Что, в конце концов, обеспечивало комфортные условия выживанию ведемского ремесла в имперском, идеологическом саду, в число которых рядились всевозможные народные целители, а то и маститые мошенники. Подобный фольклор вдалбливался в умы населения для поддержания пропагандистских, официальных мифов и легенд, что бывали призваны оттенять идеологические выдумки о мнимых героях, типа: всевозможных павликов морозовых и панфиловцев. Лживая информация, доводилась стукачами и авторитетными носителями ее с числа дипломированной интеллигенции, до пропитанного всевозможным вздором сумрачного сознания людей. При Советском Союзе, среди народонаселения, циркулировали постоянно какие-то сплетни. Люди свято несли в себе веру в то, что можно, например, полностью исцелиться каким-то "мумием”: за подобной субстанцией, отправлялись целые экспедиции в горы, лазея по отвесным скалам, соскребая слизь. Доверчивые люди, давно потеряв веру в официальную медицину, потребляли тонны этой гадости, как панацею от разных недугов.

Косноязычные колхозные старцы, с их "народной философией" (выдумка писателей того периода) выглядели действительно, как мудрецы и светочи.

Вот поэтому, им, не следовало, ввиду своей проницательной упрежденности, обращать внимание на причуды какого-нибудь тунеядца, Бачило, который строгает " стихи" и "заваливает ими" редакции газет (естественно отвлекая тамошних работников от творческих дел).

В Советском Союзе, на слуху были имена тех, кого уже пропечатали (на каком-то уровне: районном, областном, республиканском, союзном). Роберта Рождественского (За того парня) или того же: Евгения Евтушенко ("Хотят ли русские войны?")

"Поэту Шроо" — в лучшем случае — вменяли: за бездеятельное прожигание жизни, — создавая при этом видимость: "не обращения на него никакого агентурного внимания". На самом деле, беспрестанно наблюдая за ним, глазами многочисленных стукачей. Досаждая ему всевозможными мелкими способами, какие только можно было себе представить. Это стало "почетным" долгом каждого гражданина села, — колхозника, — каждый из которых, мог поучаствовать в коллективной обструкции отщепенца. Коллективное сознание, определяющее в "людях новой формации", порождало весьма распространенный тип хохла в украинской среде выживания. Хорошо “спитая” бригада плотников, — это уже танковый экипаж! Отщепенцам не было места в среде колхозников.

Хохол, — этот холуй для всех, кого олицетворял власть "на" Украине: альфа-сексот, Бардак.

Этот высоко взлетевший на обильных харчах, мужлан, с пухлыми губами и двойным подбородком, с набухающим пузцом — каждым новым наростом жира, был обязан Лубянке. С той далекой поры, как его отец был устроен при нацистском Третьем Рейхе в ранге старосты колхозного двора и перевербован, потом, органами госбезопасности в козолупской тюрьме, уже по освобождении села.

Завербованный трудолюбивыми органами, род, трудился над улучшением породы советского человека. Менялись сытные должности, которые перепробовал он. С каждым годом пребывания на которых, обслуживание и обеспечение Б., качественно, улучшалось (в том числе и со стороны женской половины); холуистое население, полностью зависимое от альфа-сексота (как и от председателя колхоза), плавилось как воск. Б., все больше напоминал настоящего Будду: покрывался славословьем колхозников, как сусальным золотом. На всех номенклатурных должностях, он представлял собою лоск советской системы, как: и ум, и честь, и совесть, брежневской эпохи. Для колхозных лодырей, он был — "наше все". Он подменял им собою: и праведный суд, и царя в голове. Его мнение было авторитетно для всех судов в той стране. Он испробовал всех заметных женщин в селе, вербуя их поголовно в агенты влияния своим членом; заимел самую активную сеть в этой части Козолупского околотка. Он искоренял любую крамолу, исходящую от немногих, тех, кто так или иначе завинил ему или его потомству, усомнившись даже в школьных успехах его чад, страдающих неизлечимой дислексией; указывал органам на исходящую от них угрозу существования советской власти на подконтрольной ему территории, а значит и Советскому Союзу, в целом. Не оставалось, — в этой местности, — не единой хлебной должности, начиная от председателя колхоза или сельского совета — и заканчивающийся простым лесником, на которых его бы не попытались применить, как "крепкого хозяйственника". Этот крепкий, кремлевский холуй, был желанной для женщин фигурой, на фоне никаких колхозников. Сын, рожденный при немецкой оккупации, когда советские люди гибли на войне миллионами, в бессмысленных атаках, форсированиях и штурмах рейхстагов. Б., "выбился в авторитеты" уже при андроповско-брежнеском дуумвирате. После очень подозрительного покушения на Брежнева в 1969 году. Тогда, власть в СССР, — по сути дела, — оказалась в руках КГБ, во главе с Ю.В.Андроповым. Как и в любом престолонаследии, власть на местах теперь передавалась от альфа-самца к его старшему отпрыску (преодолении необременительных этапов инициации (школа, вуз, номенклатурная должность)).

При появлении Бачило, альфа-принц, как раз примерял первую должность в селе, придуманную ему в существующем на бумаге колхозе: "главный инженер". В обязательную синекуру входило наличие колхозных одалисок — которых он паковал в колхозную контору, как в свой гарем. Для того, чтоб этот маразм эпохи хоть как-то походил на прошлую, колхозную жизнь, в нескольких сараях, — практически без кормов, — удерживалось некоторое количество тощих, мосластых, коровенок.

Колхоз полностью разрушенный кланом альфа-сексота; продолжал существовать лишь на казенной бумаге, увенчанной трезубцем. Кощунство, используемое еще в 90-х годах, когда, эта, около колхозная рать, кривляясь и бранясь на независимость, держалась за службу во властных структурах Украины (страшно фальшивя при этом), агитируя население за восстановление СССР; не переставала растаскивать остатки имущества, не брезгуя воровать даже те средства, выделенные из районного бюджета, для канающих, на фермах, в страшных муках, голодающих животных.

Эта разруха была выгодна только поэту в Шроо. В ней была разлита вся поэтическая прелесть разрушения старого, с зародышем — обновляемой его родины, Украины. Новой независимой страны, на огромной, политической карте, планеты.

Колхозным стукачам, стало выгодно над этим трудиться, донося Б., об этом, несносном Бачиле.

Б., начинал поход против украинской независимости, в уничтоженном им же постсоветском селе. Ему необходим был такой типаж. На его примере, Б., будет показывать: как он воюет с украинской независимостью.

Украинизацию украинцев надо постоянно ограничивать, поддерживая в них состояние постоянного страха перед возвращением имперских порядков.

Из одного состава парламента в другой, перекочевівали стада откровенных агентов — воюющих с независимой Украиной, только меняя вывески. Это считалось нормой, когда таких было большинство в парламенте страны. (Сидят они и сейчас, еще в большем количестве, во времена кровавой бойни). Значительное количество украинских патриотов, были убиты за эти годы на внутренних и внешних полях сражений. В это время, выбранные колхозниками враги Украины, воюя против них в когортах "депутатов и чиновников", окормлялись средствами из ее же государственного бюджета.

2

Сильное преимущество подпольного писателя — в свободе его пера: он не держит в воображении ни цензоров, ни редакторов, ничто не стоит против него, кроме материала, ничто не реет над ним, кроме истины.

(Солженицын Бодался теленок с дубом)

Поэтом, Шроо, назначал себя сам (а без этого не может быть настоящего творчества!).

Это понимание он закрепил от мнения тех, кому он давал почитать свои стихи, — в студенческие годы, — все отзывались о его творчестве только в похвальных тонах; особенно дороги будут воспоминания полученные от своего бывшего товарища, который носил их своей еврейской бабушке, — ценящей литературу, — предсказывавшей его виршам большое будущее.