– Я всё замечаю, Атенаис. Он не готов. И он не поедет.

– И как же тогда он подготовится? – она впервые за всё это время повысила голос. – Из книжек не всё можно узнать, не так ли?

– Я подумаю.

Артур тихонько прокрался дальше, не желая выдать себя.

Как мама это делает? За несколько минут переубедить отца – это искусство! Жаль, Артуру никак им не овладеть.

За обедом в воскресенье отец подчёркнуто будничным тоном сообщил, что завтра часов в одиннадцать их будет ждать экипаж. Артур настороженно взглянул на него, но тот уже о чём-то переговаривался с матерью.

До самого позднего вечера Артур лихорадочно перечитывал статьи и рассматривал чертежи – после стольких разговоров меньше всего хотелось ударить в грязь лицом. А потом ещё долго ворочался в постели, представляя завтрашнюю поездку.

День обещал быть жарким. Артур надел серый пиджак, захватил газету, выглянул в окно – ландо уже подали – и спустился на улицу. Отец, стоя в стороне от дорожки, давал указания экономке. Лишь бы не очередной приём, барбекю или чёрт знает что ещё… Впрочем, стоило ожидать, что и тут не избежать подобного.

Артур пожелал доброго утра, сел в экипаж и раскрыл газету.

– Ну, и чем будешь заниматься сегодня? – усмехнулся отец, когда они отъехали.

– Начну с документов, пожалуй. А дальше посмотрим.

И ещё раз Артур вспомнил о детстве, когда открыл двери в прокатный цех. Но долго торчать там и предаваться воспоминаниям было некогда; Артур прошёл (вдоль) него и поднялся в контору.

Генеральный план нашёлся не сразу: пришлось перебрать достаточно бумаг и начихаться на год вперёд, прежде чем нужные папки явили себя дневному свету. Но, вопреки опасениям, они не были ни пожраны какими-нибудь мерзкими насекомыми, ни залиты чем-нибудь, ни измяты. Артур долго изучал их, и необходимость укрупнения производства становилась всё очевиднее. Сколько завод сможет выпускать рельс и вагонов сейчас? Недостаточно, чтобы претендовать на крупный заказ. А «доедать объедки» не хочется совершенно.

После обеда управляющий доложил, что машины привезли, и Артур сорвался с кресла.

На улице суетились рабочие, разгружая подвод. Через две или три недели эта машина заработает, а сколько ещё новшеств можно будет ввести!.. Если отец решил их обновить, то, может, и на другие изменения согласится!

Артур ещё раз окинул кишащий людьми двор и вернулся в кабинет.

Интересно, на сколько теперь увеличатся планы выпуска? Расчёты на первый взгляд казались запутанными. Но только на первый. В сущности, грандиозных изменений в продуктивности никто не обещал: потребуется несколько меньше топлива, но и только. Видно, предстоит менять и прессы, и печи, и паровики³… Что ж, всему своё время. Пока стоит довольствоваться паровыми машинами⁴.

– Ну, понял что-нибудь? Или даже всё изучил? – отец незаметно возник в кабинете, и Артур вздрогнул от неожиданности.

– Нет, но… но я много просмотрел. И эти машины великолепны! Надеюсь, их соберут до того, как придёт время мне возвращаться в Париж.

– Возможно. Ладно, довольно. Собирайся, мы едем домой. Я на сегодня закончил, так что давай побыстрее.

Артур ещё раз пробежался по страничке с расчётами, отложил бумаги на стол, надел пиджак и вышел в холл. Такое изобилие новой информации вымотало, но с другой стороны возникло ощущение, что ему сейчас не нужен ни сон, ни отдых, ни еда – а достаточно будет изучать и изучать документы и финансовые планы. Умом Артур понимал, что это та ещё глупость, но от ощущения отделаться не мог. Будто все силы его организма очнулись от спячки.

Ждать окончания установки машин пришлось без малого три недели. Артуру не терпелось поскорее увидеть их в деле, а потом читать бухгалтерские книги и видеть, как вложения окупаются. Когда управляющий сказал, что всё готово к запуску, дыхание на несколько секунд остановилось. Но через мгновение Артур выбежал из конторы и бросился в плавильный цех.

Даже один вид этих новых громадин, этих свидетельств прогресса вселял надежду. Можно будет столького достичь, если сделать производство ещё современнее, можно будет брать такие заказы… Если бы только президент поддержал железные дороги!.. Подумать только, у каких-то ростбифов⁵ три раза больше железных дорог!

____________________

¹ Луи Блан – французский социалист, историк, журналист, политик, деятель революции 1848 года.

² Фредерик Бастиа – французский либеральный экономист, сторонник свободной торговли.

³ Паровик – паровой котёл.

⁴ Паровая машина – паровой двигатель.

⁵ Ростбифы – пренебрежительное название англичан французами.

Бойтесь своих желаний – они имеют свойство сбываться.

Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»

В пятницу за завтраком отец объявил, что послезавтра они вчетвером поедут к старым друзьям семьи – они как раз вернулись из поездки в Лилль… или в Руан… И отец давно не видел месье Симона. К тому же у них такая очаровательная дочь… Артур раздражённо фыркнул и отпил кофе, чтобы не съязвить. Чёрт, а ведь он уже решил, что мать и отец оставили эту дурацкую идею – свести его с какой-нибудь знакомой!

Мать от счастья не лучилась – в противовес Адель, а отец лишь испытующе посматривал на Артура. Приятным времяпрепровождением эта поездка уже не пахнет, а вот бессмысленной тратой времени – ещё как! Меньше всего хотелось целый день слушать обо всякой ерунде, а потом три часа пить чай с бисквитами и обсуждать местные сплетни вместо того, чтобы заняться делом. Словно в Париже он испытывал острый недостаток в пустой болтовне!

Но воскресенье настало, а вместе с ним и неотвратимый визит. Артур стоял перед шкафом, выбирая одежду, и в конце концов остановился на старом кремовом жилете в мелкий цветочек и простом шейном платке – какой смысл выряжаться? Они же едут к друзьям, а не на приём у какого-нибудь графа. С этой мыслью Артур достал из коробки невысокий светлый цилиндр.

Изменился особняк этой семьи с прошлого визита или нет, Артур сказать не мог. Наверное, нет. Как и весь остальной Монтрёй. Ландо¹ остановилось у калитки; подошли хозяева вместе со старшей дочерью Сесиль. Артур коротко взглянул на неё – симпатичная, что ж, – и, сойдя на дорожку, помог выйти Адель.

– Вы всё ещё живёте в Париже? – улыбнулась мадам Симон, разливая чай. Артур кивнул. – Такой большой, шумный город. И как вы не устаёте от него! Ещё и всегда один…

От этого финального горестного вздоха аж челюсти свело: каждый раз одно и то же представление. Впрочем, суть разговора-то вовсе не в том, как сложно ему в мнимом одиночестве в Париже… Сесиль бросала на него короткие взгляды, беспрестанно поднося чашку к губам и не делая даже крошечного глотка.

После чаепития отец и месье Симон удалились в библиотеку, Адель убежала в сад к остальным детям, а мадам Симон увела мать под предлогом похвастаться цветами в оранжерее – словом, Артур и Сесиль остались наедине. Она – взяла в руки вышивку, а он – тупо смотрел на купидонов, нарисованных на чашке, и перебирал возможные темы для разговора.

И какой же чёрт дёрнул его за язык спросить о последней прочитанной Сесиль книге?! Следующие минут двадцать он слушал непрекращающийся поток восторгов и умилений. Всё, что удалось понять, – это был какой-то любовный роман с похищениями, спасениями, признаниями под луной и, конечно, свадьбой в конце.

– Какой он благородный человек! И какой простой! Ах, если бы в жизни было больше таких мужчин!.. – Сесиль прижала руки к груди. – Он отринул все условности – все-все! – и женился на ней! А ведь он граф, а она всего лишь крестьянка! Как это чудесно!..

– Простите?.. – недоуменно посмотрел на неё Артур.

Какой ещё граф и крестьянка? Что за чушь?!

– Он пренебрёг всем ради любви, понимаете? Разве есть что-то важнее?