— Когда я задала ему этот вопрос, он ответил утвердительно. Но потом хлопнул дверью своей спальни с такой силой, что задрожали стены.

— Хочешь, я пойду поговорю с ним?

— Может быть, позже. Я думаю, ему нужно побыть одному.

— Хорошо. — Я мотнул подбородком в сторону курятника. — Ты собираешься прибраться там вместо него, не так ли?

Она вздохнула.

— Да. Я позволила ему расслабиться и отложить это. Теперь уже поздно. Но я не собираюсь заставлять его делать это сегодня.

— Я помогу.

— Нет, ты еще даже не ужинал. — Она махнула мне в сторону моего грузовика. — Езжай домой. Ты уже помог с Норин.

— Вдвоем уборка пройдет быстрее. — Поэтому, прежде чем она успела возразить, я направился к сараю, чтобы вернуть инструменты дяди Эвана на их законные места, а затем встретился с ней в курятнике.

К тому времени, как я забрался в свой грузовик, чтобы ехать домой, от меня пахло куриным пометом, аммиаком и потом.

Хотелось принять горячий душ, но в животе у меня заурчало, когда я переступил порог, поэтому я вымыл руки и взял разделочную доску. Мой нож уже был занесен над буханкой бананового хлеба, которую Фейт дала мне с собой, когда раздался звонок в дверь.

— Что еще? — Я нахмурился и пошел открывать.

Дженнсин стояла на моем крыльце, сжимая в руке DVD-диски, которые взяла с собой.

— Привет.

— Привет. — Мое сердце забилось слишком сильно. Я был не в настроении общаться. Но с ней я хотел, даже на ту минуту, которая понадобилась бы ей, чтобы вернуть эти фильмы.

Как и десять дней назад, она вошла внутрь без приглашения. И сморщила нос, проходя мимо меня.

— От тебя воняет. Почему от тебя воняет?

— Я сегодня работал на ферме у своей тети.

— А. — Она искоса взглянула на меня. — Это что-то вроде подработки? Или ты мечтаешь стать фермером и это твоя стратегия ухода с тренерской работы?

— Нет. — Я усмехнулся. — У меня нет ни малейшего желания быть фермером. Но мой дядя умер некоторое время назад, и я стараюсь помогать тете, когда у меня есть время.

— О. — Взгляд Дженнсин смягчился. — Мне жаль твоего дядю.

— Мне тоже.

Она прошла вглубь дома, неся фильмы к телевизору.

Хорошо это или плохо, что она чувствовала себя так уютно в моем доме? Плохо. Возможно. Только почему это казалось… нормальным?

— Я никогда не была на ферме, — сказала она, усаживаясь на пол и закидывая ногу на ногу.

Я открыл рот, собираясь предложить как-нибудь свозить ее к Фейт, но вовремя опомнился и остановился.

С этим нужно было заканчивать. Это уже должно было закончиться.

В животе у меня снова заурчало, поэтому я вернулся к разделочной доске и отрезал кусочек хлеба.

— Хочешь банановый хлеб?

— Нет, спасибо. Я уже поужинала. — Она наклонилась вперед и положила фильмы, которые одалживала, на место, затем просмотрела другие названия, положив несколько себе на колени. — Этот все еще в упаковке.

Она подняла «Лучшего стрелка».

— Он есть у меня в цифровом формате, — сказал я, откусывая кусочек и пережевывая.

— То, что у тебя есть физические DVD-диски, делает тебя немного…

— Древним? — Возможно, если я продолжу напоминать нам обоим о разнице в возрасте, это поможет мне не забывать о том, что она студентка.

Она одарила меня улыбкой.

— Я собиралась сказать «очаровательным», но если ты предпочитаешь «древним», то это тоже подойдет.

Я усмехнулся и откусил еще кусочек. То ли из-за еды, то ли из-за того, что я оказался дома после долгого дня, то ли из-за присутствия Дженнсин, а может, из-за всего понемногу, но впервые за несколько часов я смог вздохнуть полной грудью. Полный, успокаивающий вдох.

— У меня даже плеера для них нет, — сказала она, выбирая еще два, прежде чем закрыть шкаф. — Мне пришлось взять его напрокат.

— Тогда зачем ты берешь мои DVD?

Она пожала плечами и встала.

— На самом деле, это ужасные фильмы. Ты ведь знаешь это, верно?

— Значит ли это, что твои исследования увенчались успехом, и я больше не загадочный?

— Нет. — Она нахмурилась, веселье на ее лице исчезло, когда она долго смотрела на меня. Затем она вздохнула и направилась к островку, ее босые ноги почти бесшумно ступали по моему деревянному полу.

У нее была обувь. Сегодня утром на ней были красивые кроссовки «Найк». Но, по-видимому, она не носила их, когда она была дома.

— Я бы не подумала, что ты парень, который любит дурацкие фильмы, — в ее голосе слышался намек на любопытство, как будто она пыталась разгадать меня.

На самом деле все было бы довольно понятно, если бы она знала причину. Но сегодня я не собирался ничего объяснять.

Мой день и так был достаточно длинным.

— А шоу на «Тин Нетворк» (прим. ред.: Тин Нетворк — американский телеканал из Огайо, ориентированный на подростковую аудиторию) не дурацкие? — спросил я.

Она рассмеялась и закатила глаза.

— Ха. Ха. Очень смешно.

Я тоже рассмеялся и откусил еще кусочек хлеба.

— Я не могла оторвать от тебя взгляда, пока ты сегодня тренировался, — прошептала она.

Правда? Я только однажды поймал ее пристальный взгляд. Может, ей стоит дать мне несколько советов, как вести себя осмотрительно.

Ее взгляд переместился на мои руки, задержавшись на мгновение, и на ее щеках появился румянец. Затем она опустила взгляд в пол, крепче прижимая фильмы к груди.

Когда она, наконец, подняла глаза, на ее лице было то же твердое выражение, что и утром в спортзале.

— От тебя воняет.

— Я знаю.

Она отступила на шаг.

— Прощай, Торен.

— Прощай, Дженнсин.

Как только за ней закрылась дверь, я поднялся наверх. И постарался не думать о ней, пока принимал еще один холодный душ.

Глава 6

Дженнсин

В кабинете тренера Куинн пахло корицей, гвоздикой и грушами. Это была самая благоухающая комната в этом спортивном комплексе, но быть в ней мне хотелось меньше всего на свете.

Если эта весна чему-то меня и научила, так это тому, что ничего хорошего не бывает, когда тебя вызывают в кабинет главного тренера.

Она улыбнулась мне со своей стороны стола, нежно сложив руки на коленях.

— Как дела, Дженнсин?

— Хорошо.

— У тебя все нормально со Стиви и Лиз?

— Да. Они замечательные.

На самом деле я не так хорошо их знала, чтобы говорить это с уверенностью, но они были чистоплотны и вежливы, и, казалось, ни одна из них не возражала против того, что я проводила большую часть времени дома, в своей комнате, замкнувшись в себе.

— Это хорошо. — В ее улыбке было напряжение, как будто все уже шло не так, как она ожидала, а я пробыла здесь меньше пяти минут. — Тебе нравятся тренировки?

Я кивнула.

— Да.

За последнюю неделю произошло несколько мелких ссор. Я была новенькой в команде и не из тех, кем можно помыкать. Не было никаких сомнений в том, что я лучшая. Если другие девушки думали, что я буду сидеть на скамейке запасных, пока они будут дуться из-за потери подруги и бывшего товарища по команде, они ошибались.

Я собиралась играть, и играть усердно. Я не знала, как успокоиться на волейбольной площадке, будь то тренировка или игра. Я выкладывалась на все сто, каждый день. Одна из девушек, Меган, в первый день тренировки посоветовала мне расслабиться.

Я сказала ей, чтобы она ушла с волейбольной площадки, если не собирается работать.

Полноценные командные тренировки с тренерами начнутся только через неделю. До этого они будут обрисовывать нам схему тренировок, но на самом деле смогут начать тренировать нас только через две недели после начала предсезонки по волейболу. Это было одно из тех правил, которые все должны были соблюдать.

Если только вы не играли в футбол. NCAA предоставляла им гораздо больше свободы действий, и футбольные тренеры работали со своими игроками неделями.

— А тренировки? — спросила она. — Возможно, они проще, чем ты привыкла, но ты хорошо себя чувствуешь? — Она задавала вопросы так, словно что-то искала.