Я повернул голову на бок и посмотрел в его хитрые глаза, которые скрывались за очками. Вите обязательно был нужен визуальный контакт с глазами собеседника, поэтому, решив его немного побесить, я отвернулся к окну и произнёс:
– Да я почем знаю! Может, на хозяев это не действует. Я сам не суеверный, это тебе к Кузьмичу с такими вопросами.
– Кошка не может принести своему хозяину вред, ну если только у него нет аллергии на кошачью шерсть! – неожиданно произнёс Алёшенька, заставив Витю развернуть голову в свою сторону.
Услышав это, Артём усмехнулся и произнёс, не отрывая взгляда от дороги:
– Да отстаньте вы от кошек, они милые и мугчат классно. Лучше вспоминайте, кто чего о Москве слышал.
Витя вернулся на своё место и, едва усевшись в кресло, гневно выпалил:
– Эта Москва была как государство внутри государства! Почти все деньги страны крутились там! Пока регионы доедали последний х… без соли, они там с жиру бесились! Каждый год меняли новые бордюры и плитку, а где-то в бедных городах более двадцати лет лежал асфальт, который ещё застал СССР! Весь такой вздутый и растресканный от корней деревьев, растущих вдоль него.
– Да, бл…дь, Витя! Он спрашивал сведения про современную Москву, а не твоё отношение к демократической модели правления! – бесцеремонно прервал я Виктора, и так прекрасно зная, как жила столица раньше по сравнению с другими регионами страны.
Витя на мои слова не обиделся и ответил:
– Как сейчас там – я не знаю, но, судя по тому, что некоторые казнокрады живы и катаются по городам, пытаясь вновь наладить старую систему и тянуть из страны все соки, я не удивись, если там до сих пор в центре перекладывают плитку.
– Ага, б…я, зомби-гастарбайтеры без соцпакета! – насмешливо бросил Кузьмич.
Артём, кинув на спорщиков быстрый взгляд через плечо, произнёс:
– Насчёт плитки я не увеген, что её там пегекладывают, но слышал, что в центге, вокгуг кгемля, есть закгытая зона, полностью зачищенная от мегтвецов. Там всё по стагинке: габотают багы и гестоганы, люди без стгаха гуляют по чистым улицам, котогые каждое утго подметают. Только не знаю, пгавда это или нет.
– Картавый, ты сам в этот бред веришь? Может, там вообще ничего не изменилось? МКАД стоит в пробках, а на трёх вокзалах, в ожидании поездов, люди уплетают горячие чебуреки с пивом? – с иронией спросил Кузьмич, вызвав громкий рокот в желудке Берсерка.
Алёшенька шумно вздохнул и попросил:
– А давайте тогда тоже туда заедем и купим чебуреков? Я очень их люблю, когда они горячие…
– Да и беляши тоже! – мечтательно добавил он, шумно сглатывая слюну.
В машине послышались смешки. Витя похлопал Берсерка ладонью по плечу и произнёс:
– Если найдём, где их продают, то обязательно купим. Но ты слишком молод и не пробовал вкус настоящего чебурека! Раньше их продавали старушки на рынках. Вот идешь ты зимой мимо, руки мерзнут от холода, и чуешь вкусный запах чебуреков. Покупаешь его у бабули, она открывает крышку и достаёт из зеленой металлической бочки горячий чебурек и протягивает его тебе, и ты, обжигая пальцы об промасленную бумажку, начинаешь есть его, наслаждаясь вкусом нежного теста и мясного фарша с нотками перчика и лука.
Я почуял, как у меня стал наполняться слюной рот. Ну Витя, ну гад! Ещё немного – и вместе с Берсерком начну громко урчать желудком на всю машину. Видимо, не я один думал подобным образом, опережая меня на долю секунды, Кузьмич сказал Вите с явным укором в голосе:
– Слышь, мумия, у нас какое задание? Найти, где в Москве продают самые вкусные чебуреки?
Витя предпочёл промолчать и не отвечать на грубость Кузьмича. Сам же престарелый пройдоха, не дождавшись ответа, произнёс:
– Вот вы всё время обвиняете меня в алкоголизме, а он, между прочим, – хороший способ завести знакомства и иметь различные источники информации!
– Ага, твои алкаши с гынка, с котогыми ты колдыгишь, – очень «ценные» источники инфогмации. Они тебе по синей тыкве такого нагассказывают, что можно фантастические фильмы снимать. – весело ответил Артём.
Но Кузьмича это нисколько не смутило, и он сказал:
– Да, картавый, ты прав! Мне чего только не рассказывали: и про зомби, которые стали умнеть, и про людей, на которых укусы мертвецов действуют, как укусы обычных собак – вроде больно, но не обращают в зомби, и про…
– Да знаем мы все эти твои пьяные байки! Они могут начинаться по-разному, но заканчиваются всегда одинаково: твои рассказчики в конце блюют и падают на землю, где спят в алкогольной коме, с обоссанными штанами! – не выдержал Виктор и вставил шпильку.
Кузьмича это задело за живое, он протянул Виктору руку и громким, дрожащим от возмущения голосом, спросил:
– Ты думаешь, что всё, что я говорю, – фуфло?! А давай поспорим, что нет?!
Витя опустил голову, демонстративно посмотрев на протянутую к нему руку, и спросил:
– А какой смысл спорить, чем ты сможешь доказать?
– А ты, краснопёрый почитатель Маркса, не переживай, я за свой базар отвечаю! Мы скоро будем проезжать мимо одного поселения, где живёт человек, которому не страшны укусы мертвеца. Только нужно будет свернуть с трассы в сторону и проехать километров 15.
– Да чёрт с тобой! На что спорим? – Витя протянул свою руку и крепко сжал ладонь Кузьмича.
Старый баламут пожал плечами и ответил:
– Давай на подзатыльник? Может, после хорошего отцовского леща у тебя мозги встанут на место и перестанешь мечтать о своем коммунизме.
– А у тебя их и так нет, поэтому я тебе дам подзатыльник, не опасаясь повредить то, чего нет. – улыбаясь, произнёс Виктор и, повернув голову к Берсерку, показав кивком головы на руки, сплетённые в крепком рукопожатии, попросил:
– Алёша, разбей, пожалуйста!
Берсерк счастливо улыбнулся и с силой ударил по рукам спорщиков.
–Ай, б…яяяяяяяяя, ты чё, совсем больной?! – завопил Кузьмич, баюкая ушибленную руку у груди.
Витя воздержался от матерных слов и, поправив слетевшие от ощутимого удара богатыря очки, тоже потирал ушибленную руку, громко дыша.
Артём заржал на всю машину и, отсмеявшись, произнёс:
– Вы оба дугаки! Кто вам вообще сказал, что мы будем свогачивать с магшгута и ехать в богом забытую дыгу гади вашего глупого спога?!
– А ты молчи, гнида картавая, твоё дело – рулить, а не командира из себя строить! – гневно проорал Кузьмич, прижимая к груди ушибленную руку, и тут же обратился ко мне, сменив тон с гневного на заискивающе-просительный:
– Мы же заскочим в Кривоборье? Это по пути и совсем недалеко от трассы.
Я, наблюдая за тем, как Кузьмич и Витя баюкают ушибленные руки, с трудом прятал улыбку. Берсерк сидел с виноватым выражением на лице, которое покраснело и покрылось потом. Вот что мне делать с такой командой? Как мы умудрились выжить с этими дуралеями? Ума не приложу.
Сделав сосредоточенно-сердитое выражение лица, я достал карту и стал молча разглядывать её, заставляя спорщиков изрядно понервничать в ожидании моего ответа.
Судя по карте, Кривоборье действительно находилось недалеко от М4, с левой стороны по ходу движения, и располагалось примерно между Воронежем и Хлевным. В принципе, мы сильно не спешили, и можно было туда заехать. Мне и самому было интересно посмотреть, как в других местах люди живут.
Решив, что достаточно помучил спорщиков своим молчанием, я отложил карту в сторону и ответил:
– Мы заедем, если вы, два идиота, сейчас пообещаете больше не страдать хернёй! Вы понимаете, что мы ещё толком от Рынка не успели отъехать, а у нас треть отряда умудрилась сама себе повредить руки и лишена боеспособности?!
– Да я в норме, могу хоть сейчас в бой! – тут же выпалил Кузьмич и, в доказательство своих слов, принялся, как дирижёр, размахивать ушибленной рукой, морщась при этом от боли.
Виктор аккуратно ощупал свою руку и ответил:
– Перелома точно нет, а ушиб скоро пройдёт, поэтому ничего страшного, мы вполне боеспособны.
Артём, оторвав взгляд от дороги и посмотрев на меня, недоверчиво спросил:
