Чуть позже Слава познакомилась с Сашей. Царёвым Александром, казалось, единственным человеком в университете, который не знал, кто такая Слава. Он и о генерале Калугине ничего не ведал, как и обо всей их семье.

– Да я деревенский, – спокойно пожала плечами Саша, идя вдоль длинного коридора рядом со Славой. – У нас военных в роду отродясь не было, отец даже в армии не служил. Я сюда чудом поступил, три года сам себе не верил, мамка всё боялась, что вру ей. Не может такого быть, чтоб простой человек – и в такой университет пролез. Ум умом, а связи связями.

– Я без всяких связей поступила, – вспыхнула Слава.

Из уст этого симпатичного парня предположение о подмазывающем отце прозвучало как-то особенно обидно.

Ведь правда, без связей. Если бы отец знал о планах дочери, он бы её в монастырь отправил православный, несмотря на все канонические расхождения в вероисповедании, а не договариваться о поступлении бестолкового чадушка стал. Славка была уверена, что при всей строгости воспитания, отец бы предпочёл, чтобы она стала героиней передачи «Беременна в шестнадцать», чем поступила на кафедру военной журналистики. Материнство имело шансы исправить неугомонный характер, военная журналистика – нет.

– Ты-то, конечно, сама, – кивнул Саша. – Я блог твой читал, классно пишешь, фотографируешь отлично, прирождённый журналист. Ну и физподготовка отличная, – он ободряюще окинул взглядом Славу, говоря, что не только навыки в боевых искусствах произвели впечатление.

Таким взглядом на Славу посмотрели впервые. Она немного растерялась, глупо улыбнулась в ответ. Не было у неё опыта в делах амурных, несмотря на то, что с детства больше с парнями дружила. Увлечения такие, где девчонок маловато. Но друзей она в качестве мужчин не рассматривала. Никого не рассматривала, если честно.

Может, виной тому физиология – Слава была невысокая, худая, спортивная, как мальчишка-подросток. С не очень-то выраженными женственными формами. Может, психология пацанки, своего парня для точно таких же парней-приятелей.

Они пересекались в университете время от времени. Саша не был навязчив, вроде и не ухаживал, как полагается парню, но интерес к себе Слава ощущала. Проснулся женский инстинкт. Подсознание подсказывало, что все эти с виду неважные разговорчики, переброски ничего не значащими сообщениями в мессенджерах – начало чего-то грандиозного. Возможно, того, что продлится всю жизнь.

Несколько раз они выбирались в город. Встречались на нейтральной территории, без сонма любопытных глаз. Саша оказался отличным собеседником, весёлым парнем, со схожими интересами со Славой.

Не сказать, чтобы совпадало всё-всё-всё, но он точно был не против девушек в борьбе, собирался пойти в поход, подняться в горы, заняться скалолазанием. Всегда мечтал, но в центральной полосе гор нет, а средств у семьи на путешествия сына не было. Отец рано умер, мать тянула их с братом одна, что в селе непросто. Потому энергию Саша тратил на помощь, как финансовую, так и руками, а не на развлечения.

Слава отлично всё понимала, хоть и родилась, как говорится, с серебряной ложкой во рту. Во-первых, отец воспитывал их с сестрой в строгости, да такой, что ровесникам не снилось. Встали в полный рост устои, в которых вырос, плюс возраст не позволял росткам либерализма пробиться сквозь патриархальный головной мозг. Во-вторых, огромный круг общения, друзья-приятели, не все из которых могли похвастаться и средним доходом. Полунищих студентов из периферии хватало. Слава была в курсе вкуса дешёвых пельменей, сколько стоит общественный транспорт, и как прожить на условные сто рублей в неделю. Квест тот ещё, но выполнимый.

Постепенно они с Сашей начали сближаться. Он всё чаще откровенно говорил о своих чувствах, проявлял эмоции, оказывал неоднозначные знаки внимания, красноречивые, ясно говорящие, что его интересуют не только совместные прогулки и походы в кино.

Правда, с семьёй знакомиться отказывался, афишировать их отношения не хотел, а это были уже отношения. Иначе не скажешь. Слава с полной уверенностью считала Царёва Александра своим парнем.

И этому Слава нашла объяснения. Опасался Саша её высокопоставленного отца, братьев, мать-профессора боялся. Он, выросший в простой семье, живущей натуральным хозяйством и на средства технички в школе, попросту не знал, как вести себя в окружении таких особ. Ляпнет что-нибудь, оступится, не понравится… Понятные страхи, объяснимые.

Славе же в голову не приходило рассказывать о своих личных отношениях семье. Не их ума дело. Взрослая, самостоятельная, самостоятельно решает с кем встречаться, с кем жизнь строить.

Сама не заметила как, Слава начала всё чаще платить за Сашу в кафе, ресторанах, кино. Он страшно стеснялся, ругался, но она настаивала. Ей действительно ничего не стоило, а он деньги сэкономит, матери с братом пошлёт. Мысленно она считала их своими родственниками, заботилась таким образом. Не всем везёт быть обеспеченными, родным Саши не повезло, но ни он, ни они не были хуже Славы просто потому, что ей посчастливилось.

Саша начал настаивать на близости, раз уж они в отношениях, хватит за ручки ходить. Вот только Славе взбрело в голову, что всё должно быть романтично, как… как в турецких сериалах, если она смотрела хотя бы один раз, конечно. На романтику же у Саши денег не нашлось.

Тогда Слава сама сняла номер в дорогой гостинице с шикарным видом, заказала ужин, свечи, цветы. Устроила такой романтик, что лучший голливудский режиссёр захлебнулся бы от зависти. Продумано было всё, от цвета простыней и меню, до аромата духов и нижнего белья самой Славы.

На себя тоже не поскупилась. Всё было безупречно, элегантно, именно так, как мечтает каждая девушка, во всяком случае, как оказалось, мечтала Слава.

До встречи с Сашей она не думала о неглиже последних коллекций. За внешностью следила ровно настолько, насколько нужно в молодости. Время от времени посещала косметолога, чаще после походов, использовала приличные крема с SPF защитой, бальзамом премиум-класса для волос и поборола рост волос на теле. С её-то постоянными шатаниями по лесам-долам это было важно.

Украшательством себя не грешила. Никакого маникюра, упаси господи, с цветочками. Ярким педикюром или сложными причёсками себя не утруждала. Всё должно быть чисто и функционально.

Перед тем злосчастным вечером же расстаралась так, что себе не верила, когда смотрела на себя в высокое зеркало номера с огромной кроватью по центру, где всё должно было произойти… случиться.

Саша пришёл вовремя, немного смущаясь, подарил скромный букет роз. Вёл себя немного странно, будто нервничал. А может, и правда нервничал, Слава же волновалась, почему он не мог? Всё-таки такой важный шаг, такой решающий… Всё на свете решающий, в одночасье.

Определяющей дальнейшую жизнь, как думалось Славе.

Саша был такой нежный, такой деликатный, такой настоящий. Если бы когда-нибудь Слава мечтала о принце, он был именно таким, даже фамилия у него была замечательная – Царёв. Мысленно Слава уже стала Царёвой.

И всё же что-то отвлекало Славу, она чувствовала какой-то подвох, какой – понять не получалось. Ведь она хотела. Должна была хотеть, вон какую работу проделала, денег заплатила прорву, даже маникюр сделала. С крошечными цветочками, но цветочками же!

Когда бельё было почти снято, Слава судорожно искала в себе признаки физиологического возбуждения, эмоционально она, кажется, была готова, дверь в номер бесцеремонно открылась. Кто-то открыл замок и зашёл, словно к себе домой.

На пороге появился старший брат Игнат. Слава судорожно закуталась в простыню, не понимая, что происходит, даже на возмущение сил не хватало. Это же бред какой-то, сюр! Инсталляция в духе современного искусства под название «Охренели решительно все!»

– Слав, оденься, – коротко сказал Игнат, отводя взгляд к панорамному окну. – Сейчас же! – гаркнул он.

Удивительно, но она растерялась, наверное, первый раз в жизни растерялась по-настоящему. Она была готова к любым, самым сумасшедшим ситуациям, рядом не стоящими с понятием «норма».