Рогалёв остановился напротив Андрея, ожидая увидеть предмет, о котором шла речь.

– Нет. Я не умею одновременно обрабатывать поток чужих мыслей и речь, ещё не освоился, это мешает привычному общению. У меня есть рисунок, вот посмотрите, – Хрусталёв достал из внутреннего кармана вчетверо сложенный тетрадный листок и передал Рогалёву.

Тот безапелляционно взял и развернул, глаза быстро просканировали рисунок, и рука туже протянула листок обратно.

– Такой же, – сопроводил он все действия короткой и безразличной фразой.

– Такой, да не совсем, если вы видели предыдущий, то этот наблюдать посторонним нет возможности.

– Да есть, в зеркале, плоское изображение трехмерной реальности, – произнёс Алексей Борисович и в тот же миг смутился своей слабости, ему с самого начала не хотелось делиться даже такими малыми знаниями о браслете.

В этот момент Андрей пожалел о том, что не захватил его с собой, лишившись возможности прочесть мысли Рогалёва.

– Так что, мой вам совет, выкиньте всё из головы и живите спокойно, никому не рассказывая. А браслет – пусть будет. Как обращаться в быту с необычными вещами, вас лучше меня проконсультирует «потомственная гадалка» Мария, – последнее выражение произнесено было с намеренной иронией, – вы ей позвоните, телефона я не помню, найти его совсем не трудно. Воспользуйтесь рекламным объявлением. В городе много потомственных гадалок, но Мария одна, скажите, что от меня.

Хрусталёв, поднявшись, выскользнул из-под стола. Рисунок маячил перед ним, и он не знал, что с ним делать. Андрей был явно растерян от внезапного окончания диалога и не скрывал этого. Видя его удивление, Рогалёв извинился:

– К сожалению, больше времени вам уделить не могу. Возникнут вопросы по хромодинамике, звоните, а в остальном, увы, я вам не консультант. Рад был пообщаться.

Они пожали руки, и преподаватель демонстративно стал собирать портфель. Андрею ничего не оставалось, как попрощаться и выйти.

«Что же мы теперь имеем?» – стоя в университетском дворе, размышлял Хрусталёв. Тут же в дискуссию включились обе половинки мозга, и внутренний диалог приобрёл ироничность и остроту.

«Точны утверждения, что настоящий учёный не должен верить в бога, в НЛО и не общаться с уфологами», – вскрыло ячейки памяти правое полушарие. «Согласен, хотя и представляется он обычным преподом, но корпоративной этики придерживается, зачем тогда вообще назначил встречу?» – поддержало левое. «Что-то здесь не так, чего-то он не договаривает и опасается», – проявляло задатки аналитика правое. «Это как у военных: не можешь предотвратить пьянку подчинённых, так возглавь её. Начнём названивать, искать личной встречи, а так – поговорил, направил в иное русло и дал понять, что больше таких разговоров не будет», – раскрутило дорожку логических цепочек левое полушарие. «К гадалке послал, бред какой-то. Да ладно, сходим к оракулу, может наука старается избегать эзотерической темы не по своей воле», – продолжало анализировать ситуацию правое. «Да и интересно, никогда с гадалкой не общались», – согласилось левое.

Телефон Марии действительно отыскался быстро, но вот установить контакт сразу не пришлось, каскад последующих событий, несколько отодвинул такой момент.

Бывший купеческий уездный город не располагал широкими улицами, поэтому в сознании водителей сформировался особый парковочный кодекс. За множеством пунктиков – не делать то или другое – стоит главный основополагающий принцип: не создавать неудобства другим автолюбителям. В основном, кодекс чтут, но бывают и исключения. Хозяин «Рено Меган», например, не признавал кодекса! За подтверждением вывода далеко ходить не нужно – им опять единолично был перекрыт въезд во двор. Серая иномарка стояла в центре проезжей части, не оставляя никакой возможности проникнуть вглубь двора.

Переулок, примыкавший ко двору, был запружен транспортом. Хрусталёву пришлось возвращаться и искать место где-то на улице, оставляя «двенадцатую» без присмотра. Свободное место нашлось почти за полквартала от дома.

Пообедав наскоро(время было потеряно в поисках парковки) и выйдя из подъезда, Андрею посчастливилось наблюдать, как невоспитанный «Рено Меган» отбывает с гостеприимного двора. «Вот гад, чтоб тебя…», – начал ругаться Хрусталёв и осёкся, вспомнив про аварию, нехорошие мысли подавил в зародыше.

Пройдя по улице к месту стоянки авто, Хрусталёв его там не обнаружил. Первая успокоительная мысль – ошибся, потом, более внимательно осмотрев уличное пространство, понял – угнали. На том месте, напротив входа в продуктовый магазин стояла «Ока» цвета кофе с молоком. Значит, угнали давно, и место заняли другие.

«И всё из-за этого гада, чтоб ему… нет, я его сам накажу», – взорвался внутренним монологом Андрей. Что делать? Звонок по 02.

Дежурная внимательно выслушав Андрея, заставила продиктовать данные техпаспорта машины, сказав напоследок: «Ждите опергруппу». Спустя двадцать минут, серый УАЗик «Буханка», с голубой продольной полоской по бокам и надписью в ней «милиция», остановился на проезжей части у входа в магазин. В форме – только двое, сержант-водитель и лейтенант из группы, оказавшийся впоследствии участковым этого района, остальные двое – в гражданке.

Хрусталёв подойдя к ним, назвался потерпевшим.

– Следователь Широков, – представился старший, добавив, – расскажите всё подробно, введён план перехвата «Вулкан-2», поэтому любые мелочи и наблюдения могут оказать существенное влияние на поиск и обнаружение.

– Всё началось с того, что один отморозок перегородил въезд во двор, – начал Андрей.

– Фамилия, имя и отчество «отморозка», госномер его автомобиля, – по-деловому стал опрашивать следователь, листая блокнот для записей.

– Простите, это всё эмоции, не знаю его фамилии, ни как зовут, вообще, к угону он не имеет прямого отношения, – сделал обратный ход Хрусталёв.

– Тогда только по существу, – порекомендовал ему Широков.

Единственное, что отложилось в памяти Андрея, это стоящая рядом справа бежевая «шестнадцатая», потому что у неё все стёкла были затонированы черной пленкой, даже лобовое. Её сейчас нет на прежнем месте, и номера он не помнит. Поиск возможных свидетелей не затянулся надолго, так как опрашивать было некого. Широков предложил проехать в отдел, там и оформить заявление об угоне как полагается.

В отделе следователь провел с потерпевшим обстоятельную беседу, выявляя возможность завладения ключами от угнанного авто посторонними для изготовления дубликатов. Пока он заполнял протокол допроса, Андрей впервые осмотрелся. Кабинет, где они находились, был похож на то, что крутят в телесериалах: всё такое же расположение служебной мебели и тёмно-рыжий сейф за спиной следователя, только площадь помещения меньше. Теснота давит на посетителей, серость – предвестник мест уже не столь отдалённых – угнетает, работать – дело привычки – конечно, можно, но вот съёмки проводить в таких условиях затруднительно. Запахи могли сравниться с казарменными, но тоньше, с вкраплением табака и пыли.

Вошёл лейтенант-участковый. Протиснулся за стол напротив Широкова за спиной у Хрусталёва. Андрей повернувшись в пол-оборота к лейтенанту, посмотрел ему прямо в лицо.

– Не повезло вам, – с сочувствием заговорил участковый, поняв взгляд Хрусталёва как приглашение к диалогу.

– Шансов мало, что найдут? – как-то нескладно и без оптимизма спросил Андрей.

– Если в течение первой недели не найдётся, и никто не позвонит, то поиски могут растянуться до бесконечности.

– Что, прямо никакой надежды? – снова уточнял Хрусталёв, выклянчивая для себя хоть какой-нибудь случай с благополучным исходом.

– Надежда есть всегда, только положительный результат бывает редко, – неоднозначность проскользнула не только в словах молодого лейтенанта, но и в интонации.

В этот момент Широков закончил читать своё сочинение и протянул его потерпевшему со словами:

– Ознакомьтесь и распишитесь в конце, если что не так, поправим.