На последнем слове он сладко зевнул мне в шею, и у меня в голове что-то со звоном лопнуло.

Нет, не ниточка, которая держит уши – иначе они бы уже отвалились, – а мое терпение.

И, хищным хищником бросившись на гросс Текера, я одним рывком опрокинула его на спину, оседлав бедра.

Взглянула на него сверху вниз взглядом победительницы и впилась в губы, одновременно безжалостно дербаня ремень на джинсах.

Рот Вива под моими губами был растерянным целую секунду – большая победа. А потом опомнился, вместе со всем остальным организмом, полетела в стороны одежда, сбился комом плед где-то в ногах.

– Сегодня работаем по предоплате? – пробормотал он мне в рот, и стиснул мою грудь так, что я ахнула, и выгнулась ему в руки.

– Ой, да заткнись ты! – попросила я в ответ, нетерпеливо обдирая с него трусы.

Гросс Теккер старался мне помочь, поднимал бедра, но трусы цеплялись за то, что приподнимало их бугром изнутри.

Вив – мальчик покладистый. Его попросили – он заткнулся, найдя своему рту лучшее применение. Он применил его к моей груди. Я пискнула, выгибаясь дугой ему навстречу, и снова забыла кто я и где я (но очень хорошо помня, для чего я).

А гросс Теккер воспользовался этим самым наилучшим образом: стащил с себя проклятые трусы. И, ухватив меня за бедра, притянул к себе, прижал…

Я сбросила его руки, отвоевывая упущенную инициативу.

Перехватила член у корня – такой горячий, такой налитой – провела головкой по входу, давая почувствовать, как там влажно, как я хочу его.

Приподнялась на бедрах…

И жарко шепнула в теккеровское ухо:

– Где презервативы?

Никогда еще мужик не выскакивал из-под меня с такой скоростью!

Вив остервенело искал сначала свои джинсы на полу среди нашей смешавшейся одежды, потом нужный карман в них, а мне почему-то было от этого ужасно смешно, и я хихикала в кулак. Гросс Теккер бросал меня свирепые взгляды, чем веселил еще сильнее.

А потом он все же нашел заветный пакетик, и, зажав его в кулаке, двинулся на меня – голый, и все равно возбужденный… С очень грозным выражением лица.

Наверное, собирался обрушить на меня кары небесные… Но вместо того, чтобы испугаться, я пискнула от восторга: это что, всё мне?!

И зажмурилась. А когда открыла глаза, прекрасный, отборный голый гросс Теккер никуда не исчез! Я чувствовала себя так, будто я маленькая девочка, и меня заперли на ночь в кондитерской.

И до утра столько сладостей!

Он навис надо мной с угрожающим видом, но мне-то хотелось не этого! Мне хотелось другого!

Я ухватила его за плечи, и повалила на себя, и перевернула, и оседлала, возвращая к исходной позиции (гросс Теккер, весящий раза в полтора больше меня, любезно повалился, перевернулся и оседлался). И хрустнул упаковкой презерватива, разрывая фольгу.

А я, не мешая человеку делать важное, нужное дело (а может, мешая, но кого это волнует?!), впилась пальцами в его грудь. И стиснула. И заурчала сладострастно: моё-о-о! Моё-о-о! Мне-е-е!

Всё моё! О, что я сейчас с этим всем буду делать!

Лицо у гросс Теккера сделалось сложное.

Возможно, ему стало немножечко страшно.

Хищный хищник внутри меня возликовал: правильно! Бойся меня!

Секс получился стремительный и отвязный: член Вива упруго скользил внутри меня, пальцы теребили и перебирали складки снаружи, лаская клитор, и сочетание этих ласк сводило с ума.

Да, да, да! Да-да-да, еще чуточку!

Меня ослепило вспышкой оргазма, и гросс Теккер захрипел, выгибаясь и присоединяясь…

Пережив первые, самые яркие и ошеломительные секунды, я повалилась на Вива сверху, обессиленная своей яростной скачкой.

Прийти в себя.

Отдышаться.

Тело ощущалось бескостной медузой, измотанной и слабой, и это было восхитительно. И я погружалась в это ощущение, плывя в нем и наслаждаясь.

– Теперь-то мы можем немного поучиться? – Расколол это ощущение чопорный голос гросс Теккера.

Я бы задушила его подушкой, честное слово! Но от смеха никак не могла собраться с нужными для этого силами.

Гросс Теккер сначала выскочил из моей комнаты с крайне деловым видом (хорошо хоть, оделся и в порядок себя привел перед тем), потом вернулся – уже вальяжный и самоуверенный, и я поняла, что с мсье комендантом вопрос улажен.

– Так, конспекта с собой у меня нет, идти за ним мне лень. Поэтому воспользуемся учебником из библиотеки!

– Которого у нас тоже нет! – Съязвила я.

– Зато у нас есть учетная запись в облачной библиотеке академии! – отбрил гросс Теккер, и я ощутила прилив черной, чернейшей, вот самой наичернейшей из всех возможных, зависти.

Учетка! В облачной библиотеке академии! С доступом ко всем учебникам академии!

О, эта прекрасная сияющая мечта, будучи абсолютно бесплатной для студентов академии, была мне все же не по средствам, потому что для доступа к ней требовался мобильный телефон на артефактной основе – моя вторая сияющая мечта. Но эта уже стоила таких денег что год обучения в академии оплатить можно было.

Даже возьмись я писать работы всем лоботрясам академии, сумму, нужную для покупки, я бы все равно не заработала: в академии просто нет столько лоботрясов!

А у гросс Теккера такая игрушка была. И он ради нее наверняка палец о палец не ударил!

У-у-у, как несправедлива жизнь!

Над телефоном Вива развернулось мягкое сияние, сгустилось в облако света с подушку примерно (я проглотила очередной завистливый стон: какой размер! У-у-у, гросс Теккер, чтоб тебя!).

А Вив, знать ничего не зная о моих терзаниях, еще немного порылся в телефоне, а потом перетащил облако и повесил его у меня перед лицом.

Плюхнулся в кровать рядом со мной, поправил положение облака. Уточнил у меня:

– Удобно?

Нет! Неудобно! Меня жаба давит!

В облаке между тем неторопливо проявилась обложка учебника, словно бы висящего в воздухе неизвестно где.

Гросс Теккер, закинув руку за голову, скомандовал телефону:

– Содержание!

А затем – мне:

– Ну, что, Морель, давай учиться?

До зимних праздников Перелома Года еще почти месяц, но Олерон-сюр-Марн уже пахнет горячим вином с пряностями, яблоками в карамели и пряниками, а на площади Адель Сюршам, где ближайший к академии рынок, уже залили каток, торгуют уличной едой и вовсю веселится молодежь.

Я бы тоже с удовольствием влилась гомонящую толпу, чтобы, поддавшись витающему вокруг духу, погрузиться в веселье, но увы. Доходы не позволяли.

После того, как успеваемость Вивьена гросс Теккера уверенно и показательно пошла вверх, ко мне дважды обращались по поводу репетиторских услуг. Но я, уже зная, как это тяжело, учить того, кто отнюдь не рвется учиться, очень задрала ценник. Желающих платить мне такие деньги за то, чтобы самостоятельно впахивать, не было – а у меня не было желания мотать себе нервы за меньшую сумму.

Решение не шельмовать с чужими работами обходилось мне дорого, но придерживалась я его неукоснительно и на уговоры старых клиентов не поддавалась. И дело было не только в том, что после сцены в кабинете декана я была уверена, что с новой политикой администрации это обернется для меня отчислением… Мне казалось, что я дала обещание покровительнице не поступать так больше. И это многое для меня значило.

Но и просто гулять, красивой и нарядной, среди таких же красивых и нарядных людей, заряжаясь их приподнятым настроением, тоже было здорово.

В конце концов, я, в кои-то веки вырвавшись из академии, позволила себе макияж – и весьма удачно вышло, не даром гросс Теккер, с чьей компанией я столкнулась на выходе из академии, чуть шею себе не свернул!

И не так уж плохо всё у меня с финансами, я вполне могу себе позволить вина и какую-нибудь ерунду!

Глинтвейна во мне и в бумажном стаканчике болталось поровну, а помада съелась с губ вместе с пряником.

Я решила, что поправлю ее, когда допью вино, и побрела по блошиному рынку: вообще-то, ради него я на Адель Сюршам и пришла. Здесь, где между лотком с разномастной посудой и прилавком с видавшими виды книгами, нашел себе место продавец артефактов, меня знали, как завсегдатая: о любви к артефактам я капитану Ламберу не врала. Впрочем, я ему и во всем остальном не врала.