– Теперь все время прямо, до самого поселка – добавил с заднего сиденья участковый, следователь в ответ кивнул головой.

– Так что там за легенда у вас ходит? – громко спросил Николай через несколько минут молчания, когда слева проплывали руины ЦЭСа, практически на самом выезде из города.

Все трое сотрудников недоуменно переглянулись между собой.

– Что за легенда? – спросил Сергей.

– Сэр Швейник или как там?

– Мистер Портной? – угадал с заднего сиденья участковый Борисов.

– Точно.

– Да это просто байка – улыбнулся Сергей.

Мимо них пронеслась синяя табличка с белой стрелочкой и надписью: Хинганск 16 км.

– С удовольствием послушаю. Время есть. Когда пропадают дети, капитан Яблочников, нужно обращать внимание даже на байки, местных колдунов и вещие сны бабульки, живущей по соседству с пропавшими. Так что рассказывай. Только не вкратце, я этого не люблю, а обстоятельно, со всеми деталями, полную версию. Можешь начинать.

Сергей хотел было поинтересоваться, а не слишком ли Коля охеревший для следователя из Биробиджана, чтобы поучать его, но пересилил себя и начал рассказывать.

– Где-то в самом конце восьмидесятых или может в самом начале девяностых в поселок переехал мужик. Вроде как только откинулся с зоны. Сидел за преступления против несовершеннолетних. Но об этом конечно никому не сообщал. Это вроде как всплыло потом. Устроился сторожем в ЦПП. Жил первый год в бараках напротив цеха, а потом как-то получил домик на улице Жданова, купил или руководство для него подсуетилось. Не известно теперь уже. Было у него хобби, ну или талант, может с детства, а может из лагерей, он в общем очень круто шил. На швейной машинке своей. То одной женщине платье сошьет невероятной для тех времен красоты и качества, то другой.

– Поэтому Мистер Портной?

– Да. Говорят, у него на лагере было погоняло Мистер. Вот он и стал Мистер Портной. Когда рыночек настал, сделал большую цветную вывеску и прихлобучил ее на свой дом.

Стал брать больше заказов. Люди часто к нему ходили, покупать-то вещи особо не на что было. Да и он как говорят, не жадный был, выше крыши цены не задирал. В общем, как-то дети лазили у него по огороду и заглянули в окно, а там он с каким-то ребенком – капитан на секунду задумался – В разврат играют. Дети побежали к родителям. Мужики собрались и сожгли этот дом, толи вместе с ним, толи он успел скрыться, тут по-разному эту байку рассказывают. В тот год как раз закрылись все лаборатории и предприятия, которые в нынешней «заброшке» были. Вот, ну байка и гласит, что он толи там поселился, толи там воскрес и теперь охотится за гуляющими в одиночку детьми и грибниками. Ловит их и убивает своими большими швейными ножницами. И дальше уже кто, что придумает, то он из кожи убитых себе одежду шьет, то свою обожженную закрывает. Насмотрелись «Техасской резни бензопилой» и несут че не попадя.

– Все?

– Все.

– Так. Это полностью байка или какая-то часть правдивая?

– Правдивая в том, что переехал в поселок какой-то мужик, который хорошо шил, потом его дом сгорел, а он уехал скорее всего. На месте дома до сих пор пепелище, могу показать.

– А ты не пытался поднять дела, раз он сидевший, фамилию его же можно найти, раз он работал сторожем?

– Да это ж байка говорю. Да еще было сто лет назад. Это имеет отношение к пропавшим детям? Будем эту версию крутить?

– Давай без сарказма тут, эту версию рассматривать будем самой последней, когда других зацепок не останется. В каждой стариной сказке и легенде есть своя доля правды и своя истина. Но это все потом, с начала сам знаешь, поедем в вашу «заброшку».

– У вас в машине курить можно? – подал голос с заднего сиденья опер Щукин.

– Нет. Если прям сильно хочешь, могу остановиться.

– Было бы не плохо – ответил за опера капитан – Ссать охота.

Джип прижался к обочине и остановился, мигая аварийной сигнализацией, открылись двери. Мужики из района пристроились у одной стороны дороги, областной следователь перешел за чем-то на другую сторону.

– Красиво у вас тут – крикнул Николай, любуясь на перекаты горной речки текущей в этом месте прямо рядом с дорогой – Яблочников, а ты сам местный, с Хинганска, как я слышал?

– Нет я с Камчатки сам. Сюда в 98м приехал. Школу тут заканчивал, потом школа милиции и опять сюда.

– Какая трогательная история – съехидничал следователь. То есть сам ты эту историю с портным не застал?

– Ага – Сергей раскурил сигарету, и, глядя в спину следаку зло подумал – Че ты прицепился к этой байке? На психиатрию нас тут проверяешь?

Павлов застегнул ширинку, достал из кармана пачку «Парламента», небрежно вытряхнул сигарету, подкурил и подошел к полицейским.

– Можно вопрос задать? – глядя в глаза следователю спросил участковый Борисов.

– Конечно, если он касается дела.

– Мы в «заброшку» одни поедем? Без поисковиков, без спасателей? Там так-то огромная территория, чтобы все хорошо проверить недели не хватит.

– Да, только мы, только одна машина.

– Почему?

– По той же причине, по которой вы в прошлом году, в поисках Алексея Игнатулина туда попасть не смогли.

Яблочников поднял брови и открыл рот, но так ничего и не произнес, а только подумал – Надо же, знает имя пропавшего в том году мальчика – ему стало немного стыдно, что он сам не смог сегодня вспомнить это имя с утра. Совсем заработался, пора в отпуск.

Глава 2

Ваня сидел на колесе догнивающего рядом с заброшенным складом Газа – 66. Резина была теплая, почти горячая. Прямо перед ним из асфальта торчал, устремляясь в небо, бетонный столб фонаря, его основание густо обросло длинною травою. В трещинах асфальта в этом месте муравьи устроили себе муравейник. Иван держал двумя пальцами одного из этих насекомых и внимательно его рассматривал. Он только что облизнул жопку муравья и во рту стоял кислый привкус. Ваня много раз видел разные видео и ролики, в которых люди поедали всякую живность – тараканов, пауков, скорпионов. Муравьев тоже можно есть – размышлял Иван, но большие жвала шевелящего всеми лапами и пытающегося выбраться из плена насекомого, как бы намекали ему об обратном. Он представил, как муравей вцепится этими жвалами ему в язык и отпустил насекомое на землю бежать дальше по своим муравьиным делам.

– Без еды можно прожить недели две, если не три – вспомнил он где-то услышанную фразу, вчера ночью он доел последнюю печеньку из собранного мамой в поход пайка. Это значит, что голодная смерть ему пока не грозит, хотя громко урчащий желудок похоже пытается доказать ему обратное. Жажда – вот что может убить его раньше. Он вспомнил, как они с пацанами проходили через маленький мостик над тоненьким, неглубоким ручейком с прозрачной водой. Это было возле старой электроподстанции, к которой они собственно и направлялись.

Это Колька предложил им отправиться к ней.

– Там в трансформаторах только меди килограмм на пятьдесят и алюминия, кабелей всяких. Сдадим металл, купим у деда Фомы его шестерку, отрежем крышу и будем гонять по поселку как на кабриолете – радостно и убедительно рассказывал он им с Серегой.

– А ты уверен, что она обесточена? – сомневался Серега.

– Конечно, она же на «заброшке», там много лет уже все отключено.

– Так там, наверное, уже все вынесли давно, как с шахты и фабрики – недоверчиво спросил тогда Иван.

– Да нет, там же высокий забор, через него не пролезть и сторожа на выезде. Но я нашел дерево, которое рухнуло на забор, его половина надломилась и опустилась до земли на той стороне. Об этом пути никто не знает. По нему мы туда и обратно заберемся. Я инструменты возьму. Только времени надо много, отпроситесь у родоков на весь день, типа в поход сходить или еще куда. Придумайте че-нибудь.

Мама всегда говорила не водиться с Коляном. Он плохо учился, слыл хулиганом и, по его собственным словам, общался с блатными пацанами с верхней базы с Облучья, был стремящимся, как он сам часто повторял. Правда к чему он стремиться так ни разу толком объяснить и не смог.