Страшная суматоха творилась в квартире, мама принесла уже четвёртую рубашку, с блеском в глазах наблюдая, как собирается сын на ответственное мероприятие. Ей тут же было велено выйти из комнаты – всё начинало дико раздражать. Петя выключил свет, лёгкий противный дождь, барабанил по металлической кромке подоконника. В его комнате был небольшой бардак от сборов впопыхах. Он проспал. Видимо, из-за того, что накануне ночью долго не смог уснуть от волнения и разного рода беспокойных мыслей. Петя с детства не любил излишнего внимания, но оно само находило его. Бывало, отправляли выступить на какой-нибудь олимпиаде в школе, поучаствовать в соревнованиях или универсиаде в студенчестве, а потом на работе нужно кому-то ответить за отдел или начальника, если он в отпуске. Отказывать Петя не люблю или не умел и приходилось постоянно бороться со стеснением и неудобством. Часто ему удавалось скрывать ужас от выступления на публике за серьёзной молчаливостью, играя скулами и тряся ногой под партой, словно свело судорогой. Однако сейчас, даже перед женщиной, воспитавшей его, было невозможно удержать раздражение из-за бессилия перед волнением грядущего события. Выйдя из квартиры, не хотелось думать ни о вечернем празднике, ни о предстоящем назначении, лишь бы побыстрее всё закончилось. Путь к так желанному им спокойствию лежал через дорогу на работу. Петя всегда знал, что был специалистом, прямо сказать, средним. Не было в нем ни уверенности в себе, ни гения, проталкивающего сквозь все препятствия карьерного роста, а лишь смекалка и порой, неслабое везение. «Надо как-нибудь посчитать, сколько чашек кофе, тортиков, бизнес-ланчей пришлось приносить изо дня в день, над сколькими шутками смеяться и сколько историй выслушать, чтобы получить эту должность» – размышлял он. Как любой порядочный менеджер, Петя хотел уволиться каждый выходной или праздник, что пришлось провести за рабочим столом. Возможно, уже потраченные усилия или надежда на светлое будущее, останавливали его. «А может, я просто трус?» – думал он, невесело улыбаясь, выходя очередной раз из кабинета глубоким вечером. В детстве Петя был чуть ли не вундеркиндом: быстрее всех детей маминых подруг начал ходить, быстрее всех изучил таблицу умножения, быстрее всех нашёл работу, быстрее всех поседел. Но, как оказалось, освоение любого дела на первых порах ни то же самое, что овладеть им в совершенстве, лучше остальных. Здесь и притаилась фобия, что не давала ему смело заявить о себе, а может, не только здесь, сейчас уже так и не припомнишь. С возрастом детство восковой свечей медленно таяло, сгорая и растекаясь прозрачной плёнкой тусклых воспоминаний. С каждым годом всё труднее было понять, когда именно из любимчика учителей и «самой светлой головы класса», Петя превратился в очевидную заурядность в сером костюме. Лишь изредка, отголоском юношеской начитанности, всплывали ответы на исторические или другие сложные для коллег и руководителя вопросы. Второе сделало его чуть более заметным в глазах начальства. Погрузившись в мысли, он не заметил, как дошёл до места работы. Вот и оно, серо-коричневое здание, с впалыми глазами окон. Он раньше этого не замечал – почему у всех важных муниципальных строений такой формы подоконники? «Наверно, – задумался он на секунду перед входом на пропускную, – чтобы злодей не мог зацепиться и заглянуть через толстый стеклопакет в засекреченные данные». Всё вокруг, естественно, обнесено решётками и ограждениями с колючей проволокой, чтобы никому даже в голову не пришло выведывать государственные тайны. Место, где работает Петя, изобилует таким количеством серых оттенков, которому позавидовала бы Э. Л. Джеймс. Стены, ручки, двери, рабочие папки, шкафы, одежда работников и даже их глаза – всё это было серым. Наверно поэтому в домах коллег, в которых ему пришлось побывать, было столько пёстрых ковров, люстр, винтажных краников, позолоченных декоративных торшеров и тому подобной нелепицы. «Видимо, люди скучают почему-то не серому» – ухмылялся Петя.

В его, пока ещё общем кабинете, царило странное настроение праздника. Люди, которые порой с ним не здоровались, проходя мимо, улыбались и крепко жали руку. Кто-то подмигивал и пытался шутить, кто-то приносил самый дешёвый торт к чаю из кафе на первом этаже и ставил на его стол со словами поздравления. Все прекрасно знали, что мероприятие, которое предстоит Пете сегодня, просто формальность, коих в подобной организации не счесть и скоро он, Петя, станет в бесконечной иерархической цепочке чуть выше.

Комиссия, что предстояла Пете, как ни крути, была волнительна хотя бы тем, что к ней присоединится Александр Валерьевич. А.В, в подобных Петиной организации людей всегда называли по имени-отчеству при обращении и практически всегда сокращали за глаза, был человеком, как говорят, старой закалки. Он слышать не хотел ни про какую рабочую этику, партнёрские отношения и прочую бесполезную чепуху. Хотя новое руководство активно внедряло новомодные веяния в корпоративную культуру, А. В. оставался человеком дела. Один только его оценивающий, строгий взгляд, заставлял дёргаться колено Пети, как у сумасшедшего. Люди, входившие в состав комиссии, должно́ было приехать ближе к трём часам дня, Петя не мог вспомнить, была ли ситуация, при которой они приезжали раньше.

– Начальство не опаздывает, оно задерживается, – пытался пошутить в курилке Петин друг или скорее знакомый-коллега, Дима. – Ты скоро точно также будешь приезжать, – слегка толкая Петю в бок локтем, начинал он вдруг как-то странно, надрывно смеяться.

– Мне до них, как до Китая, – отнекивался Пётр, представляя себе, как приходит на работу, когда захочет, а все остальные его ждут.

– Ну ты-то готов? – заискивающе спросил Дима. – Надеюсь, не забудешь, с кем начинал? – опять брызнув смехом спросил он.

Про эту часть коллективной жизни Петя тоже много думал. Каждый считал своим долгом напомнить ему о том, с кем он ползал и барахтался у самых низов. Но не было случая, чтобы кто-нибудь хоть раз заменил его на время болезни или личной нужды. «Люди, не заботясь ни о порядочности, ни об элементарных правилах приличия, смягчают незатейливыми шутками поиск очередного способа использовать ближнего» – к такому выводу приходил Петя, улыбаясь уверяя Диму в крепости его памяти и их дружбы.

Он вошёл, постучавшись, ему указали на стул резким движением руки, не поднимая глаз.

– Присаживайся, Петя, – удивительно любезно произнесла женщина в углу, одетая в серый брючный костюм, – мы сейчас начнём.

Пётр узнал в ней заместителя Александра Валерьевича, Наталью. Отчества её он не знал, потому что никто к ней по нему не обращался, что крайне странно для подобного рода должности. Наталья держалась статно и уверенно, в зелёных глазах под очками поблёскивали искры остроумия.

Все остальные члены комиссии были полными мужчинами с блестящими в свете ламп щеками, которые почти заслоняли прорези беспокойных глаз.

У Натальи зазвонил телефон, нарушив сонную тишину, воцарившуюся в помещении. Выяснилось, что А. В. опаздывает и можно начать без него. Все тут же выдохнули.

– Итак, Пётр, – начала Наталья, – за время работы у нас вы проявили себя, как ответственный, компетентный работник, который всегда готов помочь коллегам и нашему департаменту.

Все остальные закачали головой.

– Мы с коллегами уверены, что вы справитесь с любым вызовом, который может встать у вас на пути, – качание продолжилось. – Ваша энергия и самоотдача не осталась не замеченной руководством, в связи с чем, мы готовы предложить вам место ведущего эксперта в управлении делами и-и-и…от волнения у Пети неумолимо затряслось колено. Пока он пытался справиться с ненавистной вибрацией, слова, произносимые Натальей и стук капель дождя по окну начали медленно расплываться, унося мысли всё дальше от комнаты. Через секунду, а может прошло куда больше времени, картинка снова стала чёткой, а звуки вынырнули из-под толщи воды.