– Идите! – закричал эльф, – я своих не брошу!

Стрелок, вместо возражений, впился когтями ему в плечо.

– Нам нужен толковый боец на башне, – твёрдо сказал он, – Мы гораздо быстрее поможем твоим остроухим, если снесём к чертям эту толу. Пошли!

Затем стрелок умчался по стене, а Даэвину пришлось замешкался: пара орков перелезали частокол на его участке. Однако, когда стена оказалась под защитой, он сразу же бросился за стремительно несущимися по лестнице Гродом и Вальдманом. Эльф чувствовал, что поступает правильно, что это единственный возможный вариант из всех возможных. Но мысль о том, что он лишь дезертировал с поля боя, никак не хотела его покинуть по пути наверх.

Даэвин решил послать вообще все мысли куда подальше и начать обдумывать их потом. И это казалось верным решением.

Наёмники вбежали по высокой лестнице наверх, в караулку. Они увидели, что даже в пролёте между бревенчатыми перегородками торчали матово-чёрные острые наконечники болтов. Оказывается, орки теперь неплохо владеют арбалетами.

Картина, представшая перед теми, кто пришёл к орудию, была отвратительной. Прямо перед порогом караулки медленно растеклась вязкая лужа крови, просачивающаяся сквозь щели в полу. У пушки лежали два изломанных трупа. На них не было живого места от стрел, один из солдат крепко сжимал в побелевших пальцах всё ещё тлеющий фитиль.

– Ты знаешь, как с этой штукой обращаться? – Вальдман отправил вопрос куда-то в пространство, и ему очень хотелось услышать ответ.

– Снарядов нет, – спокойно ответил гоблин, уже обдумывая план красивой смерти, – правда, есть порох.

– Что будем делать? – спросил Даэвин.

– Для начала, попробуем вырвать фитиль у парня, – с сочувствием, но строго сказал Вальдман, – Грод, у тебя есть бутылки с зажигательной смесью?

Гоблин покачал головой.

– Не-а, – не терпящим возражений тоном ответил он, – Просто сделаем много огня, ещё и пушку разнесёт. Ты чего хочешь добиться, скажи?

И тут озарение тонкой шеренгой фотонов стреножило гоблинский мозг, словно петля из раскалённой проволоки. Его лицо приобрело удивлённое выражение лица, а глаза отбросили невидимые искорки.

Он поднял восхищённый взгляд на товарищей.

– Ребяяят…– начал он, но Вальдман остановил его рукой.

– Тихо, не спугни думку, – сказал он, вращая в голове какую-то мысль.

Эльф поглядел сперва на одного, потом на другого наёмника, и то, что он в них заметил, ему совершенно не понравилось.

– Что… вы хотите сделать? – настороженно спросил он.

Грод почесал подбородок когтистой лапкой.

– После этого нас по головке не погладят, – рассудил он.

– Победителей не судят, – резонно ответил Вальдман, – а проигравших не останется, если дальше так пойдёт. Так что лучше молись, чтобы металл оказался достаточно прочным.

– Да что происходит, чёрт побери, – вскричал Даэвин.

На самом деле, он уже начал догадываться, что будет дальше, но поверить в это никак не мог: состояние безумия пока ещё не постучалось в его двери.

– Гномья работа, – гоблин похлопал остывающую пушку по борту, как лошадь, – Голову на отсечение, выдержит.

– Нужно подгадать момент, – отметил Вальдман.

– А вон он, подкатывает, – указал гоблин узловатым когтистым пальцем в орочью толпу.

То, что наёмники увидели в бурлящей толпе под стенами, определённо превзошло все их ожидания от сегодняшнего дня. Прочный деревянный остов, обитые железом широкие колёса, толстые якорные цепи, на которых покачивалась каменная колонна с медным набалдашником – таран был сделан отменно.

Он катил между рядами орков под их общий гвалт и приближался к крепости с неотвратимой неизбежностью. Таран всем своим видом говорил о том, что рано или поздно прочные створки городских ворот встретятся с ним и превратятся в мелкую щепу для погребальных костров.

Не раз во время походов в горы солдаты отмечали про себя, что какая-никакая, а творческая жилка у зеленокожих всё-таки присутствует, изуродованная, но не безнадёжная. Иногда орки просто-таки-напросто заставляли себя уважать.

Вальдман пришёл в лёгкое оцепенение. Затем, придя в себя, он принялся хватать пороховые картузы из кранцев и быстро подносить их к орудию.

– Доставай, всё, что есть, – говорил он на ходу, – Нам нужен хороший заряд.

– Неужели вы…– Даэвин сам ужаснулся своей мысли и не сыскал сил озвучить её до конца.

– Да! – весело ответил гоблин, – мы собираемся уронить эту хреновину на таран!

Эльф не нашёлся с ответом, вместо этого они принялся запихивать картузы в жерло орудия один за другим, пока порох не начал высыпаться наружу крупными горстями. Параллельно с этим Грод опустошал в пушечный ствол через фитильное отверстие бутылки с маслом, зажигательной смесью и спиртосодержащими эликсирами.

Что-то ужасающе неправильное крылось за этим процессом. Чем больше уставали наёмники, тем сильнее у них складывалось ощущение, что реальность утекала сквозь пальцы, как будто в полусне. Когда всё было кончено, орудие общими усилиями содрали с лафета и подкатили к краю наблюдательной площадки. Толстые перекладины балкона выломали заранее.

– Вы уверены, что это сработает? – запыхавшись, спросил Даэвин.

Стрелок и гоблин переглянулись, затем оба пожали плечами.

– Нет, – ответили они.

Жерло орудия вмиг оказалось забито ведром, промасленный фитиль установлен в отверстие для протравника, и всё было готово к фейерверку, однако поджечь фитиль так и не удалось.

Неожиданно с соломенной крыши свесилась огромная орочья голова. Голова недоумённо осмотрелась, покрутилась, а затем оскалилась в гримасе ярости при виде изумлённого эльфа.

– Да твою мать, – проворчал Грод, закатив глаза.

Дэвин машинально срезал голову одним взмахом клинка, даже не успев отойти от шока. Голова полетела вниз, вслед за ней с крыши медленно соскользнуло и всё тело. Только потом из окон, сверху, снизу, с лестницы, ото всюду постепенно начали показываться другие орки. Взгляды их были весьма кровожадными.

Вальдман бросился на них молча, двоих сразу же столкнул вниз, третьего повалил на пол и упорно пытался начисто выдавить ему глаза. Вслед за Вальдманом в бой вступил и Даэвин, яростно разрезая на куски всю подвернувшуюся под горячую руку плоть. Где-то в это же время Грода атаковал орки, которые, судя по всему, оказались умнее остальных и зашли в помещение из окна, с фланга, однако им это не помогло.

Таран тем временем всё ближе и ближе подкатывали к воротам, орки наглели всё сильнее. До товарищей начало доходить, что они ещё долго могут так развлекаться, но дело, увы, само себя не сделает. Теперь они всеми силами пробивались к орудию, наплевав на защиту лестницы, чтобы столкнуть его к чёртовой матери вниз, даже не думая, что будет дальше. Возможно, оно само по себе как-нибудь разнесёт таран в клочья, даже не взорвавшись, и день будет спасён.

Орки, кажется, тоже поняли, что происходит, а потому грудой навалились на наёмников, мешая им продвинуться вперёд. Те, в свою очередь, уже не могли толком прорываться дальше: их ноги постоянно поскальзывались в кровавых лужах, а руки уже болели от блокируемых ударов. Казалось, ещё немного, и всё закончится: их просто выкинут с башни, а таран выломает ворота, орки войдут в город.

Но тут случилось неожиданное, и настолько странное, что многие даже не восприняли бы это за простую случайность. Таран, добравшийся наконец до ворот, ударил в створки с такой силой, что башню и барбакан чуть не свалило наземь. Во всяком случае, тряхнуло, как следует, настолько, что жаровня, закреплённая на одном из брёвен, поддерживающем крышу, упала вниз и случайно зажгла фитиль.

А затем орудие, и без того покатывающееся туда-сюда и ломающее ноги то одному, то другому, спокойно и почти беззвучно ушло вниз, за край.

Убегали быстро, спонтанно и сверкая пятками. Как товарищи оказались на лестнице, укрытые тяжёлой бочкой, никто из них позже не вспомнит. Но у каждого в памяти навсегда отпечатаются те выражения, которые были написаны на лицах орках, когда они осознали всю трагедию своего положения.