Александр обходил строй своих войск, останавливаясь, чтобы поговорить с солдатами, приседая, чтобы пожать руку умирающему воину или утешить гоплита, потрясенного тем, что он увидел несколько часов назад.

— Теперь они ветераны, — прошептал Парменион после того, как они прошли мимо нескольких десятков человек, оставшихся от отборных отрядов Риса и Киеванта.

— Но какой ценой, — ответил Александр. — Они сражались на пределе своих возможностей или даже превысили его. Эти люди не македоняне, рожденные для войны, чья единственная цель снискать себе славу или умереть, сражаясь за меня.

Он произнес последнюю фразу тоном бесконечной печали, и Парменион был удивлен, увидев слезы в глазах своего командира. Он видел, как Александр плачет над умершим другом или павшим конем, но эти слезы были другими.

Александр повернулся к своему помощнику и улыбнулся:

— Ты никогда не задумывался, почему боги допустили, чтобы все это произошло?

Задав вопрос, он развел перед собой руки, словно бы охватывая ими поле кровавого сражения.

— Какие боги — наши или боги этого мира?

— Любые боги. Все вместе взятые. Меня тошнит от них, и я их проклинаю.

Александр снова вспомнил о Дарий и в первый раз понял, какую бесконечную горечь почувствовал этот несчастный персидский царь, когда, всеми брошенный и преданный, он повернулся лицом к небу и умер.

— Теперь я должен сыграть для них свою роль, — тихо сказал Александр, глядя на Пармениона.

— Что вы имеете в виду, сир? Но когда Парменион задал вопрос, Александр повернулся и посмотрел на ряды своего усталого войска.

— Ты думаешь, они видят во всем этом славу?

Парменион повернулся и тоже посмотрел на воинов, стоящих перед ним.

Он хорошо помнил поля сражений другого мира. Но Пармениону пришли в голову не те воспоминания, которыми он охотно делился с собеседниками в прокопченной таверне, чтобы ему поставили чашу вина или желая привлечь внимание наивной девчонки. Нет, внезапно он вспомнил, как это все было на самом деле. Атаку в битве при Иссе против опущенных копий персидского войска. Взятие Тира и юношу, его племянника, с отрубленной рукой, который умер от потери крови, пока он совершал отчаянные попытки остановить кровавый поток. Или страшный удар скифской стрелы, погрузивший для него в вечный мрак половину мира.

Глядя на лица людей, стоявших перед ним, он вспомнил ужас, леденящий душу. И страх, прорывающийся на поверхность в ночных кошмарах, вернулся к нему снова.

Парменион посмотрел на своего царя, человека, которому он преданно служил много лет, пересекшего бескрайние просторы Азии на Земле, а затем совершившего путешествие между звезд.

— Они видят в этом столько же славы, сколько и я, — ответил Парменион. — Слава появится в книгах историков или рассказах стариков у горящего очага. Но вы — Александр Великий. Вы человек из другого мира.

Александр посмотрел на Ярослава, который стоял поблизости. Но старый философ только улыбнулся и покачал головой. Александр кивнул ему и снова посмотрел на своих солдат.

— С них уже достаточно, — произнес он. — Настал черед для моего боя. Теперь я буду главным актером на этой сцене. Парменион, пошли герольда к гафам. Пусть он передаст Кубару Таге, что я встречусь с ним пешим в долине между линиями наших войск. Пусть наш поединок решит все раз и навсегда.

— Сир, вы сошли с ума, — воскликнул Парменион. — Вы уже ранены, и это помешает вам сражаться. Вы собираетесь сразиться с гафом, а сами повторяли не раз: люди могут побить их только объединившись, а в бою один на один мы обречены.

— Делай, что я сказал, — произнес Александр с отстраненной улыбкой на лице. — Этот поединок должен был состояться давным-давно. — Он посмотрел на Олимп и снова улыбнулся.

— Мой повелитель Таг, не соглашайся. Только не сейчас! — воскликнул Арн. — Мы прижали их в угол. Еще одна атака, и они обречены.

— Обречены на что? — спросил Кубар. — Треть нашей армии пала в бою, и ты предлагаешь потерять еще треть для того, чтобы все закончить. Только подумай о цене, которую придется заплатить. Эти люди ничего не сделали, кроме как доказали нам, что обладают достоинством. С давних времен аристократы относились к ним с презрением и охотились на них для своего удовольствия. Но вот они восстали, и оказалось, что у них в крови есть отвага гаварниан. Для себя я уже все решил.

— Что ты хочешь этим сказать? Но Кубар уже отвернулся от Арна и посмотрел на одинокого воина из человеческой армии.

— Передай своему повелителю Александру, что я встречусь с ним.

— Скоро уже пора, — тихо произнес Ярослав.

— Я знаю, но сначала мне нужно сделать кое-что еще.

Повернувшись, он поднялся по склону к командной палатке, вокруг которой всего лишь несколько часов назад кипело ожесточенное сражение. Оказавшись в палатке, Александр прошел во второе отделение. Он знал, что должен был отправить ее назад, в крепость, но что-то в глубине сердца подсказывало ему этого не делать.

Когда он вошел, Лиала поднялась на ноги.

— Я думаю, ты уже знаешь, что я собираюсь сделать, — тихо произнес Александр.

— Я знаю, Искандер. Ты такой же, как он, а он такой же, как ты. И значит, я уже все знаю.

— Я просто хотел сказать… — И Александр замолчал.

Она приблизилась к нему.

— Это твоя судьба, о Таг людей. Ты конечно же понимаешь, я хочу, чтобы Кубар остался жив. Но мое сердце болит и за тебя.

Она повернулась к столу и взяла стоявшую там чашу с вином.

— Это старый гаварнианский обычай, — сказала она. — Я знала, что ты придешь увидеться со мной, прежде чем выполнить свой долг. Для женщин моей расы предложить чашу с вином мужчине является поступком, который она может позволить себе только в отношении супруга, того, кого она любит, или своих братьев. Мне кажется, что, хотя мы принадлежим к разным расам, ты очень похож на моего брата и в тебе есть что-то от того, кого я люблю. Так что выпей, Искандер.

Он принял чашу из ее рук и поднес ее к губам.

Лиала, улыбаясь, проследила за тем, как он допил вино.

— Теперь, Искандер, я скажу тебе еще кое-что. Независимо от того, кто победит, у меня наступит траур.

— Если ситуация повернется против нас, тебя сразу же освободят. Скажи Кубару… — Он не смог найти нужных слов.

— Мне кажется, я знаю, что должна ему сказать, — тихо ответила она. — Теперь оставь меня, Искандер.

Отвернувшись, она закрыла лицо руками и зарыдала.

Александр вышел на яркий дневной свет.

— Если я погибну, — спокойно сказал Александр стоявшим возле него людям, — то на этом все должно закончиться. Держи людей под контролем, Парменион, и, выбросив белый флаг, встреться с Кубаром. Попытайся договориться с ним о самых благоприятных для нас условиях и проведи организованное отступление. Если мы проиграем сегодня, мир все равно уже не будет таким же, как и прежде. Люди получат свои холмы, и я уверен, ни один гаф не появится там снова. Разумеется, в будущем еще будут войны, но уже никогда они не посмотрят на нас с презрением. Ты понимаешь меня?

Александр посмотрел на Ярослава и улыбнулся:

— Меня не беспокоит, что ты скажешь или подумаешь об этом, но поединок будет проходить до конца. То, что ты рассказал мне сегодня утром… — Он сделал паузу. — Если бы я только знал раньше, кому на самом деле мне нужно противостоять. Но теперь это все в прошлом и я должен встретиться с Кубаром.

— Этого не должно быть, — произнес Ярослав ровным голосом.

— Но это будет, хотя бы ради моей и его чести. Наш поединок был предопределен с самого начала.

— Мой господин!

Александр повернулся и увидел Неву, стоящую неподалеку. По приказу Ярослава ее с обеих сторон окружали стражники. Но теперь было не время. Он не хотел устраивать подобные сцены перед строем своих войск. Не произнеся ни слова, он отвернулся от Невы, и ее громкие рыдания еще долго сотрясали воздух, пока Ярослав наконец не приказал ее увести.