– Да нормально все, километров на семьдесят ни одного ВСУшника (боец Вооруженных Сил Украины) нет, можете смело ехать, мы тут отработали, – ответили военные.

– А с КПП-то что случилось, бой был?

– Да не, это танкисты проехали, решили не заморачиваться такими мелочами, прошли на полных оборотах.

Тут мы начали движение уже в полную силу. Догнав впереди идущее подразделение, решили не тормозить и начали объезжать их слева… То и дело я встречал знакомых сослуживцев, с которыми когда-то и где-то пересекались, со многими выполняли совместные задачи, а некоторые даже знали меня с «лейтенанта», будучи моими бывшими бойцами. Настроение было у всех боевое, все кричали что-то типа: «До встречи в Киеве».

Где-то часа через полтора я наблюдал следующую картину: мы шли в три, а местами и в четыре колонны по двухполосной дороге, иногда навстречу ехали гражданские машины, видимо, беженцы, которые испугались начала нашего наступления. Таким мы беспрепятственно уступали дорогу. Слева и справа, на обочинах, находились сломанные машины… Чего тут только не было: танки, бмп, бтры, комплексы ПВО с-300, КАМАЗы, УРАЛы, «Тигры», УАЗы и т. д., словно это выставка отечественного вооружения. Вокруг каждой машины военнослужащие тут же приступали к тактической маскировке, а именно вскрывали сухпайки и разбрасывали кучу мусора вокруг своих машин, тем самым, видимо, пытаясь маскироваться под бомжей. Картина опять же довольно-таки обыденная. Все дело в том, что при внезапных подъемах по тревоге старший начальник требует, чтобы техника вышла со стоянки, не важно, каким образом, главное, чтобы проверяющий увидел пустой парк боевых машин. Нередки были случаи, когда двигатель ловил клин через километр от контрольно-технического пункта воинской части, требуя дорогостоящий ремонт, с полной заменой двигателя, естественно, за счет командира подразделения, в котором эта техника числилась. Докладов о том, что техника не исправна и требуется ремонт, никто не принимал… Всегда все должно быть идеально, хотя бы на бумаге…

Ну и как результат всех сладких докладов: на участке дороги примерно в шестьдесят километров я насчитал не менее пятидесяти единиц на обочине, ожидавших эвакуации… И это было на асфальтном покрытии, то есть практически при идеальных условиях эксплуатации.

В очередной раз я мысленно поблагодарил своего технаря, который хоть и не был образцом воинской дисциплины, однако дело свое знал, и экипажи машин периодически пробадривал на предмет техсостояния БТРов, отчего, судя по всему, ни одна моя коробочка на марше не вышла из строя.

Ближе к вечеру моя радейка проскрипела: «Кольцо-22, я Визирь, всем стой, командирам прибыть ко мне».

Сбор занял около пятнадцати минут, пока мы собирались у командирской машины, все войска ушли вперед, либо влево-вправо по направлениям.

– Товарищи командиры, – начал Кометников, когда мы собрались, – сейчас мы уйдем направо, на город КАРЧАНСК, рядом будет 138 бригада, однако она пойдет по другому маршруту. Для тех, кто военный и попал сюда через военкомат, я поясняю: наш батальон продолжает движение в одиночном порядке, автономно. При обнаружении ВСУшников, огонь первыми не открывать, только в ответ. Всех встреченных военнослужащих противника разоружать и брать в плен.

И словно в насмешку на его слова ожила радиостанция, настроенная на частоту 138 «мотострелецкой» бригады:

– Пастух, я Гранит! Мой танк подбит из РПГ, пожар в двигателе!

Повисло молчание, но поскольку приказ был получен, а отмены еще никто не дал, мы разошлись по рабочим местам для управления подразделениями. Лично я в душе до сих пор надеялся, что эфир на частоте соседей – случайность и никакой войны не будет.

К сожалению, у высших сил были совсем другие планы.

Г Л А В А 6

КАК Я СТАЛ СТОМАТОЛОГОМ

С наступлением темноты мы свернули вправо и устремились на указанный нам город. Проезжая по какому-то селу, оказались прямо-таки в центре внимания, все жители вышли на улицу и с опаской поглядывали на нас. Наши же войска в ответ выполняли команду: «улыбаемся и машем». Затем стемнело. Стемнело настолько, что не видно было ничего, от слова совсем. Мы в это время находились в чистом поле, слева от нас дремало живописнейшее болото, справа – что-то на него похожее.

Снова мы остановились, командир дал указание запустить ночной борт «Элерона» – беспилотника самолетного типа. Через сорок минут, не найдя никаких признаков пребывания противника в радиусе десяти километров, командир решил заночевать и продолжить движение с рассветом.

К ночи следующего дня, когда видимость была снова как в пятой точке у Барака Обамы, на связь вышел Гнездо, командир приданного разведвзвода, идущего впереди.

– Перо, я Гнездо, – обратился он к начальнику штаба полка, двигающимся старшим в нашей колонне. – Передо мной стоит четыре гражданских лица, утверждают, что они парламентеры из КАРЧАНСКА, какие мои действия?

– Жди, я сейчас подойду, – ответил полковник.

Переговоры заняли около тридцати минут. Суть их заключалась в следующем: так называемые парламентеры утверждали, что ни одного военного в КАРЧАНСКЕ не осталось, все ушли, покинув свои части. В свою очередь, представители города просят по городу не стрелять и готовы встретить нас без боя. Перо же ответил, что разберемся по ходу движения, и попросил отойти с пути следования техники.

Ближе к утру мы построились полукольцом напротив КАРЧАНСКА, выставили блокпосты, перекрыв все движение в сторону нашего тыла, и, конечно же, отправились на очередное уточнение задач.

Суть уточнения заключалась в том, что достоверных данных об отсутствии сопротивления нет, однако воздушная разведка никаких укрепрайонов, огневых точек и военной техники не обнаружила. Штурм назначен на 8.00 завтра. Далее последовал очередной инструктаж на тему мародерства и прочих прелестей боевых действий.

Когда мы уже собрались расходиться, в небе послышался рев самолета, летящий в сторону от КАРЧАНСКА. Все подняли башни вверх и радостно заголосили, наши летуны подтянулись, все хорошо. Однако, когда самолет оказался над нами на высоте метров примерно пятьсот, мы увидели, что крылья его окрашены в цвета флага Украины, естественно, никто среагировать не успел, и не было даже попытки сбить его из переносного зенитно-ракетного комплекса. Начальник штаба полка проводил его взглядом и произнес задумчивым, глубоко пехотным тоном:

– Ну, ничего, бывает, всем по местам и «очень сильно» готовиться к завтрашним мероприятиям!

Вернувшись к подразделению, похлопав себя по карманам, снова убедившись, что сигарет совсем не осталось, и печально вздохнув, первым делом я отправился к блокпосту, за который отвечал. На месте дежурили фельдшер и старший техник, что натолкнуло меня на мысль, что дело тут не чисто, раз целых два прапорщика решили занять блокпост.

После пары наводящих вопросов Мага хитро улыбнулся и жестом пригласил меня к десантной аппарели БТРа. Заглянув в нее, я понял истинную причину служебного рвения вышеуказанных военнослужащих. Внутри машины, где обычно располагается пехота, кучей были накиданы различные «ништяки»: сигареты, кофе, какие-то печеньки и так далее.

– Магомедтагир, а ты ничего не хочешь мне рассказать? – Уставился я на него взглядом советского следователя на попавшегося шпиона-капиталиста.

– Командир, местные сами привозят, я никого не грабил, вот тебе крест во все пузо! – удивленно ответил техник.

– Мага, какой на фиг крест, ты ж мусульманин! – Мне пришлось пойти в наступление, чтобы докопаться до правды.

– Да серьезно, командир, все в порядке, вон, смотри, еще один идет, сейчас все сам увидишь.

Действительно, к нам шатающейся походкой приближался какой-то мирный житель преклонного возраста. Подойдя, уперев руки в боки, он крикнул:

– Где командир, мне нужно с ним поговорить! – Голос его явно указывал на то, что минут тридцать назад он тесно общался с бутылкой, возможно, даже не с одной.