– Это всего на несколько недель. Планов у тебя вроде не было, – мама замялась.

Я прямо-таки видел, как у неё внутри шла борьба между облегчением, что у ребёнка нет планов на лето, и чувством вины, что они с папой ребёнку эти самые планы не обеспечили. Про Бетонного бродягу я ей, конечно же, не рассказывал.

– Там, правда, нет телевизора и интернет слабоват. Я думаю, вы с Яном и без интернета придумаете, чем заняться. Ты можешь порисовать…

– Ян на Юпитере.

– Где?

– На Кипре.

– О… – мама замолчала. – А мы с папой думали, он уезжает в июле. Похоже, не ты один путаешься в числах. Столько всего разом навалилось. Папин проект, бабушка, ещё и куры эти… Как же ты совсем один… С Яном ещё ладно, а так…

Вот что такого есть в Романовском, что даже моя собственная мать доверяет ему больше, чем мне?

– Но скоро вернётся, не переживай! Я буду звонить каждый день.

Как же, так я и позволил Романовскому испортить мне каникулы. Вместо городских джунглей – убогая хибара с курами. Бетонный бродяга перевоплощается в Дачного бездельника. Вызов принят!

– Так ты согласен? Спасибо, Рома! Это по-настоящему взрослое решение. Эти куры… – мама снова потёрла переносицу. Но я уже мысленно рисовал в скетчбуке наброски пасторальных пейзажей.

– Да, куры – это важно, – согласился я с умным видом. – Не переживай, мам. Всё будет ОК. Чаю хочешь?

Какая-то она у меня усталая.

– Хорошо, что я встала в очередь, когда раздавали идеальных сыновей, – улыбнулась мама.

М-да, чувство юмора у нас не семейное. Факт.

Я до сих пор пытаюсь понять, когда же включился обратный отсчёт до Конца. Может, когда я нашёл Волшебный автобус? Или когда забил первый гвоздь в Сосновую крепость? Или когда озеро Белое чуть не проглотило меня шесть лет назад?

Скорее всего, я просто не заметил, как что-то пикнуло внутри. Слишком громко хлопнула дверь машины. И побежали невидимые секунды.

– Ну что, сын, красота! – папа вдохнул полной грудью густой смолянистый воздух. – Я тебе даже завидую.

– Я сам себе завидую, – ответил я и тоже вдохнул. Смола и озон. Лес и гроза. Свобода и дикость.

– Ром, помоги. Отнеси пакеты в дом, – мама выгружала из багажника запас продуктов, которых хватило бы на небольшую страну.

– Мам, вы же только на выходные. Куда столько еды?

– Это для тебя. Папа в среду заедет. Ещё привезёт, – мама поставила на траву очередной пухлый пакет (бумажный, естественно, папа других не признавал), из которого кокетливо выглядывала упаковка куриных ножек. – Но до среды тебе нужно что-то есть.

– Спрячь! Скорее! – я подскочил к пакету, засунул ножки поглубже и воровато огляделся.

– Что такое? – всполошилась мама.

– Надеюсь, Валя и Галя не видели останки своих собратьев. Они же могут начать мстить! Ты просто не представляешь, какими злопамятными бывают куры! Говорят, человеческие глаза – их любимое лакомство.

Мама покачала головой, а папа расхохотался и показал большой палец. Наш человек.

– Серьёзно, Маш. Ну куда столько еды? Будто парень на необитаемый остров приехал. Тут же есть магазин, и свежие яйца всегда под боком, – сказал папа. – Иногда из-за гроз отключают электричество. Все твои запасы испортятся без холодильника.

– Ты мне ничего не говорил про электричество, – надулась мама.

– Можно подумать, он не справится. Ну, посидит пару часов без электричества. У бабушки там запас свечей, керосина, батареек и газовая горелка.

– А я давно тебе говорила, что нужно купить на дачу генератор. На всякий случай! А тебе всё некогда, Дим. Вот теперь придётся оставить ребёнка в холодном доме, где даже воды не вскипятить!

Мама сложила на груди руки и уставилась на папу с твёрдым намерением просверлить в нём дырку. Папа бросил на меня жалобный взгляд: «Выручай, старик!»

– Да всё нормально, мам! – я подхватил ещё один пакет и направился к дому. – Воду можно и на костре вскипятить.

– Костёр?! Нет уж! Никаких костров. Вдруг ты что-нибудь спалишь?

– Мам, мне уже четырнадцать. Я вообще-то умею разжигать костры.

– Давай, на всякий случай, ты без Яна не будешь пробовать. Идёт? Когда он приезжает, кстати?

– На следующей неделе, – соврал я.

– Вот и отлично.

Я только закатил глаза. Иногда прямо бесит, что мама так обожает Романовского.

– Специально для тебя, мам, клятвенно обещаю, что буду держать под рукой полный термос кипятка. На всякий случай.

Небо потяжелело. Тучи опустились к земле. Ещё чуть-чуть, и сосновые макушки распорют тугие животы. И хлынет дождь.

Но дождя всё нет. Только предчувствие неуловимой опасности накатывает волнами. Словно кто-то дышит в затылок. Повернёшься – никого. Но каждым волоском чуешь Присутствие. Небо вздыбилось, запузырилось. Неистово и безумно. Невозможно усидеть на месте. Бежать! Приплясывать с диковатой улыбкой. Чтобы ветер царапал лицо пригоршнями песка.

И свет! О, какой становится свет! Сумеречный. Акварельный. Как в кино. Как во сне. Много раз я пытался его уловить, но ничего не выходит. То ли с выдержкой не могу угадать, то ли композицию выбираю не ту.

На даче грозу чувствуешь острее. Здесь небо ближе. Тонкий слой досок и шифера и вот оно, небо! Прямо над головой. И плотные тучи, отяжелевшие от грозы. Я распахнул окно моей комнаты со скошенным потолком. Вдохнул запах смолы и озона, свободы и дикости.

Родители уехали сегодня утром. Маме понадобились целые сутки, чтобы провести полный боевой инструктаж по эксплуатации устройства для загородного проживания под кодовым названием «ДАЧА».

Не знаю, зачем был нужен этот цирк, будто я на дачу первый раз в жизни приехал. Но мама не успокоилась, пока я не сдал экзамен. Мне пришлось выучить, где находятся таинственные пробки и что с ними делать, если их вдруг выбьет (но лучше не трогать и ждать электрика или папу). Прошёл мастер-класс от папы, как затопить баню, и клятвенно пообещал маме не делать этого без Яна. Можно подумать, Романовский хоть раз в жизни топил баню. Выдержал допрос с пристрастием о том, где лежат аптечки, огнетушитель, средства от насекомых, свечи, фонарики, батарейки (на фига они мне?) и керосин для ламп (привет из девятнадцатого века). И, самое главное, дал честное слово, что буду кормить кур и поливать те жалкие посадки, что бабушка гордо зовёт огородом. ВСЁ.

– Купаться ещё рано, вода холодная, – добавила мама, хлопая дверью машины. – И вообще, лучше не ходи на озеро без…

– Яна. Да, да, знаю. А дышать без Яна можно?

– Ты же знаешь, что мне спокойней, если он рядом. Если бы не Ян…

– Ладно, ладно, мам. Хватит уже. Пока! – вышло немного грубо, но сколько можно слушать про Яна? Хотя мама права, если бы не Романовский, я бы здесь не стоял.

– Бывай, старик! – улыбнулся папа. А вот его взгляд говорил: «Я в тебя верю. Маму беру на себя».

Это наш с папой тайный язык. Взгляды. Мама не умеет их читать и называет мужской солидарностью. Как по мне, так пусть хоть третьим глазом. Главное, что папа меня всегда понимает.

Зашуршали шины. Папа посигналил три раза, и машина скрылась за поворотом. Ветер швырнул в лицо песок и сосновые иглы. Невидимый внутренний таймер ускорил обратный отсчёт. Начиналась гроза.

Наконец-то один. Один! С пухлой стопкой инструкций, полным холодильником и парочкой кур, которых к вечеру нужно как-то загнать обратно в хибару. Четырнадцатилетний Дачный бездельник, который собирается провести лучшее лето в своей жизни.

Именно с подобного пафоса всегда начинаются подростковые ужастики. Но пока ничто не предвещало Конца. Может, стоило проникнуться атмосферой невидимой тревоги. Почувствовать, как из-за сосен за мной наблюдает судьба.

Ничего я такого не чувствовал. Только отчаянную, пьяную радость от внезапной свободы. И лёгкую вибрацию. Почти щекотку. Когда миллион вариантов, что с этой свободой можно сделать, гудел где-то внутри.