Как рассказывала бабушка, матушка пыталась бороться. Даже хотела уйти, но для имиджа это было просто тотальным провалом, а поэтому и ей популярно объяснили, что другой дороги у неё нет.

Я был слишком мал, а отец угрожал отобрать меня у матери, что несомненно сделало своё дело. Мама осталась. Ради меня, ради того, чтобы быть рядом и иметь возможность хоть как-то заниматься моим воспитанием. Только вот была проблема…

Рос я катастрофически похожим на своего отца. Такой же дрянной характер, упрямство и наглость, граничащая с хамством. В определённый момент, как мне кажется, уже спустя столько лет, мама начала отчасти винить и меня в том, в какой ситуации оказалась. Не будь меня, она смогла бы построить свою жизнь иначе, что несомненно было для неё предпочтительнее. Отсюда и холодность ко мне, пришедшая со временем, даже скорее безразличие, которое никак невозможно было поменять. В моей памяти мама навсегда осталась холодной и безразличной.

Маруся была очередным «проектом» отца. Когда время приблизилось к переизбранию, народу требовался очередной кусок «счастливого семейства», а поэтому, совсем скоро мама забеременела. Не передать словами, что я чувствовал, когда это произошло.

Я врач.

Я прекрасно вижу психологически сломленного человека. Мама стала именно такой. От безвыходности или уже от глупости, возможно, она продолжала слепо выполнять указания отца и делать вид, что у нас всё в порядке.

Именно в тот период я решил, что пора переезжать окончательно. Бизнес свой я уже выстроил, причём сильно постарался отдать отцу вложенные деньги, а когда окончательно встал на ноги и мы вышли на мировой уровень для производства программного обеспечения, полностью сепарировался от своей семьи, появляясь только ради Маруси.

Отца не устраивала моя автономность, и вот уже несколько лет он старательно делает мне предложение за предложением, лишь бы иметь хоть какой-то кусочек от моего бизнеса. Только вот мне это уже не нужно.

В моей фирме не было ни одного офиса, а все сотрудники работали удалённо, принося мне пользу на расстоянии. Даже бухгалтер в данный момент находилась на Бали, переехав туда на постоянку.

Единственное, через что он мог на меня воздействовать, была моя личная жизнь. Сколько присланных им барышень я отшивал одному Богу известно. Только он всё никак не унимался. Только когда я встретил Вику и мы сошлись, у меня даже мысли в голове не возникло, что она может быть его засланным казачком.

Её беременность настолько выбила меня из колеи, что я потерялся и потерял ту, кто стала моим лучиком света.

Мишка…

При воспоминании о русоволосом мальчишке сердце приятно щемило. Я так много пропустил…

Я не видел его первые попытки поднять голову, не видел, как вводился прикорм, как он начал ходить, говорить. Для меня всё это пролетело мимо, но отчасти с учётом сложившейся ситуации, я был даже этому рад. О том, что Катя родила ребёнка, точно не знал никто, кроме её подруг, а значит, не было необходимости за них переживать. За Марину и Кристину я не переживал тоже, потому что если они хранили такую тайну столько лет, то сейчас точно будут об этом молчать.

Глядя на то, как мальчик с энтузиазмом пересказывает мне прочитанный рассказ, я не мог оторвать от него взгляд. Хотелось схватить его и стиснуть до хруста рёбер, прижать к себе и вдыхать его аромат. Мой сын…

Конечно, сейчас уже взрослый и вряд ли будет позволять себя обнимать, но внутри-то все равно все клокотало.

Пока Мишка пошёл мыть руки, ляпнул Кате какую-то ерунду. Знал, что поставлю её в неловкое положение, но ничего не мог с собой поделать. Здесь, в этой старой квартирке на краю Москвы, я чувствовал себя, как никогда, счастливым. Уют, тепло и радость окутывали меня с ног до головы, заставляя с горечью корить себя за упущенное время.

Только вот, всё это дело рук не квартирки, а Кати. Эта хрупкая девушка сделала их с Мишкой мир таким комфортным. Сделала так, что я чувствовал себя полным идиотом, осознавая, что потерял.

Я потерял семью.

– Ужин готов. – Выдернул меня из мыслей голос Кати. – Вперёд за стол.

Мишка с таким аппетитом поглощал еду, что я невольно усмехнулся, узнав в мальце самого себя. Я тоже огромный любитель домашней еды, которую, впрочем, давно уже не ел, потому что никто из моих бывших никогда не заморачивался, а мама по понятным причинам тем более не считала это нужным.

Сейчас, вонзив вилку в сочную курицу, я вдруг почувствовал себя таким счастливым, что захотелось обнять их всех. Особенно Катю. Прижать её к себе покрепче и целовать… Так, долго и крепко, чтобы стереть все плохие воспоминания, чтобы выбить из неё комплексы и неуверенность. Показать, какая она потрясающая и как мне дорога…

Только вот сделай я хоть один шаг в этом направлении, спугну, не успев проникнуть под кожу. Нет. Здесь требовалась более ювелирная работа…

Сама девушка смотрела на всё вокруг, старательно избегая мой взгляд. В моменте она даже подпрыгнула и кинулась протирать и без того чистые кухонные шкафы, не выдержав внимания.

Ничего, моя красавица. Ты уже однажды любила меня. Я сделаю всё, чтобы ты полюбила вновь. А с учётом нашего взаимного сотрудничества видеться нам придётся ну очень часто… Я тебя верну, обещаю!

Катя.

Смирнов ушёл быстро, едва доел свой ужин. Наскоро попрощавшись и не глядя на меня и Мишку, он покинул пределы нашей маленькой квартирки, оставив после себя лёгкий флёр парфюма и внутреннюю пустоту.

Я всю жизнь смотрела на своих родителей и мечтала когда-то так же, как и они, жить с кем-то душа в душу. Только вот сердце моё никого не принимало, а тот, кто его до сих пор волнует, никак не делал ничего такого, что могло бы безоговорочно развернуть меня к нему лицом.

Сегодняшний вечер был настолько тёплым, что на мгновение я и правда подумала, что, может быть, и получилось бы, не будь всех тех событий, которые омрачили наши взаимоотношения и навсегда оставили след в моей памяти. Ещё и его быстрый уход… Всё было довольно странно.

Как только мы остались с сыном одни, я ещё раз просмотрела уроки, выяснив, что Смирнов и правда помог ему исправить ошибки, мы немного поболтали о том о сём и разошлись по комнатам спать. Точнее Мишка ушёл в спальню, а я разложила старенький диван и вытащила из сумки папку с документами по делу Смирнова.

Да… Материалов было много. Множество тестов ДНК, сделанные в разных организациях в пределах нашей области, были все до единого неоднозначны. В суде не было смысла прилагать такие справки, потому что доказательной базы в них было, как кот наплакал. Смирнову требовался чёткий тест, где чёрным по белому будет написано, что этот ребёнок не его. Только как бы он ни метался, результаты были все неоднозначными.

С одной стороны, это сильно увеличивало длительность судебных разбирательств, а с другой, говорило о том, что что-то нечисто с этой семейкой. Если ребёнок его, то любой тест покажет девяносто девять и девять процентов, а тут… Как раз та история, где вообще ничего не понятно.

Судя по тому, сколько всего собрал Артём, мужчина был настроен выиграть разбирательство, но суд просто переносил заседания по абсолютно бестолковым причинам, требуя одну справку за другой. Пока ты делаешь то, что требует суд, старые документы теряют свой срок и начинается по новой. Кто-то явно не позволяет этому делу двинуться вперёд.

Артём утверждает, что Вика в момент предполагаемого зачатия была в Эмиратах, где отдыхала с компанией подруг и друзей. Никто из тех, кто там был, утверждают, что ничего не видели и не слышали, кроме одной барышни. Слухи донесли до некой анонимной девушки, что Вика переспала с отцом Артёма, а также что их видел тот самый врач из реабилитационного центра – Алексей. Давать показания он отказался наотрез, заявив, что вообще ничего не говорил, но Артём клянётся, что этот разговор был.

– Зачем Вике вообще нужен Артём? – рассуждала я вслух, бормоча себе под нос. – У неё своя сеть салонов красоты, есть несколько объектов недвижимости. Зачем ей Смирнов? Его бизнес, конечно, хорош и приносит большую прибыль, но не настолько, чтобы идти на ТАКИЕ дела.