– Ну поделитесь, если не жалко, – лениво ответил Илья. Другой реакции на этот всплеск эмоций он придумать не смог.
– Что?
Он вздохнул:
– Идите спать, Анна. Я разбужу вас, когда получу ответ от коллег.
* * *
Анна вежливо улыбнулась и, из последних сил контролируя свой голос, сказала:
– Спасибо.
Дошла до спальни, плотно прикрыла за собой дверь и почувствовала, что ноги её почти не держат. Все силы ушли на то, чтобы держать лицо при разговоре с полицейским и достаточно убедительно отрицать своё особое отношение к Марку.
Анна упала на кровать, впилась зубами в подушку и беззвучно разрыдалась.
… восемь лет… многовато, чтобы всё ещё испытывать какие-то эмоции из-за пары недель отношений…
Но она их испытывала.
Каждый день, она помнила каждый из день из того недолгого времени, когда верила, что Марк в неё влюблён.
– Ты с ума сошла? – Рита делает затяжку и отставляет руку с дымящейся сигаретой в сторону. Школьная форма стоит слишком дорого, чтобы рисковать её прожечь. – Он же тварь. Шакал. Бегает за Олесей хвостом, чуть ли не пятки ей лижет. Нет, не спорю, внешне он ничего, но…
– Он классный, – легкомысленно говорит Аня, разгоняет рукой плывущий ей в лицо дым и зачем-то ворошит кончиком ботинка плотный слой оранжевых и жёлтых кленовых листьев. – Ты его плохо знаешь. Когда начнёте общаться чаще, ты поймёшь.
– Ты такая красивая…
Марк снова её целует, и Аня горит от его напора.
Они в его комнате.
На улице хлещет ливень, от окна с рассохшимися рамами тянет холодом. Старая кровать скрипит под двойным весом, но это их не смущает.
Отец Марка на смене, мать ушла в пьяный загул и не появлялась дома уже неделю, и им никто не может помешать.
– Хочу тебя! – шепчет Марк, покрывая поцелуями худую шею и тонкие ключицы Ани. Нетерпеливо расстегивает пуговицы школьной блузки.
Аня садится и заворачивается в одеяло.
– Не закрывайся, – говорит ей Марк. – Я не сделаю ничего, к чему ты не готова.
Аня смущенно смотрит на него исподлобья, не зная, как объяснить, что она, наверное, готова, но… Но комплексы, вечные комплексы… Её грудь слишком мала, бёдра слишком худые, а бельё слишком детское…
– Давай… Давай остановимся, – просит она. – Не сегодня.
– Я… Готова, – говорит Аня через несколько дней.
– Хочешь меня? – спрашивает Марк, впиваясь в её губы. Его руки хозяйничают на обнажённом теле Ани. – Правда хочешь?
– Хочу, – говорит она.
– Хочешь, чтобы я тебя трахнул? – его пальцы творят с ней что-то невообразимое, и Аня выгибается, как будто под действием электрического тока.
– Хочу! – повторяет она.
– Попроси меня, – неожиданно говорит Марк.
– Что? – она уже плохо понимает, что происходит.
– Скажи: «Трахни меня, Марк, пожалуйста! Пожалуйста, трахни меня!».
Аня задыхается от очередной волны наслаждения и послушно повторяет:
– Трахни меня, Марк! Пожалуйста!
– Громче, – шепчет он.
– Трахни меня!
Он усмехается, нависает над ней, глядя в глаза, одним рывком проникает внутрь, и Аня начинает стонать от смеси удовольствия и боли.
«Трахни меня, Марк! Пожалуйста! Трахни меня!»
Аня входит в класс вслед за Васей и Ритой и понимает, что слышит свой собственный голос.
Марк, ухмыляясь, сидит на одной из парт, и снова и снова воспроизводит эту запись.
Все одноклассники смотрят на Аню. Кто-то презрительно, кто-то с жалостью, а Олеся с нескрываемой насмешкой.
– Как жаль, – говорит она. – Как жаль, что ты такая жалкая и некрасивая, что приходится буквально умолять, чтобы кто-то занялся с тобой сексом.
Аня молчит. Она не верит, что всё это происходит на самом деле.
– Марк такой добрый! – Олеся смеётся. – Но я просто в шоке. Как у него вообще на тебя встало?
И в тот же миг Рита срывается с места, вцепляется Олесе в волосы и бьёт её носом о ближайшую парту. Вася делает то же самое с Марком.
Аня сбегает.
Восемь лет. Прошло восемь лет, но она помнила каждую минуту собственной тупости, непоправимой тупости, отнявшей так много у её лучших друзей и у неё самой…
И прямо сейчас нельзя было даже прокричаться – за стеной полицейский, который ни в коем случае не должен знать о том, что она на самом деле чувствует.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Постепенно Анна смогла успокоиться. Загнала воспоминания в самый дальний угол сознания. Растёрла лицо руками. Взялась за телефон и начала листать новостную ленту, с нетерпением ожидая того момента, когда тот симпатичный оперативник – Как же его зовут? Он же представился! – наконец-то получит информацию от своих коллег и оставит её в покое.
Она почти задремала, когда услышала негромкий стук. Дверь в спальню приоткрылась, и полицейский вежливо спросил:
– Вы не спите, Анна?
– Нет, – ответила она и села на кровати. – Можете включить свет.
– Не стоит, – сказал он от двери. Анна не видела его лица, но по голосу поняла, что тот смущён. – Ваши слова подтвердились. Приношу свои извинения за беспокойство. Я подготовлю протокол и завезу его к вам в ближайшие дни, поставите свою подпись.
– Если нужно, я сама могу приехать в ваш отдел, – великодушно предложила Анна. – Только не днём. После девяти вечера.
– Это было бы прекрасно, – откликнулся оперативник. – Ваш номер у меня есть, свяжусь с вами, когда всё будет готово. Спасибо!
Он тихо вышел из комнаты, и почти сразу же негромко хлопнула входная дверь.
Анна поднялась с кровати. Колени всё ещё дрожали, но она заставила себя выйти в прихожую и закрыть дверь на замок. Прислушалась к своим ощущениям, опасаясь провалиться в истерику, но поняла, что ничего не чувствует.
– Ну вот и хорошо, – прошептала она. – А теперь надо поспать…
Два
Лара была ненасытной.
Если бы Антон заранее знал, какой темперамент у этой женщины, он сто раз подумал бы о том, стоит ли вообще начинать эту игру. Но сейчас отступать было уже некуда.
Руки Лары порхали по его коже, и приходилось делать вид, что он в восторге, а не в ужасе от намечающегося второго раза за это утро.
– Ты такой… – Лара шумно выдохнула ему прямо в ухо. – Такой… горячий! Будь моя воля, весь день бы провела с тобой!
Антона передёрнуло.
Но он взял себя в руки и изобразил на лице вполне натуральное выражение грусти:
– Тебе уже надо идти?
Голос тоже прозвучал так, как надо: печально, но одновременно смиренно.
Возможно, будь Лара поумнее или не столь самоуверенна, она поняла бы, что он играет. Но она была тупой, а её самооценка, подпитанная деньгами мужа и комплиментами прихлебателей, была заоблачно высокой. И Лара искренне верила в то, что Антон – обычный парень, в меру привлекательный, не обделённый вниманием ровесниц – в свои двадцать пять действительно мог влюбиться в неё, пятидесятилетнюю женщину…
– Да, пупсик, как бы мне ни хотелось ещё, но надо бежать… – Лара впилась влажными горячими губами в его шею, намеренно оставляя там засос.
Пометила. Опять. Что за детский сад? – раздражённо подумал Антон.
– Деловая встреча? – спросил он.
Конечно, никаких важных встреч ни в это воскресное утро, да и вообще почти никогда у Лары не было, но ей очевидно нравилось, когда Антон делал вид, что считает её значимым и занятым человеком. Ему было не сложно, ей приятно, так почему бы и нет?