– Но мне же стало плохо на церемонии, как мы могли успеть повернуть наши отношения в неправильное направление? И что за направление?

Дэйв, стоя на пороге квартиры и приветствуя меня, излучал уверенность. Сейчас же, после моего вопроса, былой стержень треснул, он растерялся. Жених прокашлялся, перед тем как сказать:

– Присядь, пожалуйста, на кровать.

Я так и сделала. Села ровно, сложила руки на коленях. Неизвестность пугала и сковывала меня, хотя Дэйв пытался всеми силами придать атмосфере немного непринужденности. Он даже подвинул стул ближе ко мне, размял шею и руки, будто и его мышцы были напряжены.

– Мы с тобой приятели. Никакой влюбленности.

– Невозможно. Ты моя судьба. Мы должны любить друг друга.

– Ты мне не нравишься. И я тебе не нравлюсь.

– У нас скоро свадьба. – Я продолжала перечить Дэйву. Одновременно с этим я все так же заставляла себя что-то почувствовать, утонуть в светлых глазах напротив, смотрящих на меня теперь с жалостью. Может быть, нам стоило поцеловаться, несмотря ни на что, и прекратить разговоры? Тогда я бы почувствовала хоть что-то?

– Это не влияет на то, что у тебя другие вкусы, – аккуратно подбирая слова, говорил он.

– Какие еще другие вкусы? Ты единственный…

– Данное прилагательное не подходит к нашей ситуации.

Я окончательно запуталась. Как наше знакомство могло так испортить отношения? Он признался, что я ему не нравлюсь, более того, он заявил о том, что уверен и в отсутствии симпатии с моей стороны. Если все именно так, как он говорил, то мы нарушаем важнейшие законы, раз не принимаем судьбу.

– Я вытянула тебя. Что ты предлагаешь делать со всем этим?

– Послушай. – Дэйв наклонился ко мне, взял сжатые в кулаки руки в свои ладони. Голос его был мягким, приглушенным. Он старался оставаться максимально деликатным, но мне стало еще тревожнее. – Всем твоим близким сказали, что тебе внезапно стало плохо, и попросили не ворошить прошлое. Для тебя жизнь встала на паузу в день церемонии, и возможно, мне не стоило чуть ли не с порога озадачивать тебя неприятными фактами.

– Близким сказали врать? Светлые же никогда не врут.

– Не врать, а умалчивать. Первое время никак не заикаться о том месяце после церемонии. Сначала ты должна была полностью восстановиться.

– Что происходило после церемонии? О каком месяце идет речь?

К горлу подступил ком. Кажется, я готова была расплакаться, накричать на жениха за то, что он посмел заикаться о моей жизни, при этом продолжая изъясняться слишком размыто. Чем больше он говорил, тем сильнее толкал меня к пропасти.

– Мне нужна помощь, как ты не понимаешь? – откровенно призналась я.

– Я все прекрасно понимаю, Аврора. Но помощь может тебе навредить. Действовать необходимо аккуратно. Я знаю чуть больше остальных, и я готов помочь тебе, чтобы ты стала прежней. Живой.

– Мне вредит то, что все говорят разные вещи и скрывают от меня истину! Какие вы светлые после этого?

Я вскипела так, что тело покрылось испариной. Пугали собственные эмоции, но я почему-то верила, что если поддамся им, то прорвусь к свободе. Меня можно было легко вывести из равновесия, хотя со стороны я выглядела подавленной и неспособной на истерики. Чем ближе я подходила к краю и чем сильнее я хотела дать волю эмоциям, тем сильнее ноги наливались свинцом.

«Тебе не нужно ничего знать, дорогая. Все хорошо. Твоя жизнь теперь в полном порядке».

Моя жизнь в полном порядке. Я повторила эти слова за ласковым голосом, раздавшимся в голове. Проморгалась, вернулась в реальность и заметила напуганного Дэйва, которого я почему-то схватила за ворот рубашки. Что произошло?

– Ой, – я засмеялась. Нелепая и смущающая ситуация. – Должно быть я слишком настырная в проявлении своих чувств.

«Ты любишь его, Аврора. Любишь своего жениха искренней и всепоглощающей любовью».

– Ты пришел обсудить свадьбу, верно?

Какая же я дурочка! Опозорилась перед ним! Мы же с ним почти не знакомы, а я вцепилась в него, готовая вот-вот поцеловать.

– Понимаешь, я еще не совсем адаптировалась. Меня иногда захлестывают чувства. Но не бойся, я обязательно восстановлюсь и не буду то бездушной пустышкой, то слишком пылкой. Приложу все усилия, чтобы не усложнять никому жизнь. Прости.

Хоть я и отпустила Дэйва, он все еще сидел очень близко ко мне, разглядывая чуть ли не каждую пору кожи лица. Анализировал, думал, прожигал меня взглядом и молчал.

– Прости, – вновь добавила я очень тихо и пискляво.

Наконец-то он очнулся, страх и ужас растворились, появилось осознание.

– Ты не виновата. Запомни.

Дэйв встал, поправил ворот и стряхнул невидимую пыль с брюк. Я все испортила!

– Ты уходишь? Мы же совсем ничего не обсудили.

– Ухожу, но лишь потому, что мне надо все обдумать. Не могу умалчивать и тем более врать.

– Умалчивать?

– Не переживай насчет свадьбы. Наши мамы обо всем позаботились. К сожалению, ждать твоего полного восстановления и твоей готовности мы не можем, и так отложили церемонию. Но постарайся не тревожиться лишний раз. Возможно, свадьба – выход из сложившейся ситуации. И надеюсь, мы с тобой поладим.

Дэйв протянул руку в ожидании ответного жеста.

Очень странные ощущения, но я доверилась, наши ладони сплелись, мы пожали руки друг другу. Не самый романтичный момент, но мне стало чуть легче.

– Ты пьешь какие-нибудь лекарства? – спросил Дэйв, когда мы пошли к выходу.

– Не знаю. Должна пить. Вчера, скорее всего, пила что-то перед сном.

– Постарайся больше ничего не принимать.

Странное замечание. По тону было непонятно, требование ли это или просто просьба. Пока он надевал верхнюю одежду, я смотрела на него с хмурым видом и думала, как бы помягче спросить, в чем дело.

– Но я так никогда не восстановлюсь.

– Не согласен с этим. Но решение за тобой. В любом случае я постараюсь тебе помочь. Обещаю.

Перед уходом он неуклюже приобнял меня, пытаясь одновременно сохранять дистанцию и быть любовью всей моей жизни. Больше я не осмеливалась что-либо спрашивать, пусть и было неспокойно. Сказала ему в спину вялое «пока» и заперлась в спальне.

Целый день я прокручивала в голове наш короткий разговор с Дэйвом, пыталась вычленить детали, которые указали бы мне на совершенные ошибки. По какой-то причине ведь я должна была так насторожить его? Все предположения сводились к тому, что из-за моей болезни ему известно только то, что я не самый беспроблемный и простой человек.

Почему он вообще спросил про таблетки?

«Не пей таблетки».

От шепота, настойчиво прозвучавшего в голове, по всему телу пробежал холодок. Какой-то необъяснимый голос, тихий, неубедительный.

– Ты как? – В комнату зашла мама. Она весь вечер суетилась, занималась делами, но находила время чуть ли не каждые пятнадцать минут навещать меня. И каждый раз все с тем же вопросом.

– Со мной по-прежнему все хорошо.

«Не пей таблетки».

Снова. Я поморщилась и махнула рукой возле уха, будто назойливую муху отогнала.

– Хотела тебе сообщить, что все дела насчет свадьбы были улажены. Она состоится через два дня.

– Два дня? – воскликнула я.

– Дорогая, больше нет возможности откладывать. Ты должна вступить во взрослую жизнь, выйти замуж, стать мамой.

– Но ведь…

«Молчи. Соглашайся».

Я закашлялась без причины. Саму себя заставила закрыть рот и не вывалить переживания и опасения насчет всепоглощающей любви в моем браке. У нас ведь не было того самого месяца на сближение! Шепот в голове стал громче, настырнее.

– Все пройдет хорошо. Не переживай. – Мама нежно поцеловала меня в лоб. Вместо пререканий я ответила ей улыбкой и кивком. – Тебе нужно много отдыхать, поэтому готовься ко сну, а я пока что принесу лекарство, которое тебе выписали.