Я криво ухмыльнулся и ответил:

– Если считать запасные, тогда нам требуется не два, а ещё больше.

После этого я быстро закинул в рот пару ложек гречневой каши с тушенкой, которая издавала одурманивающий вкусный аромат и вызывала у меня слюну. План-планом, но нужно поесть, пока еда горячая.

Пока я усиленно работал ложкой, отправляя еду в рот, за столом царила тишина, которую первым нарушил Виктор, выпулив:

– Давай уже конкретику, а то опять наводишь интригу, говоря загадками!

– Во-во, мумия права! Заеб…л тут развивать наши экстрасенсорные способности, заставляя угадывать свои мысли. Вот, держи ноту протеста! – заявил Кузьмич, наполовину наполнив небольшую стопку прозрачной жидкостью и протягивая её мне.

Взяв в руки маленький стаканчик, я осторожно понюхал содержимое и непроизвольно сморщился – в мозг шибанул ядрёный запах крепкого самогона. «Ну, что же, пару стопок сейчас не помешают» – подумал я и проглотил обжигающе-огненную жидкость залпом. Сделав мощный выдох, я торопливо схватил маринованный огурец и принялся его жевать, перебивая вкус Кузьмичевского ядрёного самогона.

Сэм, как всегда, оказался универсальным лекарством от всех бед и, попав в желудок, немного приподнял настроение. Закинув еще пару ложек с кашей в рот, я проглотил их, практически не пережёвывая, и сказал:

– Не хочу вас пугать, но второй план будет планом отступления, и его нам необходимо проработать на тот случай, если придётся покинуть Рынок!

За столом раздались удивлённые возгласы, по большей части матерные. Хорошо, что детей не было рядом, их предусмотрительно покормили раньше и выгнали играть во дворе.

Первой из ступора, в который всех ввело моё заявление, вышла Татьяна. Посмотрев взглядом, в котором отчётливо читалось удивление и непонимание, сначала на Артёма, а потом на меня, она растерянно спросила:

– Как понять «покинуть Рынок»? Ты настолько сильно боишься ехать в Москву, что готов бросить всё и уйти отсюда в наш старый дом?

Я невесело усмехнулся и, чувствуя, как меня прожигает множество любопытных взглядов, ответил:

– Нет, я не боюсь ехать в Москву! Хотя прекрасно понимаю, что это очень опасно. Во много опаснее, чем наша прошлая поездка в сторону Нововоронежа, даже несмотря на то, что мы будем использовать ресурсы Рынка, которые нам предоставят.

– А тогда что тебя тревожит и зачем нам оставлять Рынок, который является одним из самых безопасных мест в округе? – заглядывая мне в глаза, чтобы понять мои эмоции, спросила у меня жена.

Я послал ей улыбку, которая по ощущениям получилась неискренней и совсем не весёлой, и ответил:

– Это не моя идея, но есть вероятность, что она не лишена смысла. Там, в кабинете, Гестаповец под страхом смерти, если эта информация вырвется наружу и посеет панику, рассказал всем, кто присутствовал, что в случае, если противник действительно окажется очень сильным и пойдёт войной на нас, Рынок придётся оставить, а людей и, по возможности, всё ценное эвакуировать.

Мне удалось второй раз за короткое время неприятно удивить всех, кто находился за столом. Когда эмоции отпустили людей и мат затих, Артём толкнул локтем Кузьмича и произнёс:

– Чё сидишь, когоста стагая, наливай всем, пока есть возможность спокойно выпить, сидя в безопасности. А то, не дай бог, пгидётся скитаться, как бгодягам, питаясь кгысами и сгажаясь с мегтвецами и бандитами за свою жизнь. Тогда уже так гасслабленно не посидишь.

– Типун тебе на язык! – злобно проговорил Виктор.

– Поддерживаю мумию! – тут же отреагировал Кузьмич, при этом молчаливо поддержав и предложение Артёма, принявшись без лишних слов разливать самогон всем по стопкам.

В этот раз выпили молча и без тостов, как будто по покойнику пили. К счастью, у нас никто не умер, но информация, которой я поделился, не располагала к веселью.

– А как они смогут эвакуировать Рынок и куда?

Нарушив тишину, спросила Ведьма, уставившись задумчивым взглядом своих красивых васильковых глаз куда-то в окно.

Я пожал плечами и ответил:

– Да хрен его знает. Как я понял, Гестаповец уже разослал своих разведчиков, чтобы они искали глухие места подальше от города, и часть имущества начнёт тайно вывозить, чтобы не вызывать панику. Сейчас это не наша головная боль. Наша – понять, куда чухнуть нам, если всё пойдёт по самому худшему варианту.

– А чё думать, вернёмся назад, в наш дом в Нечаевке, Шамана со Шрамом выселим нахер, погостили – и хватит, пусть у себя живут. – с умным видом заявил Кузьмич, смешно морща лоб и шевеля своими кустистыми бровями.

Его поддержал Берсерк, уставившись на меня своими добрыми глазами ребенка, и спросил:

– Может, правда, вернемся в наш дом? Мне там нравилось, тихо, спокойно и соседи хорошие, Шаман всегда что-то смешное придумывал.

Я сразу вспомнил с десяток безумных выходок Шамана и ответил:

– Ага, умереть можно от смеха, то машину перевернёт, то бульдозером все заборы снесёт, привлекая в поселок мертвецов и бандитов, просто «замечательный сосед»!

Лицо Алешеньки погрустнело, не желая расстраивать добродушного великана, я поспешно добавил:

– Старое жильё не подходит по ряду причин, дело вовсе не в Шамане! Оно слишком близко к Рынку и будет глупо туда возвращаться, если Рынок падёт. К тому же, не стоит складывать все яйца в одну корзину. Наше добро, нажитое кровью и потом, следует равномерно разделить по разным местам.

Берсерк, получив ответ на свой вопрос, сделал сосредоточенное лицо и принялся чесать затылок. Внезапно его губы расплылись в довольной улыбке и он громко произнёс:

– Я знаю одно такое место! Часть нашего добра мы можем перевезти на хранение Алине и её друзьям.

– Молодец, голова варит как надо! – тут же радостно произнёс Кузьмич и хлопнул ладонью Берсерка по плечу.

Я согласно кивнул, решив, что бывшие сироты, тихо живущие на самой окраине города, достаточно надежные друзья для того, чтобы часть своих сбережений разместить у них на хранение.

Настроение немного приподнялось, но было тут же испорчено вопросом от прагматичного Виктора. Впив в меня взгляд глаз, которые благодаря линзам очков казались очень крупными, он спросил:

– Ты же понимаешь, что Гестаповец не тот человек, который будет напрасно разводить панику и готовить Рынок к эвакуации, если в этом нет необходимости?

Я со стуком положил ложку на стол и произнёс:

– Витя, еба…ь тебя за ногу! Вот можешь ты на ровном месте испортить настроение! Всего лишь одним вопросом! Ещё раз говорю: пока что ситуация подвешена в воздухе и не факт, что эвакуация будет. Немаловажную роль должны сыграть сведения, которые мы добудем в столице и привезём сюда. Может, они лохи, а может, такая сила, что лучше валить куда-нибудь в тайгу и сидеть там спокойно в безопасности.

Виктор никак не прокомментировал мой ответ, зато Артём рассмеялся и произнёс:

– Дядя, о какой тайге ты говогишь, если никто из нас ганьше там никогда не был? Мы там не жить будем, а умгем с голоду, пожгав пагу недель ягель, как олени!

– Если есть ягель, который едят олени, то и сами олени должны быть, значит с голоду не умрем! – вполне логично возразила Артёму его жена.

На что тот в ответ махнул рукой и произнёс:

– Олени-то есть, но патгоны не бесконечны, а новые на дегевьях не гастут! К тому же, никто не отменял всякие болезни, а без вгача даже обычное воспаление аппендицита может обегнуться смегтью.

– Ребят, это всё, конечно, интересно, но мы сейчас должны думать, как добраться до Москвы и обратно, сохранив при этом свои головы, а не о выживании в тайге! – завершила разгорающийся спор Ведьма.

Окинув её влюблённым взглядом, Кузьмич сказал:

– Она права, какая нах…й тайга? Нам предстоит ехать в Москву, разгонять тоску!

– Какие-то рекомендации по маршруту и транспорту Гестаповец дал? – спросил обычно молчаливый Павел, который в нашем отряде выполнял роль радиста и очень не любил ходить на вылазки.

Я достал из кармана три тетрадных листка и положил их на стол на всеобщее обозрение.