Ну, так нельзя! Водитель «десятки», не предъявив документов, бросил несколько фраз обладателю формы и резко стартовал, чтобы вновь кого-то обрызгать. На пару с гаишником Андрей испытал разочарование.

Ничего не попишешь – двойной стандарт. Выражение в обиход ввели власти, причём на самом верху и абсолютно по делу. Касается оно в основном международных отношений западной демократии и развивающихся стран. Но в жизни, как и в политике, всюду – двойной стандарт, одним словом: внизу также, как и наверху.

Размышления Андрея прервал сигнал сзади. На светофоре горел зелёный. Включив передачу, помчался догонять колонну. Теперь обогнали справа, конечно, городской поток не терпит пустоты, но зачем уж так-то. «Три семерки» подрезала его на грани «фола» и помчалась дальше.

«Так недолго и въехать куда-нибудь», – только успел подумать Андрей, как раздался скрежет тормозов и глухой звук удара. «Десятка» торчала в задней части «Газели»: «Там же зебра для пешеходов!»

Тихонько объезжая аварию (вот так и зарождаются пробки) с удовлетворением принял ниоткуда взявшуюся инородную мысль: «Семёрки» наконец-то попали в то место, куда и стремились». Травм, судя по осматривающим ущерб водителям, не было. «Ну и, слава богу, а в остальном, так ему и надо, магия трёх семёрок не сработала», – облегчение и эйфория от таких мыслей слегка затуманили мозг, как большой глоток прохладного пива в жару, а вот на душе стало неприятно, словно туда, преодолев тёплый салон автомобиля, прокралась весенняя свежесть.

Миновав пешеходную зону, автомобиль Хрусталёва выехал на кольцо. Справа всех пропускаем, «Газель»-фургон ограничивает обзор. Впереди стартовала «шестёрка», он за ней, но с опаской смотрит вправо, удар, машина глохнет – это неожиданно затормозила «шестёрка», неизвестно чего испугавшись. «Ну, вот и я тоже в «заднице», – мелькнула мысль, а вдогонку и вторая, – не надо другим желать того, чего себе не пожелаешь».

Андрей набрал домашний номер, к ужину пусть не ждут, процедура оформления аварий небыстрая, к тому же в очереди он последний. Теперь выходные пройдут по-иному и запомнятся надолго. Да и отпуск у моря переносится на следующий год, ремонт машины поглотит накопленные деньги. С летом вместе они останутся в любимом городе, чтобы лёгкие не лишились смога, тело – асфальтовой сауны, а загаром солнце и здесь наградит, только офицерским – коричневыми станут лицо, руки выше локтя, шея и треугольник на груди.

Андрей только начал привыкать к гражданской жизни, уволившись из рядов и решив множество бытовых проблем, только его сознание озарилось свободой планирования, отличной от армейской, как первые проекты на отдых рухнули… в общем, снова как у всех не получится. Майор запаса, бывший военный лётчик – молодой пенсионер. Смешно и грустно одновременно. Когда оформлял паспорт, отвечая девушке из окошка на вопросы о месте работы, произнёс: «Пенсионер». Та подняла глаза, осмотрела молодого человека среднего роста, плотного телосложения, по-военному коротко стриженного, русого, с голубыми глазами и задумчивым взглядом и, не поверив словам, заглянула в документы. Сличив там фото и выверив дату рождения, с завистью произнесла:

– Надо же, хорошо сохранились, Андрей Викторович, завидно смотреть.

– Веду здоровый образ жизни, – пошутил он.

– Что не курите и не пьёте? – удивлённо вскинула она брови.

– Курить бросил лет восемь назад, выпиваю в меру и лишь когда есть повод, – просто и без гордости пояснил он.

– Оно и видно, а мой на шесть лет младше, а выглядит, настолько же старше, – с горечью в голосе пояснила она свою озабоченность.

Для своего возраста Хрусталёв выглядел моложаво и чувствовал себя неплохо, только при внимательном рассмотрении можно заметить пробивающийся седой волос в висках, да если раздеть, обнаружишь распущенный и слегка поплывший животик. В последнее время стала побаливать спина при длительной езде на автомобиле, но такое и у молодых бывает. Ну, а в душе он всегда оставался оптимистом и мечтателем, двигаясь по жизни в предвкушении чего-то интересного, необычного, что наступит завтра – в конце недели, летом, на следующий год. Он как-то прочёл в инете комментарий психолога о людях, которые воздвигают стены для защиты от депрессий. Одни постоянно молятся, другие пьют, третьи употребляют наркотики, кто-то принимает антидепрессанты, а он верит в хорошее завтра… Это его ограждающая конструкция, с годами она истончается, как кровеносные сосуды, и он понимал, придёт время, и стена рухнет, что же будет тогда? Наверное, выроет траншею…

Так вот, эта ничем не обоснованная вера в эфемерное будущее, которое всегда представляется лучше реального, хорошего настоящего, держала Хрусталёва на плаву, не позволяя утонуть в жизненных передрягах.

«Ничего, и аварию переживём! – успокаивал он себя тогда. – Это не то… завтра».

«Пережил, называется!» – отбрасывал он прошлое, постепенно приходя в себя от светового удара.

Теперь он вспомнил про балкон и свет, на этом всё обрывалось, дальше знакомые ощущения… от хирургической операции. Круг замкнулся.

«А он реальный, не глюк!» – удивился Андрей, осматривая трофей на запястье.

Наконец-то Хрусталёв отвлёкся от круга воспоминаний, и навязчивые цифры перестали досаждать, словно закрылся ящик Пандоры, со всеми бедами внутри, а любопытство осталось снаружи. Андрей успокоился, мир снова казался интересным, а браслет требовал изучения.

Серебристый обруч из необычайно легкого, невесомого металла притягивал и ласкал взор. Конструкция артефакта состояла из двух колец, насаженных одно на другое. Лежащее на запястье, внутреннее – шириной около трех сантиметров, слегка выступало из-под округлостей внешнего. На верхнем кольце три равноудалённые кнопки с особым геометрическим образом – треугольник, ромб и овал. На нижнем кольце ещё имелась и метка в форме треугольника.

«Для кнопок при совмещении», – домыслил Андрей. И левая рука начала искать подтверждений, трогая верхний обруч. Он легко проворачивался по оси без значительных усилий, но внутренняя часть браслета оставалась неподвижной. При вращение по кругу, предмет не издавал звуков, пока овальная кнопка не совместилась с меткой, тогда послышался легкий щелчок. Возникшая подсказка «нажать» преобразовалась в действие. Где-то внутри конструкции отчётливо проявились вибрации, широкое кольцо разжалось, и запястье освободилось от браслета.

Окольцованная пташка снова на воле. Если с ней всё ясно, то с хозяином колец, властелином, непроглядный туман. Почему ничего не отложилось в памяти, как это произошло, и кто надел? Одни вопросы… Выглядит всё странно и угрожающе неприятно. И тут впервые он отчётливо воспринял, как две половинки мозга обсуждают общую проблему.

«Поздравляем, похоже, беляк! – решилось охарактеризовать необычный процесс левое полушарие». «Беляк, беляк… – эхом закружилось в голове и докатилось до правого полушария, которое, ещё не въехав в тему, как спросонья уточняло, – Не понял!..» Левое бойко продолжило: «Белая горячка, говорю, глухня!» Теперь правое возразило уже рационально: «С чего бы, не пили и не пьём-с…» «Точно, значит больные, – ещё энергичней подхватило первое». Но невозмутимость правого не дала слабины: «Просто не хочется».

Диалог провис так же неожиданно, как и начался. Опять дежавю, но теперь другого порядка. Как только пытается вспомнить о шаре и браслете, происходит сбой в поисковой программе мозга, словно кто-то уводит от настоящего, подыскивая похожее в прошлом.

Притихшие половинки бросились снова обсуждать проблему. Инициатором выступала левая: « Я же говорю – больные, склероз нужно лечить!» В этом случае правая подхватила тему сразу: «Какой склероз? Здесь похоже на парамнезию, на одну из её разновидностей…» «Убедил, вон какие слова извлекаешь… ну, что там ещё? – не останавливалось левое полушарие». «Ложные воспоминания, пробелы заполняются событиями прошлого, схожими эмоционально… – процитировало правое данные вскрытой ячейки». И опять последовал провал.