Я знаю ты задаёшься вопросом, почему я поместил тебя, твою мать и сестёр в симуляцию, где Тесла всего лишь эксцентричный учёный, но не наделённый даром убеждения фанатик нового мира?

Этим я хотел показать тебе, что тот мир, в котором тебе придётся жить не единственно возможный. Да, мир без автоматонов, родов и императора человечества не лишён недостатков, прежде всего потому, что в нём всё равно живут люди. Но, согласись, что мир в симуляции гораздо лучше, чем та бесконечная война, в которую погрузили нас непомерные амбиции и честолюбивые идеи.

Мир больной одной идеей очень скоро вырождается, и именно поэтому большая власть противопоказана для философов. За своими идеями они перестают видеть людей.

Если ты пройдёшь тот путь, что тебе уготован, то мир на один шаг приблизится к тому, что ты видел и ощущал в симуляции.

Но для этого тебе нужно многому научиться и ещё больше всего сделать.

В этой шкатулке находятся письма Кукше и Всеволоду. Их нужно передать незамедлительно. Все остальные письма тебе, ты должен их открывать строго в тот день и в то время, которое указано на конвертах.

Письма твоим сёстрам Анне и Екатерине лежат отдельно в томе Дар Оракула. Не открывай пока эту книгу — так надо. Ты получишь все свои ответы, когда проснуться сёстры.

Мы теперь с твоей матерью в одном месте, надеюсь не увидеть вас скоро,

Твой отец'.

Я свернул письмо. В груди щемило. Но теперь я точно знал, что нужно делать. Закрыв ящик, где была найдена шкатулка, я быстрым шагом направился к Всеволоду. Тот мрачнее тучи сидел у себя в кабинете — небольшой комнатке не больше кладовой, в которой вообще отсутствовали окна.

Почему он выбрал себе именно такое помещение, оставалось для меня загадкой. Руководитель гвардии Рода мог получить любое помещение. Но Всеволод своим поведением проявлял почти фанатичный аскетизм.

Прочитав письмо, он поднял на меня свой мутно-ненавидящий взор. Его до сих пор не отпустил мой демонстративный прогул занятий.

— Думаешь, что готов отправиться туда, куда и более достойные боятся показать нос? — произнёс медленно Всеволод.

— Тут не о достоинствах идёт речь, — ответил я спокойно. — Отец был оракулом, ведь так?

Мой собеседник шумно выдохнул.

— Выдвигаемся через четыре дня, — ответил он, повернув голову монитору, показывая всем своим видом, что разговор окончен.

Кукша оказался в той комнате, в которой меня оставили в первый день. Этот безумный учёный свалил со стола весь бардак на пол и теперь ковырял отвёрткой странного вида агрегат, похожий на огромное металлическое сердце.

Он, по крайней мере мне так показалось, даже не удивился посмертному письму отца. Он его развернул, прочёл, посмотрел поверх листка на меня.

— Что сказал Всеволод? — задал он вопрос через свой динамик на шее.

— Выдвигаемся через четыре дня.

По обезображенному лицу Кукши было сложно понять, как он воспринял эту новость. Он просто кивнул, и вернулся к своему изобретению. Я же решил вернуться к тренировкам. Ведь теперь, когда моя догадка оказалась правильной, вся подготовка снова приобрела смысл.

* * *

— Теперь атакуй, — Всеволод отвёл свою дубинку назад.

Мы сражались на верхней палубе и ветер бил мне в лицо. Из-за этого невыносимо слезились глаза. Я сделал резкий выпад и попытался достать учителя своей деревянной дубиной. Мы тренировались с игрушками, которые пародировали электрические дубины — главное оружие ближнего боя против автоматонов. Такое оружие не могло убить больших особей, но основательно замедляло их, чтобы стрелки могли прицелится. Разрубить автоматоны современными оружием не было никакой возможности. Ходили слухи о плазменных резаках, но Всеволод не сумел получить ни один такой за всё время войны.

Учитель с лёгкостью отбил мой удар. Однако в последний момент я успел присесть. Моя голова, вся покрытая шишками за последние дни, сказала мне спасибо за удавшееся уклонение. Я пнул противника в живот и откатился. Всеволод благодушно улыбнулся. Я его явно порадовал. Хоть тычок в живот и получился очень ощутимым.

Ретировавшись на приличное расстояние, я встал.

— Хорошо, — Всеволод внимательно всматривался в моё покрытое синяками лицом. — Может твой отец и прав, и ты выживешь. Возможно…

В ответ я усмехнулся и резко прыгнул Всеволоду под ноги. Деревяшка коснулась его икры совсем легонько, но мою икру он тоже достал. Причём гораздо более ощутимей.

Откатившись, я стал тереть свою ногу свободной рукой. Мой учитель усмехнулся.

— Я был не прав, — заметил он. — Тебе точно конец.

Я поднялся и встал в стойку.

— Ты забываешь азы, — теперь ветер бил в лицо Всеволода. — Любая победа состоит из двух частей, — он поднял вверх два пальца. — Выжить, а потом победить.

— Ну, тогда, покажи как, — пожал я плечами.

Мой учитель улыбнулся.

— Подначиваешь? Тогда получи! — он попытался меня достать выпадом, но я увернулся.

— Первое было, второе — нет.

Всеволод попытался ударить меня с разворота. Но я быстро отскочил, и совершил выпад, который не имел целью попасть по моему противнику. Не останавливаясь, Всеволод попытался зацепить меня по животу. Но я просто втянул его и следующим выпадом попал моему учителю по лбу. Не совсем дубинкой. Более удар кулаком, чем дубиной.

В ответ Всеволод попытался развернуться, чтобы ударить с разворота. Но я успел перекатиться назад и разорвать дистанцию.

— Молодец, — учитель попробовал свой лоб, и у него на пальцах осталась кровь.

— И не выжил и не победил, — констатировал я.

— Не наглей, — ухмыльнулся Всеволод. Завтра научу тебя стрелять. Думаю тебе пойдёт небольшой пистолет-пулемёт. С мелочью разберёшься, а от больших — тебя прикроют.

* * *

Мы решили не приближаться к Красноярску. Сеть всё ещё гудела против нас. И где-то там, двигал своими пешками неизвестный нам враг. Было не ясно, кто из родов атакует нас следующим.

Я однажды спросил у Кукши: «Кто натравливает на нас врагов, Император?». Кукша сказал, что если бы лично император хотел бы нашей смерти, мы бы уже были мертвы и забыты.

— Так кто же? — спросил прямо я.

— Система, — пожал плечами Кукша.

— А кто управляет системой?

— Император.

Я запутался.

— Так Император нам враг? — предпринял ещё одну попытку понять.

— Император нам не враг, но мы — враги Императора, — подвёл итог Кукша.

Мы выдвинулись рано утром, парой внедорожников в сопровождении безэкипажного колёсного танка и моего личного самоходного мека. Всеволод сам выбрал людей. Мне, несмотря на все мои успехи, было запрещено даже думать о том, чтобы находиться где-то кроме арьергарда.

К городу мы подходили, спускаясь с высоты. В предрассветных сумерках руины выглядели зловеще, а между полуразрушенных зданий бродили белые огоньки.

Всеволод приставил к глазам бинокль.

— Действительно, автоматоны, — поморщился он. — Впервые вижу, чтобы спустя столько времени и с такими повреждениями они запросто бродили.

— Дай бинокль мне, — приказал я. Тот оторвался, посмотрев на меня внимательно и протянул мне прибор.

— Как зомби, — пришло на ум сравнение, рассматривая повреждённые остовы, которые ковыляли кое-как через холмы из битого кирпича и сломанных бетонных плит.

— Думаешь сможешь кого-нибудь починить? — задался вопросом Всеволод.

— Думаю надо искать наименее повреждённых. Мы не можем спасти всех. Лучше убить их, пока у них ещё нет разума, — я действительно об этом много думал.

Мой начальник гвардии лишь отрывисто кивнул.

— Идём всем отрядом, — скомандовал Всеволод подчинённым. — Хлам добиваем, тех, кого можем использовать — обездвиживаем электродубинками, а господин их обращает.

Мы спустились и на первой же улице на нас вышел автоматон с оторванной рукой и сломанной шеей. Бедолагу изрешетили.

На следующей улице мы добили обезноженного автоматона. Через пару кварталов на нас вышло странное создание сплавленное из двух автоматонов. Всеволод вопросительно посмотрел на меня, а я отрицательно покачал головой. Сложно представить, чтобы он мог существовать с такими повреждениями. Его мы тоже прикончили.