С этими словами он добавил одному из стражников ещё один смачный пинок по уже оголённым рёбрам.

– Опять охотитесь, герр? – с улыбкой вопросил верберд, положив руки на перила.

– Мерзавцы были со мной не вежливы, и я покажу им, как они ошиблись. Ох, как ошиблись!!! – кричал он в припадке ярости.

Вальдман постарался не лыбиться.

– А из-за чего весь сыр-бор, позвольте узнать? – спросил он деловито.

Поскольку никто из присутствующих не мог ничего сказать, рыцарю вновь пришлось держать ответ.

– Они заявили, что вы все здесь под арестом, – сказал рыцарь. – В общем, я вас расконвоировал.

– Не все, – возразил стрелок, – Только я. Знаете же, что за мою голову назначена награда, и даже не одна.

– За мою тоже, так что это не так интересно, – отмахнулся сир Вагнер.

– Смотря, каков размер награды, – спокойно сказал верберд.

– Полагаешь, что за рыцаря благородных кровей заплатят меньше, чем за тебя? – с недоумением спросил кипящий, как чайник, бородач.

– Да, – коротко ответил Вальдман.

– О.

В дверь вошёл капитан рейтаров с небольшим отрядом за спиной.

– Сир Вагнер, герр, – он кивнул Вальдману, – вас просят пройти в штаб командования корпусом.

– А в чём дело?! – громогласно спросил рыцарь.

Сегодня бородач был не в настроении куда-либо идти, кроме как пьянствовать.

– По личной просьбе герра полковника, – доброжелательно проговорил капитан, – прошу вас за мной.

– Ладно, – сказал Вальдман, – Где мои вещи, кстати?

Ему никто не ответил.

– Я что, вот так пойду в гости? – он развёл руками, показывая, что на нём нет ничего, кроме штанов, и не было с позавчерашнего дня.

– Всё здесь, Вальдман, – раздался голос из-за стойки, – я сохранил, всё как было.

Это был тот наивный паренёк, что разделил когда-то с эльфами тушку и каким-то чудом теперь стоящий здесь, живой и почти здоровый. Сейчас он опирался на стойку и медленно потягивал из кружки разведённый ром.

– Они лежат в нашей с ребятами комнате, – продолжал он, -…и ещё…вот.

Парень нетвёрдой рукой взял со стола широкополую шляпу и протянул её Вальдману. Шляпа была насквозь залита уже порядочно подсохшими густыми чернилами.

– Что это? – спросил капитан.

– Всё, что осталось от нашего командира, – ответил стрелок.

Люди в комнате ненадолго затихли, каждый задумался о своём, кто-то в дальнем конце холла, у коридора в кухню, плакал.

Вальдман положил шляпу на стол и, посмотрев в глаза капитану, сказал:

– Сейчас буду.

Через несколько минут трактир опустел, и к полковнику отправилась весьма пёстрая компания. Серьёзные лица людей сочетались с их же полным беспорядком.

Тут был и странного вида оборотень, и рыцарь, от богатой брони которого осталась теперь только железная пряжка, и шатающийся при каждом шаге гоблин, и матерящийся на всех и вся одноглазый сержант, видимо, пивший то же самое, что и гоблин. За ними поспешали солдаты не пойми какой армии, а позади всех хвостом семенил отряд рейтар, стараясь не отстать.

Все они были перевязаны, зашиты, заштопаны и в целом производили впечатление инвалидной команды, однако бывалые кирасиры почему-то расступались перед их натиском.

Сир Вагнер, видимо, никогда не позволявший себе касаться чего-то не состоящего из железа голыми руками, открыл дверь. Разумеется, исключительно с пинка.

– Где полковник? – спокойно спросил он с порога.

– Н-наверху, – ответил заикающийся юноша, находившийся ближе всех к двери и прямо-таки на себе ощутивший, как солнце внезапно исчезает с лица небосклона.

– Благодарю, – ответил рыцарь.

Затем команда повернулась и двинулась разновеликими шагами по широкому людскому коридору, медленно добралась до кабинета и вошла внутрь.

Отряхнув со стола мелкую дверную щепу, полковник спросил:

– Что вам угодно, сир Вагнер.

– Мне угодно получить от вас деньги, разъяснения и ещё больше алкоголя, – сгустив брови, ответил бородач.

– Деньги у советника, – начал полковник, – алкоголь у интендантов, а разъяснения по какому именно поводу, позвольте полюбопытствовать?

– Не прикидывайтесь идиотом, герр – процедил сквозь зубы рыцарь, – Почему мы под стражей?

– Один из вас находится в розыске, – ответил полковник.

– Он враг Империи? Совершил ли он преступления против Императора и Инквизиции? – Вагнер повернулся назад, в коридор, и посмотрел на стрелка, – Он что, верующий или похож на такого?

– Нет, – ответил полковник, взгляд которого был направлен на своё отражение на поверхности шлема.

– Тогда какого чёрта вы себе позволяете, герр Шаубенахт?! – прорычал Вагнер.

Полковник отвёл взгляд от отражения и, не переводя на рыцаря, сразу остановил его на фигуре Вальдмана.

– Вы, герр, – обратился он к нему, – сейчас стоите гораздо больше, чем весь этот полк и весь этот город вместе взятые. Это не имеет никакого отношения к имперским властям, просто некое частное лицо объявило за вашу голову баснословную награду.

Затем Шаубенахт обратился к рыцарю.

– Разве по имперским законам должностным лицам, находящимся при исполнении служебных обязанностей, запрещено заниматься охотой за головами? Или каким-либо иным способом заниматься коммерческой деятельностью, не противоречащей обязанностям?

Глаза рыцаря под густыми бровями медленно наливались кровью.

– Я так и думал, что нет, – закончил полковник, – Мои обязанности здесь закончены, так что я не намерен упускать свой шанс, мне бы очень этого не хотелось.

– А нам сейчас не хотелось бы упустить шанс заставить вас танцевать ногами в воздухе. Но не все здесь мечтатели, – заявил обозлённый верберд,

Глаза его стали ещё чернее, чем прежде. В воздухе запахло нервным срывом и, как следствие, новым конфликтом, который мог закончится с обращением Вальдмана в полную фазу, а уж тогда…

– Где бы найти такой же милый кинжальчик, как у вас? – полковник явно шёл на обострение конфликта, кажется, от явного ареста его что-то останавливало.

– У вас под рёбрами, если не прекратите этот балаган, – ворвался в разговор рыцарь, – Хотя, мы вполне можем договориться, в конце концов, лучше синица в руках, чем…

«Чем пуля во лбу», – мысленно закончил за него Вальдман.

Шаубенахт какое-то время молчал, безэмоционально глядя на собравшихся, затем, всё-таки произнёс.

– Что ж, полагаю, это вопрос нам можно обсудить. С глазу на глаз.

– Сейчас здесь состоится дипломатия, – объявил сир Вагнер, – потому прошу всех убраться отсель куда подальше и калитку прикрыть.

Спокойный холод в его голосе заставил людей и нелюдей повиноваться. Все поспешили последовать совету и вышли в приёмную.

Очень долго в коридоре стояла напряжённая, багровая тишина, словно воздух замер в ожидании и не входил в лёгкие людей. А затем из кабинета, разлетаясь по стенам всё дальше и дальше, полетел чистейший, практически осязаемый мат. Тот, который можно было отливать в чеканные монеты и отправлять контрабандой в страны противника для подрыва их экономики.

Подробный, интересный, с полным разъяснением того, где чьё место было на момент битвы, до битвы, после битвы, а, главное, в далёком детстве. И кончилось всё это тем, что командование, охотников за головами, администрацию, чиновников и казначеев облили смачной, рыночной грязью.

Затем, наконец, наступила тишина, из предбанника в коридор вышел довольно подавленный солдат и, недовольно бубня, пригласил собравшихся вернуться в кабинет.

В кабинете царила постбатальная тишина. Совершенно ясно, что благородные пэры не скупились на эпитеты и, судя по красным лицам и тяжёлой отдышке, оба они сказали всё, что хотели.

– Поговорив со своим…коллегой, – начала полковник, – я решил поступить следующим образом: придётся отпустить вас. Всех, однако вознаграждение ваше останется при мне, в качестве неустойки.

– Почему это? – спросил Вальдман.

Он уже мысленно просчитывал, в каком порядке будет очищать комнату от лишних людей.