– Наружку ему организую, прикроем, – отмахнулся Глухов. – И на этаж ему добавим людей. Всё, иди.

Марк вышел на улицу.

Мерзкий дождь так и не закончился, шеф должен был провести весь день в офисе, и заняться было совершенно нечем. Марк закурил и задумался, что же делать дальше. Можно было бы взять пару заказов в такси, заработать лишнюю тысячу, но сейчас это казалось абсолютно бессмысленным.

Уберут. Меня уберут.

А Глухова заботила только безопасность их шефа.

Ну разумеется. Кто такой Марк, чтобы кто-то хоть на секунду задумался о том, что охрана может быть нужна и ему?

Меня уберут.

Как так вышло? Почему? За что?

Ему снова стало страшно. И взвинченный адреналином мозг внезапно выдал простой и логичный ответ на этот вопрос.

Олеся. Это всё из-за неё.

Память услужливо подкинула картинки из детства.

Деревянный домик-развалюха безо всяких удобств, расположенный на задворках одной из главных туристических улиц города.

Элитная школа, где учились либо очень способные, либо очень богатые дети, и в которой по нелепой прихоти судьбы оказался и Марк – его разваливающийся дом был включен в крошечную территорию, закрепленную за лицеем.

Почти ежедневные стычки и драки – в начальных классах он не смог подружиться ни с умниками, ни с богачами.

И только когда Марку исполнилось двенадцать, он выработал определенный образ действий, который помог ему без новых потерь пережить оставшиеся годы учёбы. Он решил, что нужно выбрать одного из лидеров класса и любыми способами добиться его благосклонности, чтобы потом, в случае необходимости, прятаться за его спину.

Марк выбрал Олесю, Олесю Стоянову, и этот выбор определил всю его дальнейшую жизнь.

Но не пора ли что-то менять? Возможно, имеет смысл уволиться? Уехать из города?

Сбежать, как крыса…

Пусть так, но он сохранит свою жизнь. Если кому-то так сильно надо подобраться к отцу Олеси, что они устроили этот сюр… Ну, кто он такой, чтобы пытаться их остановить? Да и ради чего?

Марк отбросил в сторону недокуренную сигарету и улыбнулся. Мысль об увольнении ему нравилась.

В четверг он проснулся раньше будильника.

Наверное, можно было списать всё на взбудораженные нервы, но Марк знал: причина не в этом. Уже понимая, что именно сейчас увидит, он открыл глаза. Над его кроватью стояла тёмная, тонкая, почти бесплотная фигурка.

Тело мгновенно покрылось холодным потом.

Лили… Но как?!

– Доброе утро, Маркуша, – грустно сказала она. – Ты что-то решил?

– Я… – прохрипел он и сдвинулся вбок, сминая постельное белье, чтобы оказаться хоть на пару сантиметров дальше от Лили. – Да, да, я всё сделаю! Я… уволюсь, да, сегодня же уволюсь!

– Ты должен не уволиться, – ласково и немного снисходительно сказала Лили, как будто говорила с маленьким ребеноком. – Ты должен покаяться в своих прегрешениях. Сначала перед Стояновым в том, что воровал и обманывал. Ты должен получить его прощение. И тогда, возможно, твой срок сдвинут. И ты успеешь попросить прощения у других…

– У каких других? – с отчаянием спросил Марк.

– Ты должен задать этот вопрос не мне, а своему сердцу. Кого ещё ты предал? Перед кем ещё виноват? Какой твой самый страшный грех?

– Что?!

– Ты же не хочешь в ад, правда? – Лили склонила голову набок. – Тогда думай. Кто должен тебя простить?

Марк почти заскулил и закрыл лицо руками. Против воли он начинал верить в слова сумасшедшей девчонки.

Ад.

Грехи.

Покаяние.

– Мать, – с трудом сказал он. – Отец. Аня.

Лили с облегчением выдохнула:

– Ты молодец, – прошептала она. – А сейчас спи.

Марк безвольно откинулся на подушку, и в ту же секунду тишину прорезала громкая мелодия будильника.

Тяжело дыша, Марк вскочил на ноги. Огляделся – Лили рядом не было. Сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках, перед глазами плыли разноцветные круги.

– Сон, – сказал он себе, содрогаясь от того, как жалко и неуверенно звучал его голос. – Просто сон!

А если нет? – пронеслось в голове.

И новый приступ паники сдавил его легкие, мешая сделать вдох.

Я увольняюсь.

Два простых слова, но Марк никак не мог их произнести. Губы не слушались, желудок скрутился в тугой узел, руки тряслись. И сосредоточиться на дороге никак не получалось.

– Ты что творишь? – прикрикнул Стоянов после того, как Марк в очередной раз слишком резко выжал тормоз. – Забыл, кого везёшь?

– Извините, – тихо сказал Марк.

– Что ты там бормочешь? – с ясно слышимым презрением спросил Стоянов.

– Я сказал, извините, Борис Михайлович, – с трудом разжав зубы, ответил Марк. – Буду внимательней.

– То-то же! – Стоянов откинулся на спинку сиденья и достал из кармана телефон.

Марк выдохнул.

До офиса оставалось не больше пары минут езды, и, если уж начинать разговор об увольнении, нужно было это делать прямо сейчас.

– Отвлечь хотел, Борис Михайлович, – сказал Марк.

– Чего тебе? Только зарплату не проси поднять, и так выше рынка плачу.

– Нет, наоборот…

– Наоборот? Понизить, что ли? – Стоянов расхохотался. Его полное, красное лицо стало ещё краснее.

– Уволиться хочу. По собственному, – договорил Марк.

Стоянов оборвал свой смех.

– Уволить тебя? Это можно, – спокойно сказал он. – Сам знаешь, за забором очередь на твоё место.

– Очередь. Ну да, – Марк фыркнул. – Восемьдесят часов в неделю. Давайте, найдите другого дурака, кто будет так пахать.

– Ты ещё и чем-то недоволен? – с недоумением спросил Стоянов. – Не ожидал…

Марк усмехнулся.

Шеф был непробиваем. Он искренне считал, что облагодетельствовал каждого, кто на него работал – а таких, если сложить число сотрудников всех компаний, входящих в "СБМ-групп", было почти двенадцать тысяч.

Дал возможность заработать на хлеб.

Благодетель.

Почти что меценат.

Стоянов был умным мужиком, но от его сознания каким-то образом ускользал тот факт, что условия труда на его предприятиях были адскими: вредное производство, ненормированные графики, постоянные переработки. Мало кто из проработавших там хотя бы несколько лет мог похвалиться крепким здоровьем. Но деньги платились действительно неплохие, и очень многих такой расклад – годы жизни в обмен на приличную зарплату – вполне устраивал.

Марк вздохнул и покачал головой:

– Всем доволен. Был. Но обстоятельства изменились.

– С отработкой или без? – хмуро уточнил Стоянов.

– Без, – ответил Марк, паркуясь перед входом в офис.

– Принял.

Шеф выбрался из машины и плотно запахнул пальто. Марк тоже вышел, закрыл автомобиль и вопросительно посмотрел на Стоянова. Тот протянул раскрытую ладонь. Марк озадаченно на неё покосился – за все пять лет работы шеф ни разу не удостаивал его рукопожатием – но всё-таки поднял свою руку.

Стоянов заметил его движение и поморщился:

– Ключ давай, – презрительно сказал он, – и можешь идти. Приказ оформят сегодня, деньги на карту. Премии не будет. Вроде всё. Свободен.

Свободен.

Это звучало почти как музыка.

Свободен!

Марк дождался, пока шеф скроется за дверями офиса, закурил и пошёл по узенькому тротуару в сторону автобусной остановки. Надо было добраться до собственной машины, а затем…

Додумать мысль ему не удалось. Он поднял взгляд и увидел, что навстречу идёт Лили. А ещё он обнаружил, что улица, примыкавшая к самой оживлённой городской магистрали, обычно всегда заполненная людьми и автомобилями, внезапно опустела. И снова хлынул дождь.

Марк остановился. Сделал шаг назад. Ещё и ещё, потом просто развернулся и побежал. Но Лили мгновенно его настигла и схватила за воротник куртки.

– Куда же ты, Маркуша? – прошептала она. – Разве ты не рад меня видеть?