Вскоре Федя, умевший играть на всем на свете, захотел иметь свою группу – двум ярко выраженным лидерам стало тесно в одном коллективе. Свин посоветовал ему в качестве гитариста своего приятеля по имени Сапог. На гитаре красавец-сердцеед Сапог играл так себе, зато он посоветовал в качестве басиста в «Отдел Самоискоренения» (так незамысловато Федя назвал свою группу) крутого плютика Алекса Оголтелого, который поигрывал у Свиньи, но тоже хотел развиваться. Ох уж этот Александр «Оголтелый» Строгачёв – реальный фрик, бешеная белка, чертик с крашеной полуметровой челкой и вечно выпученными глазами, Пучик, сумасшедший санитар из дурки с бешеной активностью и немеряной харизмой. Да-да, Алекс действительно одновременно и работал в дурдоме, и периодически лежал там с разными психическими диагнозами, будучи психопатом, алкоголиком, наркоманом и клептоманом. Поладить с таким типом было нелегко, но у Феди все получилось – Алекс согласился играть в «ОС» с условием, что Федя будет послушно работать в его группе «Народное Ополчение» (придумал это классное название для группы Сапог, взяв его с улицы на Юго-Западе, где жил его собутыльник) и на халяву записывать ему альбомы. И понеслось! Рикошет ушел в армию, а Федя, превратившийся к тому времени из Кота Бегемота в просто Бегемота, за год записал несколько альбомов себе и пару-тройку Алексу. Сами записывали, сами оформляли бобины (пригодились Федины таланты художника), сами распространяли (естественным путем – друзья переписывали). Народ у Феди на квартире тусовался круглосуточно. Единственное, чего не терпел некурящий и непьющий Бегемот – это пьяных музыкантов. Алексу приходилось нелегко. Он то выпивал бутылку винтом перед заходом на студию, то делал нычки на лестничной площадке – выживал, как мог. Играли в их группах все, кто мог играть. Кроме постоянных – клавишника Ослика (теперь в «Алисе») и барабанщика и Димы «Волосатого» Бучина, на записи отметились соседи, знакомые, родственники соседей, соседи родственников. А также такие небожители, как Густав Гурьянов («Кино») и Свин, который мечтал, чтобы Бегемот записал ему альбом. Но не сложилось. Федю забрали в армию. Несмотря на то, что в свои 18 он успел жениться и завести дочь. Служить в планы пацифиста-анархиста Лаврова не входило, и он отказался принимать присягу, сорок дней провалялся привязанным к койке в дурке среди степей и был летом 1984 года комиссован со статьей. К тому же, к этому времени нон-стоп студия Бегемота развела такую бурную деятельность, что ей не на шутку заинтересовалось КГБ. В отличие от маргинально-асоциальных текстов Свиньи, анархо-панк Бегемот писал откровенно антисоветские агитки, выступал в них против войны («Войны для воинов, а с меня довольно») и даже всуе вставлял в свои матерные куплеты имена вождей («Выебли Европу Рейган и Андропов») – комитетчики офигевали от такой борзости и в течение года внимательно следили за творческим ростом музыкальных коллективов с улицы Римского-Корсакова. Даже не знаю, почему они сразу не пресекли их зловредную деятельность. Может, комитетчики сами были меломанами? Музыка у Феди, несмотря на дикие условия записи и говенный аппарат, получалась очень заводная. Алекс в своем «Народном Ополчении» записывал шизофреническое «ска», тоже очень бодрое. Но что бы там не творилось в головах у товарищей, курировавших наших панк-безумцев, вынести вывоз альбомов Алекса и Бегемота за границу они не смогли. Когда в августе 1984-го КГБ перехватило бобины с песнями ОС и НО у морячка, пытавшегося переправить наш корневой панк на свободу в пампасы, терпение товарищей кончилось, и музыкантов вызвали на беседу в подвалах серого дома на Литейном. Продержали всю ночь, а Диму Бучина, как и знакомого морячка, вообще сутки. Пугали так сильно, что отбили у Бегемота охоту к панк-року на долгие годы (он возобновил деятельность ОС только в нулевых XXI века). Если бы у Алекса к тому времени остались хоть какие-то здоровые доли мозга, он, возможно, тоже бы испугался. А так он отдохнул немножко, и вперед! Началась перестройка, и Оголтелый в гриме Брежнева и с отличными музыкантами прокатился по всей Европе с залихватской программой «Брежнев жив!» Потом, правда, затих, маргинализировался, упал на самое дно, жил в сквотах с бомжами, периодически воскресая ярким сгустком энергии на питерских сценах и обещая вернуться с новым альбомом, но нелепо скончался от последствий попадания под машину. Ему было 43.

Рикошет пришел из армии в разгар горбачевской перестройки, которую затеяли словно специально для Саши Аксёнова, чтобы он в революционном кожаном плаще, маша сабелькой, мог прокатиться по Невскому. Бегемот помог ему найти музыкантов в новую группу «Объект Насмешек». Любитель героических поз, кожаных штанов, оружия и драк в общественных местах («Эй, ну кто здесь не пидорас?») – настоящий ковбой Рикошет, пять лет выпевал со сцены лозунги, типа («Это время для нас!»), и даже успел сняться в главной героической роли в панк-вестерне «Дикий Восток» у режиссера «Иглы» Рашида Нугманова, но с началом 90-х его музыканты во главе с басистом Женей Фёдоровым (тем самым Ай-я-яем, когда-то тусовавшимся у Свина) пошли своим путем и создали замечательную группу Tequilajazzz. Рикошет, честно спевший еще в первом альбоме – «Я обожаю шокировать ханжей!» – остался не у дел, невзлюбил рок и НЭП, пробовал себя в рэпе, даже записал крутой трек «Мой город» со своим друганом Кинчевым, но вскоре ограничил творческую деятельность музыкальным продюсированием. Тихо жил со вдовой Цоя Марьяной и ее сыном, жил причем довольно странно – по полгода бухая, а по полгода изнуряя свое хулиганское тело спортивными тренировками, подсел на иглу после смерти любимой жены и умер стандартной панковской смертью (от передоза), захлебнувшись во сне блевотиной. Ему было всего 42 года. «Бляха-муха! Панк-рок!»

Федька «Бегемот» Лавров, самый талантливый и позитивный из этой компании, самый идеологически выдержанный ленинградский анархопункер, надолго перестал играть панк-рок. Игры в брит-поп в группе «Бегемот» не принесли ему славы, а женитьба на Активной Связистке – счастья. Дети-музыканты выросли и покинули страну. Бегемот стал Feddy. Долгое время всерьез занимался музыкальным продюсированием, не брезгуя выпускниками «Фабрики Звезд». Возродил в 2012-м «Отдел Самоискоренения», записал пару альбомов на злобу дня и укатил за границу. Свободный человек в свободном мире.

И последнее о панк-музыке Ленинграда 80-х. Я полностью согласен с Егором Летовым, который примерно году в 88-м говорил, что в Ленинграде есть только одна группа, играющая настоящий панк-рок, и это «Бригадный Подряд». Реально корневая пролетарская панк-банда, просуществовавшая в оригинальном (лучшем) виде всего около пяти лет, но в отличие от других – выжившая, переродившаяся и до сих пор играющая в панков на сцене. Первый их альбом записал и свел, аранжировал и сыграл половину партий Федька «Бегемот» Лавров в 1986 году. Привел Колю Михайлова и Димку Бабича к Бегемоту Александр «Сантёр» Лукьянов, которого за два года до этого притащил на квартиру на Римского-Корсакова, 99, Антон «Тося» Соя, то бишь я, потому что мы записывали там наш альбом группы «Беломор», который потом благополучно пропал, вернее истлел и рассыпался. Говорят, что панк-рок умер. Да и хрен-то с ним. Умер-шмумер, лишь бы был здоров! Всему свое время. Пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов, а мы с вами обязательно дождемся новых ебанутых панк-героев и еще попрыгаем под их песни.

Это не признание в любви. Не претензия на истину. И не попытка очернения. Это просто хрен знает что – памяти Алекса Оголтелого. Изложенное ниже может оскорбить ваши нежные души. Рассказ основан на моих полустертых воспоминаниях, эмоциях и непроверенных фактах и никак не может считаться биографическим эссе. Тексты Оголтелого я тоже воспроизвел по памяти. Извините, если что.

В последние годы жизни Алекс Оголтелый (в миру Александр Львович Строгачёв) напоминал безумную старушку-бомжа. Были две таких городских сумасшедших бабушки, встреча с которыми в центрах доставляла истинное удовольствие любому гурману-визуалу: Алекс и гениальный композитор Олег Каравайчук. Но композитор был приличной старушкой, а Алекс – бомжихой-клоунессой, только что выбравшейся из грязного подвала. Но в каком бы ужасном состоянии он ни находился, оно нисколько не влияло на бодрость его духа. Он был Джокером до Джокера, чертовым петрушкой и в жизни, и на сцене. Бешено дергающейся веселой марионеткой с вечно выпученными глазами и стоящими дыбом волосами, местами выбритыми, местами крашеными. В любом состоянии, под любыми препаратами при встрече Оголтелый моментально узнавал меня и тут же делился насущными новостями. Этот неутомимый чертик всегда либо записывал, либо только что записал «самый охуительный» альбом (песни из которого а капелла могли быть тут же исполнены в парадняке на Невском или в вестибюле метро), ну и, конечно, всегда был готов выпить с тобой по этому поводу. А если выпивать ты не хотел, можно было просто дать Алексу денег. Ну а как не дать такому красавцу.