Я оставляю Джорджии записку, что поехала на кладбище проверить багряники. Не объясняю почему. Потом я выскакиваю в заднюю дверь дома. Твердым шагом иду через двор по направлению к набережной реки. Двор представляет собой крутой холм, и мы с Джорджией решили позволить природе самой распорядиться ландшафтом. Я иду мимо обычных, ничем не примечательных багряников, что растут в старых частях штата Миссури. На них уже зародились первые почки. Иду мимо полян с высокой степной травой. Прохожу мимо гигантского старого тополя, на котором висит больше кристаллов Джорджии, чем раньше, и дохожу до лестницы, пристроенной к холму; она ведет от нашего заднего двора прямо к реке. Мой прапрапрапрадед установил ступеньки, чтобы спускаться по утрам к воде.

Когда я иду этим путем, мне нравится думать о прапрадеде, который спускается к великой реке Миссури, чтобы поприветствовать ее. Как делаю это я. Но мне намного меньше нравится семейная легенда о том, что он проснулся однажды ночью, спустился, сам не понимая почему по этим ступеням, и утопился.

Спустившись к реке, я вздрагиваю. Джорджия назвала бы это памятью поколений. А я называю это гипертрофированным воображением, которое было подстегнуто стрессом от разговора со Скипом.

Вместо того чтобы дойти до воды, я срезаю путь через полоску прибрежных трав и перехожу велодорожку, что петляет вдоль набережной. Дохожу до большой парковки у паромной переправы. Часть нашей семьи, получившая меткую фамилию «Риверс», владеет и руководит переправой на другую сторону – от нас, штата Миссури, в штат Иллинойс. Благодаря им те, кто живет в Миссури ради более низких налогов, могут работать в Иллинойсе, и им не приходится ехать до работы на машине, закладывая крюк во много миль до ближайшего моста. К тому же туристы могут перемещаться туда-обратно: в Миссури ради очарования Сант-Киприана и в Иллинойс ради путешествия по живописным сельскохозяйственным угодьям и агротуризма, когда покупатель может сам собрать продукты, которые потом фермер подаст ему к столу.

Мой дядя Зак сам управляет паромом так рано поутру, и я рада, нет Зандера, иначе мне пришлось бы объяснять ему, что Скип подстроил какую-то подлянку и позвонил мне, чтобы спровоцировать меня на реакцию. Хотя можно ли считать это ловушкой, если ты знаешь, что идешь прямо в нее?

Зандер все представит в мрачном свете.

А мне надо проверить Драконий багряник. Он – главная фишка фестиваля. Весь фестиваль устраивается в основном ради этих деревьев. Я лучше позволю Скипу облить меня свиной кровью, или что он там еще задумал, чем дам ему испортить мне утро переживаниями за деревья.

К тому же вряд ли меня ждет нечто серьезное. Если бы Скип хотел причинить мне вред, он бы сделал это много лет назад. Но он трус.

А я – нет.

– С ранним добрым утром тебя, Эм, – приветствует меня дядя Зак. На парковке у пирса стоят всего две машины, а я – единственный пешеход.

Надо было взять кофе с собой.

– Я хотела проверить багряники до того, как открою книжный.

Мой дядя обсудил бы деревья и фестиваль с тем же «удовольствием», с каким говорил бы о своем пирсе, если бы тот стал нудистским пляжем. Мне кажется, втайне он считает, что я немного того, но он мне все равно нравится. Он – неотъемлемая часть нашего города и серьезно относится к своим обязанностям главы семейства Риверс. А я ценю такие качества во всех людях и в особенности в родственниках. К тому же он предан моей тете, сестре моей матери, которая страдает от какой-то болезни, название которой никто не раскрывает, но я могу предположить, что это рак или что-то вроде того.

Зак хороший человек, и поэтому он не комментирует мои разговоры о багрянике. Он идет собрать плату за проезд у двоих водителей, чьи авто стоят на парковке, и возвращается ко мне.

– Еще довольно холодно. Хочешь сесть ко мне в капитанскую рубку?

– Все в порядке, – мотаю я головой. – На обратном пути сяду.

Он кивает и исчезает в маленькой рубке, сидя в которой, он направит паром на сторону штата Иллинойс. Мотор ревет, и мы медленно плывем по широкой реке.

Я стою, облокотившись о перила. Холодно, но это помогает сосредоточиться. Что бы ни затеял Скип, наверняка это просто детская шалость, и с багряниками все будет в порядке. Фестиваль пройдет как задумано. И я спокойно буду руководить всеми событиями.

К вашему сведению, позитивная визуализация – одна из тех вещей, которые я записываю в список дел в свой ежедневник.

«Как ты все представишь, так и будет», – напеваю я себе под нос.

Уровень реки поднялся, коричневые воды вздымаются, разрезаемые носом парома, берега покрылись илом. Вдоль реки растут деревья, а вдалеке я уже вижу слияние – слово, которым, как я всегда думала, вряд ли можно описать то место, где сходятся и смешиваются два могучих речных потока. Миссисипи и Миссури танцуют древний танец. Если прищуриться, то начинает казаться, что там есть еще третья река, что смешивается с ними, образуя нечто новое.

Вот в эту магию я верю.

Я делаю глубокий вдох и позволяю запаху воды как всегда меня успокоить. Иногда мне снились сны о том, что я выплываю на середину места слияния и погружаюсь в воду. Сестра говорила, что это просто кошмары, но что она понимает?

В этих снах мне никогда не было страшно. Радостно. Даже в тот момент, когда я, казалось, тонула. Я всегда знала, что поднимусь в итоге на поверхность.

Что бы ни задумал против меня Скип, я это выдержу. Я справлюсь с его нечестной игрой и проведу фестиваль, а когда туристы толпами побегут в наш город, чтобы принести нам свои деньги, я обещаю, что буду милостивой к нашему мэру.

Дядя Зак сходит с парома, а я держу воротца открытыми. Машины съезжают на берег, где за полосой грязи начинается асфальтированная дорога, которая ведет к скоростной трассе. Я машу дяде рукой и иду покрытой грязью дорогой вдоль реки прямо к кладбищу.

Это самое старое кладбище в этих краях, и здесь похоронены члены именитых семей Сант-Киприана, в том числе и мои родственники.

Но что еще важнее, именно здесь цветет Драконий багряник.

Сегодня не самая подходящая погода для пеших прогулок: из-за весенней грязи я три раза поскальзываюсь и чуть не падаю на тропе, взбираясь в горку, на которой стоит кладбище. Если бы дождей было чуть больше, мне пришлось бы поставить здесь ограждения и развесить предупредительные знаки, чтобы люди смотрели под ноги. Или мне пришлось бы поставить здесь представителя городского совета, чтобы тот следил за посетителями.

Я едва не поскользнулась в очередной раз и в нерешительности остановилась перед кованными железными воротами. Табличка «Кладбище Сант-Киприан» написана золотыми буквами на входной арке. Кладбище выглядит внушительным, старым, слегка готичным, и здесь нет ни церкви, ни похоронного бюро. Только погост на берегу реки, вдали от цивилизации и близко к фермам.

Жутковатое окружение для кладбища, я согласна, но кто знает, как именно выглядело это место в 1700-х годах, когда здесь впервые появились захоронения?

Обычно (но не сегодня) кладбище кажется мне чарующим, атмосферным. Я виню Скипа за то, что он испортил мне утро, отмахиваюсь от смутного предчувствия беды и, распахивая ворота, спешу вперед. Мне нужно сделать дело, так что страх по поводу мертвецов, среди которых, между прочим, есть мои родственники, не стоит принимать во внимание.

Багряники растут в дальней части кладбища, и я быстрым шагом иду туда, по пути разглядывая реку, что течет вдоль холма. Вода поднялась слишком высоко для этого времени года. Еще немного дождей, и паромам придется туго: они будут переправляться в бушующей воде и причаливать к затопленным докам, а это проблема и для туризма тоже.

Наш город испокон веков стоит на реке, и мы знаем, как справляться с наводнениями, но это все равно остается проблемой для нас.

Я замечаю, что с надгробиями что-то не так. Здесь у нас есть местная традиция – ставить у могил статуи животных, которые охраняют покой мертвых. Но сейчас каменные изваяния… стоят не на своем месте.