– Всё сделаю, Александр Валерьевич, уверяю вас, отчитаюсь к выходным, – собравшись с силами, ответил Пётр.– Вот и хорошо, будь здоров, – указав на дверь кивком головы, ответил А. В. – И помни, у тебя в этом захолустье исключительные права, ты теперь НАС представляешь. Проблем быть не должно́.
Выйдя из кабинета, Петя сначала хотел отправиться прямиком обратно в уборную. Однако немного погодя, решил всё-таки выйти подышать загазованным, вечерним, городским воздухом, попутно наполнив лёгкие дымом сигарет. Всё вокруг гудело, звенело, сигналило и будто бы тряслось. Ровно то же самое происходило в животе и голове Пети.
Дело, любезно предоставленное ему А. В. пахло не лучше, чем вонь в канализации этого громадного города. «Проблем вроде бы много быть не должно́. Но одно дело разбираться с письмами недовольных граждан, регулировать взаимодействие смежных структур с народом, и совсем другое, смерть ветерана накануне Дня Победы.» – думал Пётр, начиная по привычке просчитывать риски новой задачи. Пете уже приходилось выполнять поручения, которые писатели в его детских книгах назвали бы наверно, как минимум, проказой, а скорее всего попросту, злом.
После того, как отца не стало, Пете нужно было становиться мужчиной в ускоренном режиме, что он и сделал. Мама всегда гордилась сыном: отличник, лучший в классе футболист, хорошо преуспел в химии и математике. Однако же счета, нещадно приходившие каждый месяц нужно было оплачивать не оценками, как и покупку новых учебников в школу, да и соседям не давать повода посплетничать про плачевное финансовое состояние семьи Терпелиных. Петя подрабатывал, где мог. Разносил газеты, разгружал за копейки огромные фуры, даже умудрился устроиться, будучи несовершеннолетним, ночным охранником во время летних каникул. Потом мама по старым связям смогла устроить его после школы в организацию, где когда-то работала сама. Так, незаметно, мальчик с высоким чувством справедливости, пример всей школы стал мужчиной в сером костюме, научившимся исправлять неугодные результаты, переиначивать чьи-то слова и скрывать неудобную правду от средств массовой информации. Это удивительно, но, чтобы стать верной шестерёнкой в огромном механизме высасывания из вселенной последних светлых атомов, не нужно ни минуток ненависти, ни самовнушения по вечерам перед телевизором, а всего лишь карьерная лестница, высокая заработная плата и перспектива получить отдельный кабинет в офисе. Пришла стабильность, про которую маме было не стыдно подругам рассказать и бывшим одноклассникам Пети, всё чаще встречаемых около подъезда. За все эти незатейливые блага Петя, вместе с коллегами, вот уже много лет РЕШАЛ ВОПРОСЫ. Пора было решить ещё один. Но что-то заставляло душу Пети нервно дрожать. Каждый в отделе, на его месте, точно радовался бы всему, что с ним происходит. У него будет покровительство, вся власть и влияние. Никаких проблем. Но какая-то деталь делала его уязвимым и слабым, будто черепаху, лишённую панциря. И Петя знал, что это уверенность. Уверенность давала в подобных делах очень многое. Ты должен быть уверен на сто процентов в правильности всего, что делаешь и говоришь. Произнося речи, печатая письма, убеждая коллег и людей на собраниях, да вообще буквально всегда до́лжно держаться той мысли, что вещи, вытворяемые людьми Организации, необходимы и несут благо. На это потрачено столько сил и эмоций, так много принято бесповоротных, жёстких решений, столь далеко приходилось, порой, заходить, что без уверенности в собственной правоте никак нельзя. Ведь по-другому выходит, что жизнь свою они прожили скотскую, что нужно было мыслить самостоятельно, а не только исходя из установок начальства, что речи, которые они произносили, были ложью, и в первую очередь для самих себя. Что покорёженные судьбы, загубленные их уверенностью, имели полное право на существование, и то, что теперь с ними случилось, будет вечно лежать тяжёлым, неподъёмным грузом на плечах. Что они, взрослые и серьёзные дяди и тёти воспитали целое поколение, не учась на собственных ошибках, а полностью передав их своим детям, вместе со всеми гнусными идеалами и порочными идолами. Обрекая их на такое же мелочное и бесполезное существование. А у нас детей трогать нельзя – это святое. Вот и защищаются родители от таких мыслей, как умеют. Акулы чувствуют кровь за километры, а люди, работающие на А.В, как и он сам, чувствуют неуверенность сквозь стены, телефонные трубки и электрические провода, готовые в любую секунду найти и уничтожить её любыми способами.
Вечер обещал быть длинным и неуклюжим. Когда Петя возвращался домой, то ещё в парадной услышал шум из двери его квартиры. Мама позвала всех родственников и подруг, до каких только смогла дотянуться. Петя остановился перед входной дверью и долго не мог решиться войти. Вдруг дверь распахнулась и в проёме появилась девушка, приблизительно Петиного возраста, волосы её были немного растрёпаны, на лице много макияжа. В руках у неё был завязанный мусорный пакет, а в глазах небольшое смятение.
– Привет, Петь. Людмила Ивановна попросила выкинуть мусор, – как можно непринуждённее произнесла она и протянула пакет Пете.
Это была Лера, очередная дочь очередной маминой подруги, с которой мать давно хотела познакомить сына. Про неё Петя помнил только то, что в школе она была законодателем моды и шпыняла недостаточно стильных девочек, а после двадцати пяти увлеклась астрологией.
Он с облегчением взял мусор, ведь теперь можно было отсрочить вход в квартиру. Затем, оба замешкавшихся молодых человека обменялись невнятным любезностями. На щеках у Леры заиграл чуть заметный румянец, который Петя если и увидел, то не придал этому никакого значения. Выйдя на улицу, он ещё раз жадно насладился сигаретой, так долго выбрасывать мусор ему не хотелось ещё, наверно, никогда. Став напротив мусорного контейнера, он поднял голову вверх, туда, где должны яркими пятнышками гореть звёзды, но в луже светового загрязнения города было видно лишь тускло поблескивающий огонёк летящего низко самолёта. «Пора уже отрастить яйца» – послышался голос А. В. у Пети в голове. «Надо зайти и всё рассказать» – сказал он себе вполголоса. Затем резко выстрелил сигаретой в мусорный бак. Через секунду вернувшись, он достал тлевший в контейнере окурок и потушил.
За столом уже сидели серьёзно подвыпившие гости. Никто и из них совершенно никак не бросался в глаза: однородная масса, бурлившая вокруг пищи и алкоголя, изредка прерывавшая гомон обсуждения житейских проблем с чавканьем на перекур. Застолья были отработаны до мелочей: каждый мог не глядя достать бутылку из-под стола, по звуку определить, что в стакан налито маловато, и в любую секунду встать по требованию сказать тост.
Пока женщины то и дело меняли блюда и алкоголь на столе, мужчины ходили курить и с каждым разом их выход становился всё дольше и дольше. Петя мог так описать практически любой праздник в доме. Отличие было только в случившейся пьяной драке.
Тост не заставил себя долго ждать:
– Пётр, – начал свою речь уже красный, икающий мужчина, сидевший рядом с матерью, – ты всегда был мне как сын, – это был брат покойного отца, и насколько Петя мог замечать, а такое дети замечают быстро, действительно был совсем не против сделаться Петиным новым отцом. – Я тебя помню ещё вот таким, – мужчина сделал жест вытянутой ладонью, показывая рост ребёнка, – бегал ещё под стол пешком. А я ещё тогда говорил, вырастет наш Петька, настоящим мужиком. И вот, смотрю я сейчас на тебя и думаю… «какого хрена я не помогал вам все эти годы» – подумал Петя. —…Думаю, как бы сильно сейчас гордился тобой твой отец, – все тут же закачали головой, – и точно знаю, как тобой гордится твоя мать, – он перевёл осоловелые глаза на Людмилу Ивановну, которая опустила голову и достала носовой платок, – выпьем же за Петю, нового большого начальника, – выкрикнул мужчина.
