— Дженнсин, — сказал Торен, выдвигая табурет рядом со своим. — Не хочешь присесть?

Точно нет. Я подняла руку и продолжила движение.

— Все еще волнуюсь.

Запах одеколона Торена, витавший в воздухе, тоже не помогал. Он был мужественным, древесным и чистым. Пьянящим, но в то же время едва уловимым. Полная противоположность дешевому, одурманивающему средству для мытья тела, которое предпочитали большинство парней из колледжа.

Мы провели вместе всего одну ночь, но я уже чувствовала зависимость от его запаха. Неделю после Четвертого июля я провела в надежде, что он позвонит. На прошлой неделе я ругала себя за то, что думала, что между нами было что-то большее, чем просто связь на одну ночь.

Хорошо, что он не позвонил. Отличное решение. Меня это совсем не беспокоило, верно?

Верно.

— Ты тренер. — Когда я произнесла это вслух, мои внутренности сжались еще сильнее.

— А ты студентка. — Он провел рукой по своему красивому лицу. Он взглянул на столешницу и, словно внезапно вспомнив, чем именно мы занимались на том острове, с трудом сглотнул.

Торен играл с моим телом на граните, словно я была его любимой игрушкой.

Внутри меня забился слабый пульс, и я подавила стон. Серьезно? Что со мной было не так? Сейчас неподходящее время для возбуждения, но в Торене было что-то такое, и реакция моего тела была автоматической.

Его пристальный взгляд был прикован к моему профилю, пока я продолжала расхаживать вдоль обеденного стола, и чем дольше он смотрел, тем сильнее закручивался клубок желания.

— Не смотри на меня, — приказала я.

— Ты в моем доме. Протаптываешь тропинку на моем паркетном полу. И говоришь мне не смотреть на тебя?

Я остановилась и повернулась к нему лицом, уперев руки в бока.

— Такое отношение никому не поможет.

Он снова медленно моргнул. Секунду назад он смотрел на меня так, словно я, черт возьми, сошла с ума, что было верно. Затем он запрокинул голову и рассмеялся, громко, разочарованно и, возможно, немного безнадежно.

Было трудно расслышать безнадежную часть.

— Что за хрень? — Он покачал головой, и смех стих.

— Вот именно. — Я развела руками. — Что, черт возьми, мы должны делать?

Иии, я начала кричать. Потрясающе. Мой голос эхом отразился от сводчатого потолка и деревянных балок.

— Я учусь на стипендию. Это мой выпускной год. Я так, так близка к выпуску. Я не хочу все испортить. — Но, возможно, было уже слишком поздно. Возможно, этот корабль отплыл задолго до того, как я приехала в Монтану.

Это было ошибкой, не так ли? Переезд в Мишн. Начало учебы в новом университете. Последний год я играла в новой команде. По крайней мере, в Монтане у меня не было друзей, которые с радостью сказали бы «Я же тебе говорил».

— У нас есть только один вариант, — сказал Торен. — Мы сделаем вид, что этого никогда не было. На кону твоя стипендия. Вся моя карьера висит на волоске. Как ты и сказала. Никто никогда не должен узнать.

Это был наш единственный вариант. Полное и безоговорочное отрицание. Если кто-нибудь спросит, трахалась ли я со своим соседом, который оказался футбольным тренером «Диких котов штата Сокровищ» я солгу.

Я буду врать весь год. Это не должно быть сложно.

— Хорошо. — Я вздохнула полной грудью, впервые с тех пор, как увидела Торена в кампусе. — Мы притворимся, что той вечеринки не было.

Его челюсть дернулась, но он коротко кивнул мне.

— Я понятия не имела, что ты тренер. Клянусь. — Последнее, чего я хотела, это чтобы он подумал, что я сделала это нарочно. Чтобы саботировать его карьеру или манипулировать им.

— А я понятия не имел, что ты студентка, — в его голосе слышалось сожаление. Сожаление, исходившее от хорошего человека. Тренера, который никогда, ни за что не переступил бы эту черту, если бы знал, что я на другой стороне.

Мы должны были жалеть о той ночи. Мы оба. Та часть меня, которая любит правила и порядок, должна была жалеть о том, что переспала с тренером. Но после всего, что произошло в начале этого года, та часть меня, которая долгие годы чувствовала себя загнанной в ловушку и задыхающейся, никогда не пожалеет о том, как он заставил меня чувствовать.

Свободной. Живой. Особенной.

Он может жалеть об этом. Я не стану его винить. Правда не стану.

— Вот значит как, — сказала я, подходя к нему, все еще стоящему у острова. — Таков план. Мы забываем друг друга. Просто живем своей жизнью, и никто никогда не узнает.

— Пожалуйста, — в его голосе слышалось отчаяние. Мне было больно это слышать.

— Тебе не обязательно говорить «пожалуйста». — Я не хотела, чтобы он умолял меня хранить тайну. Я бы никому не рассказала. Не из-за моей стипендии и места в команде. Я бы не рассказала, просто потому, что он попросил меня не говорить.

— Незнакомцы. — Я протянула ему руку. — Договорились.

Его рука обхватила мою, и, как и тогда, в полевом доме, в тот момент, когда мы соприкоснулись, по моей ладони к локтю пробежал разряд. Это было все равно что прикоснуться к пламени, но знать, что оно не обожжет. Я убрала руку и спрятала ее за спину, чувствуя, как ее покалывает.

Серо-зеленые глаза Торена встретились с моими, и воздух между нами затрещал. Температура подскочила вместе с моим пульсом. Кухня, дом, звук собачьего лая снаружи превратились в отдаленное размытое пятно.

Что-то притянуло меня ближе, словно невидимая веревка. Это были его глаза. Они были ловушкой, такой же мощной, как и две недели назад. Его светло-зеленые радужки были с серыми крапинками и обведены угольным кольцом. Чем дольше я смотрела, тем сильнее ощущала это притяжение. Стоять неподвижно, удерживая себя на месте, было все равно что бороться с магнитом.

Как мы сможем забыть? Как я могла не хотеть утонуть в его глазах? Как мы сможем притворяться, что его идеальный, порочный рот не пробовал на вкус почти каждый дюйм моего тела?

Как я могла забыть лучшую ночь в моей жизни?

Мой взгляд упал на его губы, а сердце бешено заколотилось. Я наклонилась к нему. Или, это он наклонился.

Снаружи раздался крик, нарушивший момент. Я перевела взгляд на окно над кухонной раковиной, когда мимо пронеслись два мальчика на велосипедах.

Торен соскользнул со стула и встал так быстро, что я только успела моргнуть, а он уже исчез. Между нами была гостиная. Он подошел к камину у дальней стены и снова провел рукой по волосам, отчего они встали торчком под странным углом.

Они были длиннее на макушке, и были мягкими и гладкими.

Какая-нибудь другая женщина будет проводить пальцами по этим волосам. Счастливица.

— Знаешь, в любой другой ситуации я бы разозлилась на тебя за то, что ты не звонил мне две недели, — сказала я, пододвигая его табурет к остальным. — Но, думаю, все обернулось к лучшему.

— Да, — его голос был хриплым, как будто он нуждался в стакане воды со льдом. — Я собирался сделать это. Позвонить тебе.

Я рассмеялась.

— Лжец. Любой парень, который не звонит по прошествии двух недель, никогда не звонит.

— Я серьезно. Я бы позвонил.

В его голосе была искренность. Я поверила ему.

— Когда?

Он пожал плечами.

— Скоро. Честно говоря, ты меня немного напугала.

— Именно это и хочет услышать женщина.

— В хорошем смысле. — Уголок его рта приподнялся в улыбке. — Я вроде как надеялся, что мы столкнемся друг с другом.

Я кивнула.

— Значит, ты надеялся, что вмешается судьба.

Его взгляд скользнул по моему телу с головы до ног.

— Что-то в этом роде.

Жаль, что судьба не вмешалась. Хотя она и так уже подставила нас.

Я грустно улыбнулась ему и направилась к выходу.

— Мне лучше уйти.

Он последовал за мной, придерживая дверь, пока я осматривала улицу, чтобы убедиться, что вокруг никого нет. Затем проверила подъездную дорожку, чтобы убедиться, что мои соседки не вернулись домой.

На горизонте никого не было.

— Подожди. — Торен проследил за моим взглядом. — Где ты живешь?