Братья поднялись и пустились в пляс, забавно размахивая руками. Это был наш танец, никакого другого мы не знали.

Солнечники просто скакали по площади, беспорядочно дёргая ногами и руками в такт музыке. Белая, оранжевая, жёлтая одежды замелькали перед моими глазами.

Мгновение, и братья, схватившись за руки, закружились по площади имитируя круглое Солнце.

– Будешь играть со мной каждый седьмой восход? – вдруг спросил меня Лучни-йар перекрикивая музыку.

Так вот, значит, что. Мой сольхан не просто так поведал обо всем Старейшине, он хотел, чтобы тот тоже присматривал за мной и направлял мою энергию в нужное дело.

Я склонил голову на бок, продолжая играть на лучене. Мне нравилось этим заниматься, именно поэтому я тайком учился. То, что сам член Сияющей Общины предложил мне играть вместе с ним – было честью, я просто не мог отказаться.

Спустя некоторое время я кивнул, молчаливо выражая свое согласие. Лучни-йар расплылся в довольной улыбке, после чего обратил свой взор на танцующих.

***

Не знаю сколько минуло времени, но закончили мы играть только тогда, когда танцующие выдохлись и устало расселись полукругом возле Старейшины, а некоторые и вовсе ушли.

Я аккуратно положил лучен на землю справа от себя. Для меня музыкальные инструменты не были просто способом развлечься. Когда я играл на лучене, то вкладывал в него всю свою душу, все свои чувства… Я относился к нему так, как остальные братья относились к Книге Солнца. Вот только для меня последняя не имела значения.

Лучни-йар буквально светился, явно довольный происходящим. От его внимательного взгляда не укрылось и то, как бережно я относился к лученю.

– Встретимся через семь солнечных восходов, – произнес Старейшина, обращаясь ко всем, кроме меня.

Меня он едва заметно держал за край одеяния, видно, чтобы я и не думал куда-то уходить.

Солнечники все как один склонили головы, после чего покинули площадь.

– Вы хотели поговорить со мной? – осведомился я, как только все скрылись в лучедомах.

– Скажи, почему ты так трепетно относишься к музыкальным инструментам? – спросил Лучни-йар с плохо скрываемым любопытством.

– Ну… наверное, потому что через них можно выразить свои чувства, –протянул я, немного удивлённый такому вопросу. – Мне нравится играть на них и заполнять мир чудесными звуками.

– Должно быть, ты слишком много времени проводишь возле Ока¹⁵. Смертные тоже любят выражать чувства через музыку.

Мои брови невольно сдвинулись к переносице, хмуря лицо. Почему член Сияющей Общины произнес это с такой печалью?

– Разве это запрещено? – взволнованно спросил я, вглядываясь в его лицо.

– Нет, но это не желательно, – качнув головой, ответил Лучни-йар. – Видишь ли, тот мир отличен от нашего, и смертные, что населяют его, живут по совершенно иным законам. Ты не должен ровняться на них.

Я не ровнялся. Но мне нравилась их свобода. Свобода выбора. Конечно, я никому об этом не говорил, но я немного завидовал смертным. Они сами могли решить куда ходить, как жить, с кем общаться… а нам же, солнечникам, воспрещено даже думать о том, чтобы нарушить законы, прописанные в Книге Солнца.

Я догадывался, почему Старейшина завел этот разговор. Мое нахождение рядом с Оком тревожило моего сольхана, наверное, он попросил его поговорить со мной.

В том мире часто звучала музыка, и зачастую она выражала разные эмоции: радость, восторг, грусть, ненависть. Последние два чувства были под запретом для нас, но я и не желал их испытывать.

Из всего того, что чувствовали люди, я больше всего хотел познать, что такое любовь… Хотел узнать, почему музыка, передающая это чувство настолько прекрасна?

– Лучезар.

Голос Старейшины вырвал меня из моих мыслей, возвращая в реальность.

– Не ходи больше к Оку, обещай мне.

Я лишь пожал плечами и, склонив голову в знак уважения, покинул площадь. Конечно, я не мог этого пообещать.

Око – так мы называем небольшое круглое озеро, вот только в нем не отражается вечно голубое небо. Заглянув в него, мы можем видеть мир, в который ушёл наш прародитель.

Когда Солнце покидал нас, он создал это место, дабы мы не чувствовали себя покинутыми и могли видеть, ради чего он оставил нас.

Однако, редко кто из солнечников приближался к Оку – оно вселяло страх, многим казалось, что если подойти слишком близко, то чужой мир может просто-напросто поглотить.

Старейшины относились к Оку с почтением. К слову, они проявляли уважение ко всему что создал наш прародитель – будь то лучодэ или лучедома.

Весь наш мир был создан нашим заботливым отцом.

Уже на следующий восход просьба Лучни-йара была забыта, и я, едва проснувшись, направился в свое излюбленное место, предварительно умывшись, зачерпнув ладонью воду из небольшого ручья, что протекал вблизи моего лучедома.

Попил воду из озера – с которого Старейшины строго-настрого велели только пить, и ничего более.

По пути оторвал с куста несколько Миберей¹⁶, и, закинув в рот, слегка поморщился, когда на язык попал кисловатый сок. Мне они не нравились, но с момента последнего приема пищи прошло достаточно много времени, если и дальше пренебрегать питанием, можно лишиться сил.

Вздохнув, я с тоской подумал о том, что не отказался бы сейчас съесть парочку Яграз¹⁷, но те находились ближе к Сияющей Общине.

Видно, я встал раньше всех, ибо по дороге мне попались лишь пара братьев, которые махнули мне руками в знак приветствия. Дойдя до Ока, я уселся на самом его краю и посмотрел в безмятежную гладь озера.

Моему взору предстали высокие дома серого оттенка. Везде что-то светилось, моргало, дребезжало. Гул множества голосов отразился в моей голове, но я не отпрянул назад, как делали все солнечники. Я уже привык к этому.

Мне всегда было чудно видеть смертных – которых наш прародитель называл людьми – держащихся за руки. Да, бывало, мы с братьями тоже хватались друг за друга, но только во время игр, а люди… они просто шли, гуляли и при этом о чем-то мило беседовали.

Я досадливо цокнул языком. Из-за множества голосов мне было тяжело определить, о чем говорят те, кто привлёк мое внимание.

В отличие от нас – сыновей Солнца – люди выглядели совершенно по-разному, и одевались тоже совершенно иначе.

Наиболее похожими на солнечников были смертные мужчины, вот только я не понимал, почему у многих из них есть смертная женщина.

Судя по описаниям и рассказам Старейшин, на женщин были похожи лунницы – дочери Луны. Но они прекрасно обходились без нас, а мы без них. Да и если верить этим историям, нам было категорически нельзя встречаться.

В который раз я почувствовал зависть, ведь несмотря на различия, смертные могли проводить время вместе.

Порой они делали и более странные вещи, которые по моему мнению не поддавались никакой логике, но эти действия делали их счастливыми, и я невольно стал замечать, что тоже хочу попробовать…

Люди соприкасались друг с другом губами, обнимались, гладили по голове… Я не мог вспомнить ничего подобного среди солнечников. Да, бывало, сольханы проводили руками по головам своих подопечных. Но они скорее взлохмачивали им волосы, а не гладили.

Ничего из этого не было в нашем мире.

А еще я видел низких смертных.

Первый раз, когда я увидел их, испытал множество чувств, самым сильным из которых было удивление. После нескольких восходов наблюдения я понял, что это дети смертных.

Как оказалось, они сначала рождались маленькими, после росли, а потом старели и умирали.

Течение жизни и вечный покой был недоступен нам. Мы рождались из слез нашего прародителя, и я не помнил себя ниже ростом, я всегда помнил себя таким.

Точно так же, как мы были лишены возможности видоизменятся, мы были не способны умереть. Правда, конечно, Старейшины рассказывали, что если кто-то из нас проведет на территории диких земель слишком много времени – рискует окоченеть и замереть до того, пока оставшуюся энергию не заберет прародитель, если таковая останется. Мы, как потомки Солнца, гасли во тьме. Пожалуй, это можно было бы назвать смертью, ведь это явно не жизнь.