Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Кислицына я! – самолюбиво перебила его Тося.

– Виноват, товарищ Кислицына, вы одно поймите: дело к тому идет, что скоро мы всех женщин освободим от тяжелой работы в лесу. Что ж вы, одна против всех? Против всей нашей политики в женском вопросе?

Заслышав, что ее обвиняют в таких тяжких прегрешениях, Тося сразу оробела. Она испугалась вдруг, что ее и отсюда попрут, как вытурили из совхоза, и она так и не доведет до конца одной важной перевоспитательной работы.

– Да не против она! – заступился Илья за Тосю. – Просто ветер еще у нее в голове!

– Ты по себе не суди! – посоветовала ему Тося, а начальству сказала: – С обрубки сучьев я могу и уйти, но только не на кухню. Я… это самое, расти хочу, овладевать новой профессией, вот!

– И расти себе на здоровье, – разрешил Игнат Васильевич посвежевшим после передышки голосом. – Будешь хорошо работать – переведем в столовую, главным поваром станешь… У тебя такие перспективы!

– Да ну их! – забраковала Тося все перспективы. – Не буду я подсобницей, так и жизнь пройдет.

Игнат Васильевич сердито посмотрел на Илью.

– Откуда ты взяла, что питание – подсобная работа? Хорошенькое дело! Сама видишь: не пообедали лесорубы – и выработка сразу упала. Питание – такая же основная работа, как и лесозаготовки, ведь правда? – обратился начальник к Чуркину.

– Самая что ни на есть основная! – с готовностью подтвердил Чуркин и вытер губы, будто только что вкусно пообедал.

– И кто тебе такую чушь ляпнул?! – загремел Игнат Васильевич, нащупав слабое Тосино место. – Скажи, кто – и я ему, дезорганизатору, сразу выговор закатаю!

– Да так, один человек… – нехотя проговорила Тося, а про себя решила: «Хоть режьте – не скажу!»

Игнат Васильевич вытер платком вспотевшее лицо.

– Дайте ей подумать, – снова заступился Илья за Тосю. – Нельзя же так сразу требовать…

Тося с благодарностью посмотрела на единственного человека, который защищает ее. Но тут же ей пришло в голову, что Илья действует сейчас как бригадир, заинтересованный в добавочной рабочей силе. И потом: если она уйдет с обрубки сучьев – кому он станет тогда помогать? Наде не очень-то поможешь! Вот тут и разберись, для кого он старается…

– Раньше требовалось думать, когда сманивал ее с кухни! – накинулся Игнат Васильевич на Илью. – Я еще до вас с Сашкой доберусь. Тоже мне, агитаторы!.. Ну так как же, Тося? Ты учти: человек не всегда делает то, что ему хочется, а чаще то, что другим нужней… Надо! Понимаешь?

Тосе вдруг стыдно стало, что она отнимает так много времени у солидного Игната Васильевича, который ей в отцы годится. Она опять оробела и украдкой покосилась на Илью, спрашивая взглядом, как ей быть. Все-таки он бригадир и должен руководить своей бригадой…

Игнат Васильевич отвернулся, чтобы не мешать сепаратным их переговорам. Илья развел руками и закивал головой, советуя Тосе согласиться.

– Если основная и… всем надо, – сдалась Тося, – тогда что ж, конечно…

– Вот спасибо, удружила! – обрадовался Игнат Васильевич и двумя руками тряхнул Тосину руку. – Но ты уж постарайся, а то ребята совсем отощали.

– А я просто не умею плохо готовить, – виновато сказала Тося. – Так уж у меня получается, и сама не рада… Только в завалюхе этой работать дальше я несогласная!

– Видишь ли, – доверительно объяснил Игнат Васильевич, – мы в том массиве уже заканчиваем лесоразработки. Нет смысла строить там капитальную столовую… Нерентабельно, понимаешь?

Но Тося, живя в одной комнате с Верой-заочницей, привыкла уже к ученым словам, и сбить ее с позиции было не так-то просто.

– Значит, раньше надо было строить, – твердо сказала она. – Когда… это самое, рентабельно было!

Илья одобряюще усмехнулся, а Игнат Васильевич ненужно переставил на столе пресс-папье и покосился на Дементьева.

– А ты что, зябнешь там? Хочешь, мы тебе полушубок со склада выпишем?

Тося хмыкнула и сказала наставительно, на правах человека с общепризнанным талантом:

– В полушубке щей не сваришь! Да и не во мне дело: я-то закаленная. А вот картошка зябнет! Я уж укутываю ее, укутываю, ничего не помогает… И люди обедают, не раздеваясь. Против гигиены это! Я в газете читала: есть такие вагончики-столовые, можно по рельсам гонять. Сегодня здесь, а завтра там! Вот бы нам такой…

– Пока вагончика добьешься – так и зима пройдет! – умудренно проговорил Чуркин.

– А вы добивайтесь, – посоветовала Тося. – На будущий год пригодится: эта зима не последняя.

– Яйца курицу учат… – пробормотал Чуркин. – Дожили!

А Дементьев поддержал Тосю:

– Верно, есть такие вагончики: на одной половине кухня, а на другой столовая.

Игнат Васильевич не принял борьбы на два фронта.

– Ладно, мы этот вопрос отрегулируем, – хмуро сказал он и снова переставил пресс-папье на столе.

Тося вопросительно посмотрела на Дементьева. Тот кивнул головой, обещая спасти ее картошку и постоять за гигиену.

– Значит, договорились, – подвела итог Тося. – До свиданьица.

Она пошла к выходу. Даже не оборачиваясь, Тося знала, что Илья идет за ней, и надбавила шагу, чтобы он не думал, будто она его поджидает. Пусть уж лучше он ее догонит, если она ему так нужна.

– Ну и чертова девчонка! – пожаловался Игнат Васильевич техноруку, вытирая шею. – В пот вогнала… Вот чем мне приходится тут заниматься, а вы говорите «модернизация»…

А Тося с Ильей вышли на крыльцо конторы и остановились. Илье казалось почему-то, что Тося ждет от него сейчас, чтобы он поблагодарил ее. Признаться, его и самого подмывало сказать Тосе что-нибудь хорошее, порадовать незаменимую повариху. Но Илья слишком редко чувствовал себя кому-нибудь обязанным, мог по пальцам перебрать всех, кого он благодарил в своей жизни, и так уж получилось, что девчат среди них пока что не было. И теперь с непривычки он просто не знал, с какого боку подступиться к этому нелегкому делу.

Вообще-то, Тося не очень нуждалась во всяких там благодарностях, но на этот раз, после того как она выручила весь лесопункт со всеми его тракторами, бензопилами, штабелями, лесорубами и начальством, ей все-таки хотелось услышать от Ильи хотя бы одно словечко: «Спасибо». Небось не отвалился бы у него язык! Уж если сам ничего доброго к ней не чувствует, так мог бы поблагодарить от имени бригады, неужели им до сих пор не надоели помои Гавриловны?

– Эх, зря я картинки тогда порвала! – пожалела Тося, великодушно давая Илье возможность собраться с мыслями.

Илья молча полез в карман за папиросами. Лафа этим ребятам! Как что – так закуривают! Пока папиросы со спичками достанут, да чиркнут, да пустят дым – глядишь, самое трудное время и пробежит. Вроде и не делают ничего, а все при деле. Умеют, черти стоеросовые!

А Тося была некурящей, и ей ничего другого не оставалось, как торчать истуканом на крыльце конторы. Она завистливо покосилась на Илью, разминающего папиросу – ведь папиросу еще и разминать можно целую минуту, а потом еще полминуты стучать мундштуком по спичечному коробку или по ногтю – выбирай, чего душа желает, – и строго предупредила:

– Ты только ничего такого не думай. Я совсем не из-за тебя на кухню вернулась, а… для пользы дела. Надо, понимаешь?

– А я ничего и не думаю, – угрюмо отозвался Илья, постукивая папиросой по ногтю большого пальца.

Значит, он предпочитает ноготь…

– Вот это правильно! – одобрила Тося и сбежала с крыльца, не дожидаясь, пока Илья начнет чиркать спичкой и пускать дым.

Новая метла

Дементьев с Чуркиным обходили делянку.

– Волоки у вас никудышные, только тракторы калечить! – распекал мастера Дементьев со всем пылом начинающего начальника. – А если эти… подснежники не уберете, вам не поздоровится!

Он пнул ногой хлыст, занесенный снегом.

– Новая метла, она, конечно… – пробормотал Чуркин.

Они подошли к кривобокой и щелястой Тосиной кухне, переделанной из летнего навеса. Выпавший ночью снег запорошил постыдные лохмотья капусты, оставшиеся от Гавриловны, и теперь ничто не напоминало о том, что Тося покидала кухню и пробовала свои силы на основной работе. И, как встарь, от котла валил дразнящий аромат.

32
{"b":"901797","o":1}