– У этих «кукуха» поехала, – увидев, что я рассматриваю бродивших, пояснил мне парень. – Перенос и информация о том, что нас тут ждет, сдвинули их шифер.

– А что ждет?

– Разделка на органы. Слышал, наверно, что нас мясом называли? Тут среди нас двое пленников есть, старожилы этого мира. Они нас и просветили, где мы оказались, у кого в плену, и что нас всех в конце концов ожидает.

«Новички», услышав его слова окружили парня с расспросами. Так мы и узнали об Улье, переносе в него осколков нашего мира, монстрах, живуне, внешниках и мурах. А еще о том, что долго пользоваться этими знаниями не сможем. Передача «оптовикам» ожидается если не завтра, то послезавтра точно.

– А дальше? – дрожащим от предчувствия плохой информации спросила молодая девушка.

– А «дальше» у нас не будет. Все пойдем на разделку. Уложат тебя, красавица, на стол, и вырежут все, что сочтут для себя полезным. Сердце, селезенку, почки. У меня яйца, а у тебя матку, если еще не рожала. Мы все тут – доноры. Мясо!

Через два дня за нами приехали покупатели.

Их старший со скучающим выражением лица ходил вдоль шеренг, в которые нас выстроили, рассматривая товар.

– И сколько тут собрали?

– Сто восемьдесят три.

– Возьму сто пятьдесят. По горошине за нос.

– А остальные? Возьми хотя бы за три спорана каждого.

– Нет. У меня места больше нет. Я, в отличие от вас, к товару отношусь бережно. Перевожу в комфорте. Сидя, а не так, как вы, насыпом. Мне, чтобы «внешникам» их сдавать, надо красоту навести. Как машине перед выездом на авторынок. Сто пятьдесят и всё!

– Может, хотя бы бутором возьмешь?

Оптовик, остановившись как раз рядом со мной, задумался.

– Глянуть надо, остались ли спецконтейнеры. А это что за хрень? – он ткнул в меня пальцем, показывая на следы от уколов на руках. – Наркоман?

– Нет. Только из больницы.

– Сто пудов, что брешет! – оптовик повернулся к старшему муру. – Этого при любом раскладе убирай. И фаршем его не возьму. «Внешники», по законам подлости, при выборочной проверке материала на него наткнуться, и забракуют всю партию.

Меня вытолкнули из строя, присоединив еще к пятерке парней и двум девушкам, которых забраковали чуть раньше.

Так мои неработающие почки спасли мне жизнь в новом мире.

Через час я и другие «счастливчики» таскали в грузовики выпотрошенные тела тех, кого не взяли покупатели живьём. Я перетаскивал и свою соседку по машине, и Старосту ангара, и экскурсовода, имени которого даже не спрашивал.

Когда покупатели уехали, старший отряда муров распорядился, чтобы нас использовали на хозяйственных работах: – До следующей партии пусть трудятся. Может жирок нагуляют и приглянутся.

Но долго «нагуливать» не пришлось. Уже этим же вечером прибыл еще один купец. Странный купец.

Мур, который перед первым покупателем только заискивал, этого боялся.

– Я ж не виноват, Доцент. Кто ж знал, что ты будешь в наших краях. Знал бы, оставил самых лучших для выбора. А так, только эти доходяги.

– Забираю всех. По два спорана.

Мур не стал оспаривать назначенную цену.

Таким образом, за три дня нахождения в Улье, я совершил головокружительную карьеру от «мяса» до сотрудника Института.

Если кто-то не в курсе, что из себя представляет Институт, то просветить эту тему, не ко мне. Не мой уровень, чтобы осознать всю величину и мощь данной структуры. Знаю только то, о чём мне успели поведать коллеги.

Институту есть дело до всего, что происходит в Стиксе, и ему пофиг на всё что тут происходит.

Вот такое философское единство и борьба противоположностей.

Институтским всё равно, кто с кем и за что дерется. Если им надо, они примирят на время даже стронгов с мурами. Или наоборот столкнут лбами стабы союзников.

Институт изучает мир. Он зримо и незримо присутствует повсюду, где есть иммунные. Даже если в стабе нет официального представительства, все равно кто-то, имеющий отношение к этой конторе, найдется.

Ходит такой анекдот, что один иммунный – это один иммунный, а если их двое, то один из пары, точно агент Института.

В Улье институтским интересно всё: физика перезагрузки кластеров, зависимость иммунитета от плотности спор во взвеси кисляка, особенности пищеварения у атомитов, отличие в метаболизмах «жрача» и «топтуна». Это темы, которые я слышал краешком уха.

Чем занимается отдел, которым руководит мой хозяин и спаситель от муров, я не знаю. Моя работа – делай, что скажут, и топай, куда пошлют. В прошлой жизни таких называли «лаборанты», а тут прилипло к нашей категория прозвище «Василий». В каком-то из миров мультиверсиума есть кинокомедия, где звучит фраза: «А это Василий, наш младший научный сотрудник». У меня я такого фильма не помню.

– Клоп. Подойди, – Доцент появился в нашем закутке неожиданно. – Хватит бездельничать. Завтра начнется новый этап в моих исследованиях. Ты будешь приобщен. Но начнешь уже сегодня. Отправляйся на КПП и жди. Должна подойти молодая женщина. Скажет, что ко мне. Ни о чем ее не спрашивай, а сразу сопроводи в гостиный двор. Комната под пятым номером. Делай, что попросит.

Гостья появилась через час моего ожидания. Не ясно, девушка или молодая женщина, так как Улей молодит. Вполне возможно, что может быть по биологическому возрасту старушкой. Но эта – вряд ли. Глаза молодые, но уставшие.

Я сопроводил ее в номер. Никаких особых пожеланий не последовало.

– Я отдыхать. Ужинать не буду. Свободен.

Она так устала, что даже имени, закрепленного за ней ассистента, не спросила? Или ей безразлично?

Рано утром всех «Василиев» собрал Доцент. Всего нас было двенадцать.

– Для новичков рассказываю, что надо будет делать. «Старики» тоже слушаем, а не ковыряемся в носах.

У каждого из вас будет свой клиент. Это те, кого вы встречали на входе в Институт. Задача: неотлучно быть при них, следя за состоянием. Видите, что знобит – укройте пледом. Не помогает – набросьте сверху одеяло. Надо добавить тепла – грелку под одеяло. Если в жар бросает – раскрыть и обтереть сухим полотенцем. Обмочились – сменить подгузник. С этого момента вы – молчаливые няньки. Ни звука в помещении!

Возле своего объекта я просидел двое суток. Сидел и любовался ее фигурой, чертами лица, волосами.

Женщин было только четыре и одна из них досталась мне. Повезло. Все наши клиенты лежали в креслах, чем-то напоминающих стоматологические, но немного шире, чем те. И лежали они абсолютно избавленные от одежды, то есть голые. Поэтому мне было чем любоваться на рабочем месте.

Клиентка спала, но сон этот не был обычным сном. Доцент каким-то образом отправил в такое состояние всех гостей-пациентов, как это делал гипнотизер в цирке. Тут не цирк. В Улье работают дары.

«Моя» корчилась иногда во сне, что-то беззвучно говорила, шевеля губами, иногда постанывала.

На соседнем кресле мужчина с бородкой, как у киношного пирата, часто срывался в крик, и ассистенту приходилось укрывать его толстым одеялом, чтобы приглушить звуки.

Через двадцать часов в себя пришел первый клиент. С помощью своего «Василия» он поднялся, и хлебнув большую порцию живуна отправился в душевую кабину. Больше я его не видел.

Постепенно клиенты просыпались, и нас становилось всё меньше и меньше. Моя проснулась одновременно с соседом-пиратом. Не обращая на меня внимание, она, улыбаясь, смотрела на него. Его глаза в ответ светились теплотой и любовью.

– Созвонимся? – тихо спросила она.

– Спишемся. Уверен, что теперь там предстоит громадная масса работы. А потом и созвонимся.

От моей помощи клиентка отказалась, самостоятельно поднявшись с кресла. Я только проводил взглядом ее восхитительную фигуру, негромко чмокнув губами, когда она скрылась в дверях.

– Понравилась? – рядом возник Ромарио, клиент которого покинул зал в числе первых.

– Угу. А кто они?

– Клиенты Доцента. Просвещу, как новичка. У этих проявились особые дары, которые по всюду разыскивает наш шеф. Они могут входить в резонанс с одним из его даров. У кого-то это первый дар. У нескольких третий или пятый. В Улье он считается бесполезным, а для Доцента самым интересным. В том состоянии, в котором они были в креслах, их сознание, пронзив пространство, соединялось с сознанием их двойников в мире-исходнике.