Он оглядел Лялю с ног в неудобных берцах до вспотевшего от каски лба. Ещё и бронежилет неподъёмный, в котором ощущаешь себя галопогосской черепахой, такой же неуклюжей.

Берцы специальные, с дышащей подошвой, повышенной комфортности, от которой Ляле хотелось содрать их, закинуть куда подальше и сунуть ноги в таз с прохладной водой. Жилет тоже облегчённый, если верить парню, который напялил на неё эту амуницию. Вот только Ляле так не казалось.

Господи, спариться можно, умереть, а ведь они даже не двигаются, не идут, не бегут, едут себе в почти комфортном внедорожнике, собирая каждый буерак.

– Не, – ответила с доброй усмешкой за задумывающуюся сестру Славка. – Она заместитель руководителя фонда, который привёз подарки местным девочкам и мальчикам.

– Ишь ты, заместитель руководителя. Не зря Абдул Хусайн смотрит с уважением. Говорят, он журналистов не любит, но помалкивает с тех пор, как возглавил местный парламент. Политкорректность, ёпта. Ой, прости, – глянул виновато на Лялю, та кивнула, принимая извинения.

Хватило сил не сморщиться. Вернее, сил не хватало ни на что, даже на внутреннее возмущение, а ведь они проехали-то всего ничего, только-только забрезжил рассвет.

– Простите, Михаил, – обратилась она к опешившему от собственного полного имени парню. – Можно мне это снять? – показала на каску и жилет.

Сам Миха и неприветливый водитель ношением касок себя не утруждали, а бронежилеты, похоже, не ощущали, как в уютных вязаных бабушкиных безрукавках сидели.

– Лучше не надо, – снисходительно ответил Миха. – Случись что, не успеете напялить. Неспокойно здесь последние дни, на прошлой неделе боевики на фермеров напали, которых местных военных сопровождали. Здесь позиции наши недалеко, но не успели, семьдесят трупов, в общем. Ребята говорили – и на позиции прут, и мирняк терроризируют. Месяца три назад ещё тихо было, как с соседней области выбили, они здесь обосновались.

Ляля медленно перевела взгляд на сестру, та сверлила глазами ничего не подозревающего Миху. Он же безмятежно вещал, как хорошо было раньше и неспокойно стало сейчас, обстрелы каждый день. Наши, конечно, с позиций не уйдут, загонят боевиков в тупик, но сейчас неспокойно, совсем неспокойно… Вчера, например, двух двухсотых привезли и несколько трёхсотых. Хорошо, медики справились, вытащили, иначе получай маманя похоронку.

Славка выразительно кашлянула, уставившись на Миху, мысленно рот ему зажала, заодно смазав по круглой морде за неуместный трёп.

– А? – вылупился тот на Славу, скосил глаза на застывшую Лялю, медленно соображая, что происходит. – А! – наконец-то, понял, только поздно, Ляля тоже поняла, что сестра её обманула.

Захотела приключений на задницу – и нашла. Впутала заодно Лялю и массу народа, на них теперь упадёт гнев папы-генерала.

– Вот я и говорю, что бывало и хуже, война ж, а сегодня прямо тишь да гладь. Да, Лёха? – Спереди раздалось нечленораздельное согласие. – Но защиту не снимай, – добавил он спешно, видя, как Ляля потянулась к ремешку на каске – дышать стало нечем.

– Слав, нельзя так, – выговорила Ляля сестре, придя в себя от новостей.

– Ничего с нами не случится, – отмахнулась та, небрежно взмахнув рукой. – Думаешь, все такие идиоты, повезут груз за миллионы без нормального сопровождения, не разведав обстановку?

– Фермеров напомнить? – зашипела Ляля. – Ты хотя бы на секундочку представь, что с мамой будет, если с тобой или со мной что-нибудь случиться! А если с обеими?!

– Фермеров сопровождали местные военные, а с нами ничего не случится! – огрызнулась Славка. – Проторчим в этом тарантасе двенадцать часов, пару раз поссым в кустах у дороги – единственная опасность, что мужики увидят твою голую жопу. И всё!

И всё? И.. всё?!

Вообще-то Ляле достаточно одного факта, что нужду придётся справлять в куцых кустах, изредка торчащих вдоль пыльной дороги, как на арене цирка, честно слово! Это уже адреналиновая встряска. Само по себе нахождение в этой стране, в этой машине, оружие рядом, бронежилет этот неподъёмный – впечатление на всю жизнь. Не лучшее впечатление, надо заметить. Может, у неё вообще какой-нибудь ПТСР разовьётся, а Славке просто: «И всё!».

Славка всю жизнь рвалась за адреналином, занималась спортом: несколько видов борьбы, скалолазание, альпинизм, дайвинг, горные лыжи, сноуборд. Легче сказать, чем сестра не увлекалась. Вязанием на спицах! И то, если убедить, что занятие достаточно опасное, обязательно свяжет семиметровый шарф.

Ляля же – художница. Ху-до-жница!

Самое опасное событие в её жизни приключилось, когда соседский хаски сорвался с поводка, сбил её у собственной двери, с энтузиазмом облизал лицо и рванул дальше.

Она любила комфорт, СПА-процедуры, обязательно делала маникюр, педикюр и массаж. Посещала фитнес-клуб, обедала в хороших ресторанах, разбиралась в последних тенденциях моды. Жила на Патриках, в конце концов, а не писала в кустах на глазах толпы военных!

Тем более, никогда в жизни не доставляла неудобства людям, зависимым от её отца. Какое она имела право рисковать карьерами людей, которые строят планы на свою жизнь. Она может и «Ляля», может и «наследная принцесса», но совершенно точно не дрянь!

Автомобиль резко остановился, Ляля полетела вперёд, крепко приложившись головой, хорошо, что в каске, потянула плечо. Славка успела перехватить полёт сестры, усадила крепкой рукой на место, посмотрела вопросительно на водителя.

В этот момент дверь машины распахнулась, появился старший лейтенант – черноглазый и коренастый, – что-то гаркнул в сторону Михи, тот сразу же выкатился из салона, громыхнув на прощанье дверью.

– Чёт не то, – прокомментировал ситуацию Лёха, поглядывая на несколько военных, стоявших у машины.

Колонна впереди и сзади замерла, кое-где стояли военные, всматриваясь вдаль. У Ляли затряслись поджилки, пусть говорят что угодно, стыдят как хотят, но ей стало страшно. Она отлично помнила слова старших братьев, что бояться на войне – нормально, не боится только идиот. Идиоткой себя не считала.

Славка не выдержала, приоткрыла дверь, высунула голову, огляделась, игнорируя Лялин недовольный шёпот, выпрыгнула целиком, пошла в сторону кучкующихся военных, которые, судя по положению тел и обхвате рукоятки автоматов, не были настроены на светскую беседу.

– Корреспондентшу свою забери, – отдал распоряжение Лёха, глядя на Лялю. – Не хочется отвечать за дуру.

Ляля выпрыгнула из внедорожника, с трудом повела плечами, на которые стотонной глыбой давил бронник, поправила сползающую каску и решительно пошла за Славкой.

– Слав! – окликнула она.

На крик одновременно обернулись Слава, Миха и чернявый лейтенант, в это же мгновение раздался странный звук. Ничего подобного Ляля не слышала никогда в жизни, забыть или перепутать не сможет до конца дней.

Следом раздался грохот, прошивший ударной волной всё тело, показалось – сердце выскочило из груди, ударилось о броню, отскочило к позвоночнику, мелко завибрировав там.

Кто-то с силой толкнул Лялю в сторону внедорожника, сбил с ног вторым ударом, заволок под дно, бросил рядом с высоким колесом с огромными протекторами.

– Лежать!!! – гаркнул этот кто-то.

Ляля уткнулась носом в пыль. Сквозь щель между днищем и сухой красной землёй, вперемешку с песком, виднелось нереально бесконечное небо, только встретившее новый день. Поднялся невообразимый шум. Со всех сторон раздавались обрывистые, короткие крики, трещали автоматные очереди, заставляя трястись от ужаса. Доносились выстрелы из чего-то крупнее, громыхая раскатами на всю округу.

Она словно отрешилась от мира, оглохла, звуки проходили сквозь неё, не задевая сознания. Мат, крики, автоматные очереди, грохот боя – не воспринимался ею, не слышался.

Таращилась на клочок бескрайнего неба, край смуро-белого облака, песок в отблесках оранжево-алого рассвета. Всё это в клубах жёлто-розовой пустынной пыли.

В один момент происходящее обрушилось на неё со всей мощью, швырнуло в реальность грохотом, болью от того, что кто-то вытащил её из укрытия. Одним движением, как куклу гуттаперчевую, швырнул в салон автомобиля, от чего Ляля растянулась, ударившись всем телом.