— Ничего! Ещё налетаешься! — я легонько хлопнул его по плечу и побежал к волкам.

У нас их теперь было даже в избытке. Больше десятка осталось лежать на травке.

Мавик тут же вскочил и полез ластиться. Потрепав его по шее, я оглянулся: осенило, что Киму можно отпустить к рыбакам. Хоть вздыхать так тяжко не будет.

Но Кимы уже не было возле камня! А куда он мог деться?

Я забрался Мавику на спину и послал его вверх.

Вон он, Кима! Идёт с Эльдэ, сыном Чиена, в сторону леса. Торопятся, оживлённо болтают. Это куда они, интересно, намылились?

Интерлюдия

Кима сидел на камне и вертел в руках нож.

Хороший нож, перекованный из привезённой из-за перевала стали. Последняя память о старшем брате. И она немножечко помогла сегодня. Хоть и не шаманская вещь, но всё же…

Багай всё-таки разрешил Киме немного поупражняться. Совсем немного — вполовину меньше, чем всем остальным.

Как обидно, что стрела угодила именно в него! Словно он — какой-то особенно невезучий! Лучше бы убила уже, что ли? Хоть не сидел бы вот так, когда всем хорошо, все с волками возятся, а он…

И нечего принести в подарок духам. Совсем нечего! Игель говорит: духам нужен подарок, чтобы вернуть удачу. Кожаный шнурок, украшенный перьями и хвостами белок, тушка глухаря, зимняя шкурка рыси.

Как ему сейчас такое добыть, если боль мешает охотиться? Да и не отпустят из лагеря. Спросят: «Зачем идёшь?» — а сказать нечего. Жертву духам нужно приносить одному, втайне от всех.

Кима вздохнул и замотал головой, прогоняя дурные мысли. Нечего ныть, когда полезных занятий хоть отбавляй.

Парень уселся поудобнее и начал выкидывать руку с ножом в фальшивом ударе. Кай говорил, что такие удары очень полезно отрабатывать даже без противника.

А если представить перед собой ютпу — вот тебе и противник. И хорошо-то как сразу! Бац эту ютпу, бац, бац!

Устав, Кима взялся перехватывать нож то правой рукой, то левой. Так делал Кай, Гэсар, настоящий воин, когда задумывался о чём-нибудь у вечернего костра. Перехватывал и с размаху всаживал в землю!

Конечно, левая рука Кимы была слабее правой, но он усердно тренировался. Ему очень нужно было встать среди лучших учеников, рядом с Багаем и Лойченом, иначе зачем он вообще родился?

Духи не дают два раза таких шансов: из вайгальского пленника превратиться в тайного ученика самого великого воина, способного поражать демонов и отродья Эрлика!

Вот так её, эту ютпу! Так! Так! И все кишки вайгальские он изрубит в такую же кашу, как эта земля!

— О, да ты — крутой воин! — раздалось над ухом.

Кима поднял голову и увидел одного из людей военачальника Айнура. И даже узнал его — это был сын мастера-фехтовальщика, с которым почему-то всё время ссорился Кай.

Мастер нравился Киме, хотя Каю, конечно, виднее, кто лучше умеет обращаться с мечом. А вот Кима вовсе не отказался бы позаниматься и с мастером, и даже с его сыном — тоже, наверное, знатный мечник?

Хвалит даже. Правда, за зря.

— Какой же я — воин? — вздохнул парень и показал перевязанный бок. — Меня не берут, меня стрелой проткнуло почти насквозь.

— А лечат? — заботливо спросил сын фехтовальщика. — Рана чистая?

Он был раза в два старше Кимы, но очень худой и угловатый. И оттого сам казался подростком.

— Чистая, — кивнул Кима. — Меня Шасти совсем недавно перевязала.

— Это хорошо. — Сын фехтовальщика коснулся раскрытой ладонью груди. — Я Эльдэ. Воин «крови дракона».

Кима с удивлением отметил, что на поношенной, но крепкой кожаной рубахе Эльдэ не висит ни одного амулета. Зачем он их под рубаху прячет?

Кивнул. Воинам крови присяга давала право причислять себя к роду дракона, носить магические «драконьи» мечи. Это — лучшая судьба для воина худого рода.

— Знаешь, про воинов крови? — спросил Эльдэ.

— Знаю, — кивнул парень. — Я — Кима. Мать моя — белка, а кто отец — не сказали. Тоже возьму себе род мечом. Потом, когда бок заживёт.

— А хочешь помочь мне? — спросил Эльдэ. — Старшие-то, я вижу, все заняты.

Он оглянулся на тех, кто занимался с волками: учил слушаться простых команд.

У Кимы словно пружина в ногах разогнулась: так это же здорово, что старшие — все заняты! Это же просто отлично!

— Идём! — сказал он, вскакивая и пряча нож в самодельные ножны на поясе.

Только бы старший не передумал! Ведь Эльдэ — настоящий воин! Вдруг — передумает? Найдёт другого помощника, поздоровее, покрепче? Вон сколько парней на площадке для занятий!

Но Эльдэ скользнул глазами по ученикам и не стал искать другого помощника. Он быстро зашагал в сторону леса, и Кима побежал за ним.

Какое-то время они шли молча. А потом Эльдэ сбавил шаг, поджидая младшего, и спросил:

— А кто она такая, эта Шасти? Откуда взялась?

— Это жена Кая! — выпалил Кима первое, что пришло в голову. И добавил, понимая, что это не ответ: — Она знает магию. И лечебные травы. И она — очень красивая. Все мальчишки её любят.

— А откуда она магию знает?

Кима растерялся. Кай не рассказывал, почему его жена прятала лицо под маской ужасного колдуна, а спрашивать его невпопад — побаивались даже старшие.

Кай был какой-то странный. То слишком добрый ко всем, а то отругать мог за самую простую штуку. Говорил: «Плохо!» — на что-нибудь обычное.

Наверное, так было нужно духам? Ведь всё, что происходит в мире, происходит так, потому что нужно духам? Значит, и Шасти такая, какая нужно?

Вон и шаманы просто липнут к девушке. Советуются с ней. Значит, всё хорошо!

— Она добрая! — нашёлся Кима. — Раны перевязывает. Чай вкусный готовит. Очень вкусный!

Он едва поспевал за снова ускорившим шаг Эльдэ.

Воин рассмеялся, заметил, что младшему тяжело так быстро идти по лесной тропе. Остановился:

— По-твоему все добрые должны быть магами? — спросил он и указал на выступающий корень сосны. — Сядь, отдышись.

Кима мотнул головой и садиться не стал. Не так уж он и запыхался.

— Это было бы правильно! — ответил уверенно. — Магия — большая сила. Это несправедливо, когда такая большая сила — злая.

— А мне показалось, что Шасти — очень похожа на вайгальских девушек, — задумчиво сказал Эльдэ. — Может, она втайне от вас поклоняется Эрлику?

— Да ты что! — оскорбился Кима. — Шасти — совсем не такая! Не может она поклоняться этому ужасному… — он замялся. Не хорошо было произносить в лесу это полузапретное имя: — Этому!

— А что плохого в Эрлике? — рассмеялся Эльдэ.

Глаза его стали острыми, как и его локти. Он прямо-таки вбуравливал их в Киму. Испытывал, что ли?

— Он живёт в царстве мёртвых, — нахмурился парень. — Не говори в лесу его имя! Духи услышат, рассердятся.

Но воин улыбался, словно Кима рассказывал ему что-то весёлое.

— Эрлик, — наставительно сказал он. — Такой же бог, как и Тенгри. Он жил на небе. Он научил шаманов камлать и вдохнул в человека душу.

— Вранье! — выдохнул Кима. — Не мог он такое!

— А ты спроси у шаманов? — Эльдэ показал острые зубы. Его забавлял упрямый мальчишка. — Эрлик — самый достойный из богов. Он откликается на молитвы людей. Даёт им хорошую жизнь за жертвы. Потому вайгальцы и сумели вас победить. Они молятся Эрлику, и он даёт им победы. Даёт богатство, овец, серебро. Тенгри — всё равно. И духам всё равно, кто будет населять землю. И только Эрлик заботится о своих детях. Даёт им правильные законы… — Воин вдруг насторожился. Огляделся по сторонам. Спросил: — Отдохнул? Тогда пошли!

И снова зашагал вперёд. Шаг у него был лёгкий, охотничий. Хотя другие воины Айнура не очень-то умели ходить по лесу.

— Ты что-то услышал? — спросил Кима. — Вроде бы шишка упала? Бурундук, может?

— Показалось, — буркнул Эльдэ.

— А куда мы идём?

— Скоро расскажу. Потом. Сейчас я хочу послушать про нападение ютпы? Кто напустил их на вас?

— Никто, — удивился Кима. — Они сами ночью налезли. Багай бегал к болоту и, верно, они увязались за ним.