– Благодарю вас, мэм, – отвечает Тайлер.

– Это ваш первый выход на сцену куда более широкую, – говорит Адамс. – Вас могут ждать препятствия, какие вы даже не можете себе представить. Но мы до конца верим в вас и в вашу способность их преодолеть. Что бы ни случилось, вы должны выдержать. – Адамс смотрит на Тая в упор. – Верь мне, Тайлер.

Что странно, то странно. Как бы ни были тесно связаны Адамс и Тай, высшее начальство никогда не дает указаний напрямую бойцам вроде нас.

Мы в командной цепи настолько низко, что нас практически не видно, а тут еще задание совершенно пустяковое. И вдруг оба главных лица Академии обращаются к нам, будто мы – Экипаж Первого Класса, направленный Спасать Галактику.

И тут Адамс смотрит на меня и произносит девиз Академии:

– Мы – Легион. Мы несем свет. Куда мы приходим – там ночи нет.

– Так точно, сэр! – отвечаю я.

– Несите свет, легионеры, – говорит де Стой. – Груз, который вы везете, ценнее, чем вы можете себе представить.

– Да пребудет с вами Творец. – Адамс наклоняет голову.

– Гм… – произносит Тайлер. – Спасибо, сэр! Спасибо, мэм!

Их портреты висят еще секунду, будто хотят запечатлеться в нашей памяти. Я пытаюсь понять, что это за чертовщина. Но изображения, отсалютовав на прощание, исчезают, сменяясь вращающейся проекцией станции «Саган».

Мы смотрим туда, где только что находилось наше командование, и несколько оглушены. Тишину нарушает одно слово, произнесенное Зилой Мадран и выразившее наши общие чувства:

– Странно…

Тайлер откидывает волосы с лица, садится. Он снова принял деловой вид, хотя наверняка задает себе те же вопросы, что и я.

– Так, – говорит он и наклоняется смахнуть воображаемую соринку с идеально чистого ботинка. – Кэл, мне нужен план действий на случай встречи с враждебными сильдратийцами. Скар, с тебя варианты дипломатического контакта с беженцами. Зила и Финиан, вы изучаете системы «Сагана». У нас шесть часов, за работу.

– А мне что делать? – спрашиваю я.

Тайлер на меня смотрит, поднимает бровь со шрамом, и губы его изгибаются в этой черт-бы-ее-побрал улыбочке.

– Веди корабль, Ноль.

Только ты и я, Тайлер.

Уставились друг на друга в баре поверх пустых стаканов.

И знаем друг друга с пяти лет.

Поворачиваюсь к своим приборам и выхожу на курс.

– Есть, сэр, – вздыхаю я.

Значит, лучшие друзья, говоришь?

Всегда одна и та же песня.

Уже два часа как мы вернулись в реальное пространство через обветшалые ворота Складки возле станции «Саган». Девяносто минут с момента, как сильдратийские беженцы на станции начали переговоры.

Одна минута после того, как Скарлетт Джонс наконец выложила новость, что на борту нашего корабля есть член клики Воерожденных.

Десять секунд, как система обороны «Сагана» навела на нас ракеты.

Люди такие глупцы.

Глупцы с благими намерениями, бывает.

Но всегда глупцы.

– И я вас вполне понимаю, сэр, – говорит Скарлетт Джонс, делая вид, что не замечает здоровенного мигающего на дисплее сигнала Прицел ракеты. – Но легионер Гилврэт – наш специалист по боевым действиям. И чтобы мы могли разобраться в ваших системах защи…

– Никогда, пока я здесь Первый Путеходец, не ступит Воерожденный на эту станцию! – доносится ответ. – Клянусь в этом духами Пустоты!

Я рассматриваю голографическую проекцию, с которой говорит Скарлетт.

Танет Лираэль Аммар – из старейших, с виду не меньше двух сотен лет. Кожа подернулась тонкими морщинками, серебристые волосы, потемневшие от времени, убраны назад со лба, где видна эмблема клики Путеходцев.

Глиф напомнил мне о матери. О том, как далеко я от родины.

Того, что от нее осталось.

Другие расы часто говорят, что мы горды и надменны, что скрываем чувства за ледяными стенами и каменными взорами. Но сейчас видно, что мое присутствие Танета возмущает. Фиалковые глаза вспыхивают, и едва заметная тень злости видна в кончиках заостренных ушей.

Тайлер Джонс примирительно поднимает руки, желая его успокоить.

– Первый Путеходец Танет, легионер Гилврэт – боец Легиона, и я вас уверяю…

– Он – Воерожденный! – гневно рычит Танет. – Ему здесь не место!

Глядя на своего командира, я сдерживаю слова: «Я же тебе говорил».

Два года прошло, как кончилась война между Сильдрой и Террой. Двадцать месяцев, как я ушел искать себе новое будущее в качестве солдата Легиона, вопреки возражениям матери. Я учился с терранами, жил, работал и дрался с ними. И все равно я их не понимаю.

Как дети. Самая молодая раса в галактической среде. Зашоренные собственными понятиями о добре и зле. Твердо убежденные, что любая проблема решается достаточным количеством веры, усердной работы или боеприпасов – если до них дошло.

Но они не видели смерти своего солнца, гибнущего в огне собственного народа. Конца своего мира. И еще не знают, что не все поломанное можно починить.

– Может быть, найдем компромисс? – предлагает Танету Скарлетт Джонс, проводя пальцами по своим пламенным волосам. – Если вы согласитесь допустить легионера Гилврэта в грузовой отсек, он сможет выгрузить доставленные медикаменты, пока мы обследуем системы станции?

Гм.

Я смотрю на человеческую женщину, которая взялась говорить за меня.

Довольно умна.

Танет молчит, задумчиво потирая лоб.

– Откровенно говоря, сэр, чем быстрее мы сделаем работу, тем быстрее перестанем вам мешать, – заверяет его Тайлер Джонс. – Даю вам слово: легионер Гилврэт на станции «Саган» будет неукоснительно следовать всем протоколам Легиона.

Смотрю на человека, оказавшегося моим командиром, прищурившись.

Доверчивый.

Несмотря на заверения нашего дипломата, я все равно не верю, что Танет согласится. Сильдратийцы – народ благородный и древний.

Воины, ушедшие за Звездным убийцей, отказавшиеся признать мир с терранами, назвали себя в своей гордыне Несломленными. Даже те из нас, кто принял мир, все еще чувствуют, как ноет уязвленная этим договором гордость. Мы, сильдратийцы, конечно, уже не те, что были раньше, но милостыни от чужих не принимаем. Тем более от тех, кто лишь две-три сотни лет назад неуверенно шагнул в Складку.

Так что для меня становится неожиданностью, когда Танет поджимает губы и наклоняет голову в знак согласия. Видя тени у него под глазами, написанное на лице отчаяние, я понимаю, что положение у них еще плачевнее, чем я себе представлял.

Здесь все не то, чем кажется.

С шипением открывается шлюз нашего корабля, и в нос ударяет запах затхлого воздуха и застарелого пота. В отсеке мигают неисправные огоньки, и я вижу с полдюжины поджидающих нас сильдратийцев.

Они в традиционных тогах, на развевающейся ткани вытравлены глифы клики Путеходцев. Кристаллы Пустоты нанизаны на серебристые украшения у них на шеях. Все они высокие, изящные. Но худые. Отощалые. Есть лица, на которых оставили след столетия. И, если не считать псионного клинка на поясе у самой младшей, все безоружны.