– Нет, гуляем и ждём дядю Мишу, поедем к бабушке и дедушке.

– Ну, и здорово. Может, кофе попьём, а твой прекрасный мужчина мороженое поест?

Каким-то странно просительным тоном произнесла Вика и с надеждой стала ждать ответа.

– Хорошо, но не долго.

Мы сели за столик в семейном кафе, Артёму я заказала небольшой перекус, себе же кофе, и Виктория также взяла кофе.

– Ань, ты прости меня за тот спектакль.

Вика начала внезапно, и я растерялась. О чем это она?

– Я не понимаю.

Она посмотрела на Артёма, который играл с Диком, и подсела ближе ко мне.

– Знаю, что ты вышла за Славу, но он не похож на него, – Вика кивнула на моего сына и улыбнулась. Я нервно сглотнула, но промолчала.

– Я сейчас всё объясню, пусть уже поздно, но больше так не могу. Все эти годы я чувствовала себя гадко, если это можно так назвать. Несколько раз приезжала в Волгоград, чтобы увидеться с тобой и поговорить, всё рассказать, но ничего не выходило. То у меня не получалось, то нарывалась на Макарова. А сейчас сама судьба на моей стороне.

Я во все глаза смотрела на Вику и всё больше хмурилась. Вика же неотрывно смотрела на Артёма, и весь её вид говорил, что на плечах этой блондинки лежит большой груз.

– Прости меня, Ань, я очень виновата перед тобой.

Вика повернулась и положила свою руку на мою, слегка сжимая и заглядывая в глаза. А вот это уже ненормально. Плохое предчувствие сдавило сердце.

– За что ты просишь простить?

– За обман. Обман, который не даёт мне спокойно жить.

И тут Вика стала выкладывать всю правду, не останавливаясь ни на секунду. С каждым сказанным словом, мне всё сложнее становилось дышать, кровь словно застыла в жилах, только в висках стучало так, что отдавало в ушах.

– Я не хотела… Правда. Моя свадьба с Виталиком стояла на кону. Я знаю, что такое не прощают, и я не надеюсь. Но всё же…

Я не могла говорить, язык словно прилип у нёбу. Просто смотрела на эту сучку и первое, что безумно захотелось, так это задушить её. Когда первая волна шока прошла, смогла выдавить из себя.

– Ты могла прийти ко мне и рассказать сразу про Макарова, мы с Сашей обязательно помогли бы.

– Ты не понимаешь… Я по глупости изменила тогда Саше и не могла… А Макаров, сволочь, понял это и стал меня шантажировать.

– Вика! Что же ты наделала!

Осознание всего ударило сильнее самого большого в мире молота, и я, закрыв лицо руками, глухо застонала.

– Ань… Прости. Прости меня.

– Мам?

За долю секунды я взяла себя в руки и улыбнулась Артёмке.

– Всё хорошо, не обращай внимания.

– Он сын Саши?

– Заткнись!

Нервы сдали. Я быстро встала, но потом нагнулась к её уху и зашипела так, чтобы слышала только Вика.

– Если бы не вы, я бы не страдала по любимому человеку столько лет! Если бы не вы, то Артём знал бы настоящего отца, и мы были бы семьёй! А теперь поздно! И мне плевать на твои извинения! Гори в аду! Пойдём, сынок.

Мы быстро пошли на выход и, слава Богу, что Вике хватило ума держать свой рот закрытым, а то я бы точно не сдержалась. А мне, ой, как не хотелось при сыне её посылать. Артёмка семенил рядом, держась за руку, и молчал. И как только мы вышли на улицу, позвонил Миша. Облегченно выдохнув, ответила другу, и уже через десять минут мы ехали в сторону моего родного посёлка.

– И что случилось?

Полдороги упорно молчала, нервно постукивая пальчиками по пластиковой ручке двери. Тема практически сразу заснул в детском розовом кресле, в котором ездила его крестная сестра.

– Ничего.

– Эй, ты себя видела со стороны?

– А что со мной?

– Нервная, бледная и в синяках.

– Чёрт.

Я совсем забыла про синяки, многие из которых сошли, но некоторые всё же синели на шее и руках.

– Это Макаров?

– Да вы достали!

– Тише, тише… Я просто спросил! В смысле «вы»?

Я закусила губу и отвернулась к окну.

– Ладно, как хочешь. Но передай Макарову, если он ещё хоть раз поднимет руку на мою куму, то я лично…

– Больше не поднимет, никогда!

– И?

Да чего он-то лезет? Во мне всё бушевало и вырывалось наружу, и очень не хотелось срываться на друга.

– Пока без "И"! Позже, мне надо кое, о чём подумать, и кое-что решить.

– Ну, как хочешь. Но если надумаешь от него свалить, то знай, что первым пожму тебе руку.

– Я поняла, спасибо, Миш.

На этом разговор о моей личной жизни закончился. Я продолжала молчать, обдумывая всё, что узнала. К одному итогу пришла сразу, раз и навсегда решив, что дальше жить с подлым обманщиком, разрушившим мою жизнь, точно не стану.

У родителей пробыла буквально минут десять, передав им Тёму, вещи и пообещав им почаще звонить. Крепко прижав к себе и поцеловав сыночка, поехала обратно в город. Благо Миша согласился подождать и всю обратную дорогу молчал. Меня же немного укачало от тряски, в какой-то момент я даже уснула, прислонив голову к стеклу.

– Спасибо большое, ты не представляешь, как меня выручил.

– На то мы и друзья.

Мы только подъезжали к моему дому, а я уже в уме составляла список вещей, с которых начну сборы.

– Как у вас с Саньком?

– Не надо, прошу.

– Почти также и он мне ответил.

– Вы общаетесь?

– Да. А почему нет?

– Да, глупый вопрос. Ещё раз спасибо и привет домашним.

Дома было непривычно тихо. Прошла на кухню и достала бутылку вина, налив бокал, поставила её в холодильник, планируя выпить её сегодня полностью. Весь вечер я пила и собирала вещи, смеялась и плакала, ругала Славу и жалела себя. Что со мной творилось, не передать. А когда бутылка опустела, в мою пьяную голову пришла шальная мысль.

Я взяла телефон и уже хотела набрать один единственный номер, как от него пришло сообщение.

«Привет. Как Тёмыч?»

Три слова, но в самое сердце. Я опустилась на колени и зарыдала в голос, прижимая к груди телефон, пьяным языком проклиная Славу, Вику и злую судьбу. Вдоволь наревевшись, пошла в душ, и тут мою пьяную голову осенило. Если они так со мной поступили, то что знает Саша? Почему он не приехал? Почему не захотел поговорить? И почему обвиняет меня?

– Завтра, Громов… Мы поговорим завтра…

***

Будильник громко играл уже третий раз, пытаясь настойчиво до меня достучаться, вырвать из глубоко сна, обозначая начало нового дня. Еле-еле смогла открыть глаза и, протянув руку, выключила чертову мелодию. Утро встретило меня ясным солнышком и неизменной головной болью. Но это не отбило у меня желания идти на работу, наоборот, сегодня я, как никогда, хотела туда пойти, и мне нужен был мой руководитель, мой начальник, мой бывший любимый!

Приняв болеутоляющее, сходила в душ, надела самый лучший офисный наряд, замазала остатки синяков и наложила убойный макияж. Осмотрев себя в зеркале, в итоге осталась довольна, только волосы слишком отрасли, ими займусь позже.

Время пробежало быстро, и взглянув на часы поняла, что снова могу опоздать. Надела каблуки, вызвала такси и с бешено бьющимся сердцем отправилась на работу, будто на войну.

Этаж гудел, как улей, все уже трудились, хотя до начала рабочего дня ещё было пять минут. Я уверенной походкой шла в свою приёмную, стараясь не смотреть по сторонам.

– Макарова, ты ли это? А я уже обрадовалась, что тебя уволили, когда вчера не увидела на месте, – как чёрт из табакерки появилась Катерина и сразу стала поливать своим ядом.

– Катись к дьяволу на своих кривых ногах!

Не было желания выслушивать это мерзкое создание. Катя отшатнулась, потом демонстративно отвернулась и вошла в свой кабинет, а я, фыркнув, в свой. Скинув сумку под стол, щелкнула, как обычно, кофе-машину, села в свое кресло и включила компьютер. В кабинете Громова было подозрительно тихо, и я не выдержала, пошла проверить, на месте он или нет. Но кабинет был пуст.

– Странно…

До обеда Саша так и не появился, не звонил, и я тупо не знала, где он и что говорить тем, кто его спрашивал. Работы за один то день моего отсутствия накопилось столько, что мне было, чем заняться.