Айрэн и Лунотень пробрались к свободному столику, подальше от шумной толпы.

— Что будешь пить? — спросила Лунотень, усаживаясь на жёсткую деревянную скамью.

— Эль, — не задумываясь, ответил Айрэн. — Самый крепкий, какой у них есть.

Лунотень кивнула и позвала трактирщика — пузатого гнома с густыми бровями и горбатым носом, одетого в грязный фартук.

— Два эля, — она бросила на стол несколько золотых монет.

— Сейчас будет, госпожа, — мотнул головой гном, загребая монеты и почёсывая заплетённую в косы бороду.

— Ну, рассказывай, — пробормотал Айрэн, когда им подали выпивку. — Откуда у тебя деньги?

Лунотень усмехнулась и сделала глоток из своей кружки.

— Скажем так, порой Слуга меня балует.

— Вот стерва, — рассмеялся Айрэн. — А мне она и монетки не дала.

— Мы с ней дольше знакомы, — глаза эльфийки хитро блеснули. — Женская солидарность, все дела.

Айрэн задумчиво посмотрел на Лунотень. Её слова прозвучали легкомысленно, но он чувствовал, что за ними скрывается нечто большее.

— И давно вы знакомы? — спросил он, отпивая эль.

Девушка пожала плечами.

— Достаточно давно. Ещё до того, как всё началось. До того, как Гниющий Король предал Бледного Ангела, — сказала Лунотень, её голос стал заметно тише. Взгляд опустился в кружку, будто она желала в ней утонуть. — Я не люблю говорить о своём прошлом. Оно… не было счастливым.

Айрэн заметил, как её рука невольно коснулась ожога на лице.

— Если не хочешь — не рассказывай, — мягко сказал он. — Я не буду настаивать.

Лунотень осушила кружку до дна, словно собираясь с силами.

— Нет, — наконец ответила она. — Думаю, тебе стоит знать. Чтобы понять, почему я здесь. Почему я следую за Слугой.

Лунотень глубоко вздохнула и начала свой рассказ.

— У моего народа есть древнее поверье, — проговорила она, её голос был низким и хриплым. — Ребёнок с мёртвенно-бледной кожей несомненно принесёт несчастье и горе в семью… Родной отец пытался задушить меня в младенчестве, но мать убедила его повременить с расправой. Когда мне исполнилось четыре года, родители продали меня в рабство. Они даже денег не взяли, просто искали способ гуманно избавиться от ненужной дочери. И так волей судьбы я оказалась в замке весьма состоятельного лорда. Его звали Альберт…

Лунотень закрыла глаза, и Айрэн заметил, как её рука невольно сжалась в кулак.

— В его доме жило много юных наложниц, — продолжила она. — Но я была самой любимой. Он обожал меня и моё тогда ещё хрупкое, девичье тело. Днём он демонстрировал меня публике, а вечером… насиловал в спальне. Порой бил или унижал после очередной попойки. Я терпела эти мучения десять лет. Десять грёбаных лет! Грёзы о свободе были единственным, что поддерживало во мне жизнь. И однажды мне удалось сбежать, но меня поймали и доставили обратно. Чтобы наказать…

Её мёртвый, будто стеклянный, глаз безмолвно уставился на Айрэна.

— Знаешь, кипящее масло… — она нервно хихикнула, — не слишком полезно для кожи.

— Боги… — выдавил из себя мужчина, не осознавая что впереди его ждали ещё более ужасные и откровенные подробности.

— Альберт был в бешенстве. Он называл меня остроухой сукой, бил головой об стену и таскал за волосы. Думал, что пытки помогут ему вновь сломить мою волю и сделать покорной шлюхой, но я оказалась крепче. Я сумела выхватить оружие из его мерзких рук и без лишних разговоров прикончила эту жирную свинью. С боем выбравшись из темницы, я ступила на чужую и незнакомую землю, вдали от дома, которого никогда не существовало.

Лунотень взяла паузу, но потом нашла в себе силы продолжить историю.

— Скитания привели меня в пустоши. Очень скоро выяснилось, что я беременна, и тогда в моей голове созрел отчаянный план. Через полгода колебаний я воплотила его в жизнь.

Айрэн заметно напрягся. По его спине пробежали мурашки, словно он знал, что она скажет дальше. Губы эльфийки скривились в дьявольской улыбке.

— Я аккуратно распорола брюхо, — медленно проговорила она, облизав зубы, — тем же мечом, что зарубила отца ребёнка, а потом вырезала нерождённое дитя из чрева прямиком с маткой.

Айрэном с ужасом вспомнил о шраме на её животе.

— Я выместила на том младенце всю накопившуюся злость и обиду. Сначала я разбила ему голову камнем, а после обвязала пуповину вокруг его горла и повесила на дереве.

Она замолчала, и Айрэн почувствовал, как его тошнит от услышанного. Он не хотел верить, что эта девушка способна на такую жестокость.

— Должно быть ты думаешь, что я чудовище, — мрачно сказала Лунотень, её глаза блестели в полумраке таверны.

— Я… — Айрэн не мог подобрать слов.

— Это так, — согласилась она с горечью. — Но моя родня и тот лорд… они были во много раз хуже.

— Ты не чудовище, Лунотень, — проговорил Айрэн, легко касаясь её волос и смахивая слёзы в уголках глаз. Он понимал её боль и отчаяние, и ему хотелось её утешить. — Ты милая и добрая, хоть и пытаешься казаться грубой и жестокой. Я знаю, что ты очень нежная и ранимая девушка.

— Прости… — всхлипнула она, отворачиваясь. — Мне не стоило…

— Тише… — Айрэн ласково провёл рукой по её спине.

Лунотень уткнулась лицом в его крепкую грудь. Слёзы ручьями текли по её бледным щекам, оставляя влажные следы на коже.

— В этом мире так много боли, — прошептала она. — И так мало тех, кто способен её понять…

Девушка отстранилась от Айрэна и вытерла слёзы тыльной стороной ладони. В её глазах всё ещё блестела боль, но теперь в них появилось и что-то ещё — искра тепла, которую Айрэн никогда раньше не видел.

— Айрэн, я хотела сказать… — начала она, но вдруг осеклась, заметив в дверях Слугу.

Слуга стояла неподвижно, её тёмный силуэт выделялся на фоне яркого света, льющегося из улицы. Она внимательно смотрела на губы Лунотени, следя за каждым её движением.

— Что? — улыбнулся Айрэн, глядя на эльфийку. — Что ты хотела сказать?

Лунотень покачала головой, поднявшись со стула. Её лицо снова стало непроницаемым.

— Ничего, — она покачала головой. — Спасибо, что выслушал. Пойдём, нас уже ждут.

Лунотень прошла мимо Слуги, не встретившись с ней взглядом. Айрэн, чувствуя неловкость момента, поспешил за ней. Выходя из таверны, он бросил последний взгляд на Слугу. Та всё ещё стояла у двери, наблюдая за ними. В её глазах Айрэн увидел холодный блеск, но не мог понять, что именно он означает.

“Она хотела мне что-то сказать” — подумал Айрэн, когда они с Лунотенью шли по узким улочкам Тариаля. — “Что-то очень важное для неё.”

Он вспомнил её рассказ, её боль, её слёзы. И вдруг ему показалось, что он понял, что именно она хотела до него донести.

“Она хотела признаться мне в любви.” — Айрэн мечтательно улыбнулся и нежно сжал руку эльфийки.

Глава 11 Остров

Слуга, словно змея, скользила сквозь толпу, увлекая за собой Айрэна и Лунотень. Шум порта — крики чаек, скрежет корабельных снастей и гул голосов, казался далёким и приглушённым рядом с ней, будто она несла с собой невидимый ореол тишины. Айрэн чувствовал напряжение в её движениях, улавливал едва заметную улыбку на её губах. Она вела их не просто к кораблю, а к чему-то большему, к чему-то важному и опасному.

И тогда он увидел его — галеон под названием "Расколотое Небо", возвышающийся над причалом, словно чудовище, поднявшееся со дна морской бездны. Четыре мощных якоря с трудом удерживали это невообразимое судно на месте. Борта, сделанные из серо-зелёной древесины, были источены временем и штормами: белёсый налет соли, корка моллюсков, застарелые шрамы от бесчисленных битв — всё говорило о долгой и бурной жизни корабля.

Из бойниц, будто глаза хищника, грозно глядели чёрные жерла пушек, готовых изрыгнуть огонь и смерть. Три мачты с изношенными чёрными парусами вздымались в небо, подобно когтистым лапам гигантского краба, а на носу торчал железный таран, выполненный в виде оскалившейся пасти глубоководного змея. От корабля веяло силой и опасностью, пропитанной запахом крови и морского ветра.