Чтоб всю тебе пересказала?!
* * *
Хотел владеть и обладать
И в этом видел благодать,
Покуда не постиг другое:
Есть выше счастье и судьба –
Светло раздаривать себя,
Но это понял лишь с тобою!
В ПАРИЖЕ
1778 г. Комната на улице Гро Шене.
Анна Пертль Моцарт – мать Вольфганга – в постели. Ей подает
лекарства Франсуа Эна, друг семьи Моцартов, старый валторнист.
М а т ь. Благодарю вас, милый Франсуа.
Как будто меньше спазмы. Скоро Вольфганг
Вернется. Я прошу вас… я прошу:
Не говорите мальчику ни слова
Об обмороке.
Ф р а н с у а. Но, простите, я…
Он должен знать.
М а т ь. Нет-нет, он знать не должен.
Зачем ему расстраиваться? Он
Пусть сочиняет. Парижане любят
Веселые мелодии. Мой сын…
Он должен здесь признания добиться…
Судьбу устроить. Я и Леопольд…
Мы столько… сил… потратили. Прошу вас…
О Боже, я готова умереть,
Но не сейчас… повремени немного,
Пока признают сына моего,
Ведь ты всегда призвать к себе успеешь.
Ф р а н с у а. Ну что вы говорите! Все пройдет.
Вы встанете, поправитесь…
М а т ь. Спасибо.
Вы так добры, мой милый Франсуа.
А вот и Вольфганг!
Входит Моцарт в напудренном парике, в белых шелковых чулках, в
башмаках с серебряными пуговицами, в черном камзоле, отделанном
золотым шнуром.
М о ц а р т. Мама, как ты, мама?
Как чувствуешь себя?
Я так спешил. Вот порошок от спазм.
М а т ь. Мне стало лучше.
Да-да, мой Вольферль.
М о ц а р т. Правда, Франсуа?
Ф р а н с у а. Как вам сказать… Позвольте мне проститься?..
Ждут дома.
М о ц а р т. Да, конечно, дорогой.
Спасибо вам, дружище.
Ф р а н с у а. Ах, не стоит…
Моцарт, провожая Франсуа к двери.
М о ц а р т. Что делать, Франсуа?
Ф р а н с у а. Мой друг, на вас
Лица нет!
М о ц а р т. Как помочь ей? Нет надежды, –
Сказал мне Коллер. Но прошу, молю:
Знать мама не должна об этом.
Ф р а н с у а. Вольфганг! Все понимаю.
М о ц а р т. Нужно ободрить
Ее…
Ф р а н с у а. И будем уповать на Бога.
До завтра, Вольфганг. Утром я зайду
И подежурю, мальчик мой.
М о ц а р т. Спасибо.
М а т ь. О чем они там шепчутся? О чем?
Я знаю: мне не встать уже. Я знаю.
Все больше приближаюсь к смыслу слов:
Дни сочтены. Да, сочтены. По пальцам
Уже их можно, видно, сосчитать.
Но мальчик мой об этом знать не должен.
Мой бедный, он измучился вконец.
Мне лучше, Вольфганг. Дай-ка, посмотрю я…
М о ц а р т. Что, мама?
М а т ь. Зеркальце. Нет, на столе
Не трогай. В черной сумочке. Да, это…
Мне папа подарил его, когда
Мы уезжали из дому. Спасибо.
Взгляну-ка на себя. Ну, вот чуть-чуть
Глаза и щеки впали. (Перед смертью
Вдруг захотелось на себя взглянуть.
Зачем? – себя на том запомнить свете?..)
Я скоро встану, Вольфганг, день-другой…
А ты пиши. Пиши повеселее!
М о ц а р т. И вправду, мама, лучше?
М а т ь. Да, сынок.
Был доктор Коллер, личный лекарь Гримма.
Сказал, что я поправлюсь. Ты пиши.
М о ц а р т. Да, мама. Ты…ты скоро встанешь, мама.
Пойдем в театр и Люксембургский сад!
И радостную музыку услышишь –
М а т ь. Напой мне что-нибудь, сынок.
Веселое. И мне полегче станет.
М о ц а р т. Да-да, послушай. Вот оно, сейчас.
Послушай, мама. Это наше рондо.
(Поет из 11-й сонаты ля мажор. Глядит то на мать, то в окно, в
котором июльское солнце.)
Ну как, забавно? Правда, парижан
Оно устроит? Вроде “Безделушек”.
А папа, как ты думаешь, его
Одобрил бы? А? Что ты скажешь, мама?
Что ж ты молчишь? Но, боже, что с тобой?
Что?? Мама, мама, что же ты? Скорее
За доктором!
(Бежит к двери.)
