— Тебя могли узнать, — нахмурился я. — И убить.

— Не, — мотнул головой Багай. — Теперь уже не узнали бы. Я был весь грязный, лицо разбито. Да и знали нас только в ремесленной части города. Там почти никого не осталось. Наверное, колдуны бросали туда молнии.

— Постой, — вспомнил Чиен. — В крепости говорили, что у сына Найена — Харла, были близнецы!

— А мы и есть близнецы, — усмехнулся Багай. — Только не очень похожие. Я старше брата всего на полдня.

— Так бывает, — подтвердил я. И спросил парня: — А охотиться тебя кто научил?

— Дед и научил.

— Да! — выдавил фехтовальщик. — Найен был славным охотником!

Он поверил. Уставился в костёр сузившимися от боли глазами. Получалось, что Чиен по собственной дури едва не убил сегодня внука своего командира.

Я поглядел на Багая, вздохнул. Парень явно хотел, как лучше, но получилось «как всегда».

Ладно, Чиен — надутый дурак. Принадлежность к аристократии плохо влияет на мозг, это ещё Пётр I подметил. Но я-то ведь мог бы и догадаться!

Уж больно нахально вёл себя Багай. А дерзость здесь была капиталом богатых и образованных. Их просто воспитывали более свободно.

У меня и было-то всего два говорливых. И Лойчен сразу признался, что он — из торговой семьи. Надо было мне сообразить, что и с Багаем непросто.

«Зайцы» почти все были хорошими учениками, многие схватывали на лету. Они были хорошо развиты физически, только корми и учи.

Но все они выросли в горах, в дальних аилах. И не знали столько слов, сколько их знал Багай, чтобы спорить со мной.

Причём младше учились даже быстрее старших, видимо, возраст был более благоприятным. А вот общее культурное развитие не дотягивало у всех.

Фехтовальщик долго молчал, не понимая, что ему делать с рассказом мальчишки.

Только что во всех сегодняшних бедах был крайним я, и вдруг вина самого Чиена выросла выше гор. Он гладил рукоять меча и не находил слов.

— Ну, допустим, я тебе верю, — сказал Чиен наконец, не отводя от огня глаз. — Но зачем ты признался?

— Чтобы ты не думал, что я тебе вру! — насупился Багай. — Меня нету причины врать. Если бы я видел, что из болота вылезла ютпа — я бежал бы в наш лагерь быстрее крылатого волка! Здесь мой брат и мои друзья!

Мальчишки зашевелились, окончательно выбитые из сна. Эх, был бы я чуть постарше, надавал бы по шее и Чиену, и Багаю! Правдолюбы недоделанные! А теперь мне что с ними делать?

— Иди-ка ты спать, — сказал я Багаю. — Я знал, что ты не виноват. И Чиен знал. Просто нам всем сейчас очень непросто. От армии ничего не осталось. И непонятно, что дальше. Ещё и шпион какой-то завёлся.

— Мы поймаем шпиона, — твёрдо сказал Багай. — Шасти говорит, что расставит на него ловушку, словно на зверя. Я ей верю, она — круто колдует!

— Точно, — сказал я. — Обязательно поймаем. Ты молодец, парень. Беги уже спать, а?

Чиен посмотрел на меня. Вздохнул:

— Надо сообщить Айнуру.

— Зачем? — удивился я. — Придёт — тогда и обрадуем. К тому же Багай — не воин. Его ещё учить и учить.

— Ты знал, что он внук Найена? — вскинулся фехтовальщик.

Его осенило, что он один тут дурак, а все остальные — в теме. Вон как зайцы шушукаются.

— Откуда бы? — удивился я.

— Но почему ты кинулся за него заступаться? — не сдавался Чиен.

Он хотел услышать хоть что-то понятное: его разыграли, надули…

Но мне не чем было его утешить.

— Да я бы за любого кинулся заступаться! — Ну не мог я соврать, говорил — как думал. — Все они — мои браться по крови и по оружию. Драконы или безродные зайцы — это неважно. Важна их преданность, их желание встать со мною рядом с оружием и защищать свою землю. Ты же видел, как все мы сражались прошлой ночью!

Я говорил что-то ещё. Про дружбу, про то, что мы не просто отряд — а одна семья.

Мальчишки слушали тихо. Я знал, что они не спят, но затаились, как мыши.

Лес спал. Цикады орали как проклятые. Над костром с уханьем носилась сова.

— Огонь почти погас, — сказал Чиен.

— Ничего, — отозвался я, понимая, что фехтовальщик говорит сейчас совсем о другом огне. — Мы подбросим в него новых веток.

А сам подумал, что с Чиеном завтра будет одна головная боль, а учитель фехтования нам очень нужен.

И ещё хорошо бы учить парней не только драться, но и грамоте, математике. А это безумие со счётом дюжинами? Оно и меня уже сводит с ума, а парням каково?

— Чиен? — спросил я. — А ты читать умеешь?

— Ну да, — удивился фехтовальщик.

Мол, а это-то ты к чему?

— А мог бы мальчишек учить?

— Пусть жена твоя учит, — огрызнулся Чиен. — Делать мне больше нечего!

«А ведь действительно, — подумал я. — У меня же есть готовый педагог математики и словесности. Речь у Шасти развита превосходно, и зелья она свои варит, постоянно считая пропорции ингредиентов!»

— Замётано! — сказал я. — Пусть она их учит!

— И мозг теперь она будет всем выносить? — ехидно уточнил Чиен. — А ты чем займёшься?

— Поеду покупать тебе новые сапоги! — ответил я в тон. (Заняться мне прямо нечем! Лагеря нет, оружия нет, вся одежда — в хлам!) — И волков буду для мальчишек искать. Похоже, наши уже не вернутся.

— Идеи какие-то есть? — фальшиво оживился Чиен.

Идея у меня была одна — поговорить с Лойченом. Ведь он же, наверное, помнит место, где волки жгут сигнальный огонь? Нужно сообщить в лагерь волков и барсов о нашем бедственном положении. Может, там нам выделят зверей для обучения?

Ну и теплилась мысль — а вдруг и Бурка увидит дым?

Ну а что я ещё мог? Помолиться духу волка?

Хотя… Я ведь не гордый. Надо спросить у Игеля: наверное, есть шаманские обряды для такой просьбы?

Ой, я же ещё колесо завтра обещал сделать!.. Ой, блин!..

Когда мы с Чиеном сдали вахту стражникам, я уснул сразу же, но неглубоко, чутко. И весь остаток ночи мне снилось колесо: в фас, в профиль, в разрезе и чертежах.

Выходило, что с моим инструментом (нож да лёгкий топорик) нам доступен только малополезный бред, вроде дисков из цельного ствола, и вращаться они должны вместе с осью.

Но чтобы сделать даже такие колеса, мне надо было сначала изобрести пилу!

К счастью с утра мне оказалось не до колёс. Падальщики в лагерь не нагрянули, но остатки туш начали вонять. Они здорово скукожились, потеряли очень много воды, и увезти их на волокушах уже не представлялось такой чушью.

— Это вам вместо разминки с утра! — развеселился Чиен.

Он был мрачный, не выспавшийся. Видимо, ему, чтобы уснуть этой ночью, пригодились бы совсем не те колёса, что снились мне.

С тушами Чиен возиться не захотел. И пока мы все, кроме толстяка и двух стражников, оставленных на хозяйстве, волочили к болоту куски нежити, фехтовальщик демонстративно загорал на солнышке.

А потом ещё и на уставших парней покрикивал: чего, мол, такие вялые, мало каши ели? А ну, выше прыгаем, быстрее палками машем!

Я-то думал, что педагог в нем чуть не погиб вчера от моей руки. А оказывается, только он и остался! Чиен злился и гонял нас так, словно вымещал своё дурное настроение.

На Багая он даже не глядел, словно парень превратился за ночь в горного духа.

Пахали мы до обеда, только тогда я сумел рассказать Шасти про обучение парней счёту и грамоте. За это пообещал научить её считать до десяти и объяснить, что такое ноль.

В плане расчёта пропорций ингредиентов, моя наука была мощнейшим оружием. Все колдуны бы передохли от зависти!

И я так это расписал, что Шасти сдалась сразу.

Вместе с ней сдались абсолютно все пацаны, Йорд и оба воина. Стражники спали, а то, боюсь, и им тоже бы захотелось узнать, что такое этот волшебный ноль.

Только Чиен опять на меня разозлился. По старшинству — что-то новое и интересное я должен был предложить сначала ему.

Фехтовальщик поднялся и ушёл от костра. А Йорд стал наседать, чтобы я не томил, а рассказывал прямо сейчас.