Мысли в голове промелькнули за долю мгновения, которого даже не хватило, чтобы Табольд перестал ругаться, смешивая Осберта с грязью под довольное улюлюканье класса. Решившись, всё-таки оглянулся, находя толстяка, покрытое крошками лицо которого создавало ощущение, что он вот-вот разревётся. И главное — из-за чего⁈ Собственной же глупости!

Долго разоряться наставник, впрочем, не стал, продолжая прерванный «опрос», которым начинал каждое новое занятие. Только менял ветки волшебства, чтобы начинающие маги лучше запоминали необходимые для них эмоции. И это правильно! Учитывая, что читать, считать и писать никто никого не учил — ведь двух месяцев для этого было бы критически мало (особенно с учётом необходимости обучаться волшебству) — приходилось вбивать знания более простым и примитивным способом. Как детскую считалку.

— Так-так, давайте попробуем что-то посложнее… Плодоносность полей? — Анджи приподнял бровь.

Вот тут класс застопорился. Кто-то промолчал. Кто-то выдал эмоции из категории «наугад». Однако громче всего звучало слово «Радость». Лишь я и ещё трое человек из двух десятков, собравшихся здесь, выдал правильное слово: «Восхищение».

Кажется, похоже — но, сука, нет! Есть отличия. И в этом кроется тот факт, что менять облик умеют весьма многие маги (в армии императора, как я слышал, есть целый полк колдунов-воронов), а вот поспособствовать росту урожая — уже нет. Потому что зависть гораздо проще испытать, чем восхищение.

Откуда я знал это? Потому что умею читать и потому что здесь есть библиотека. Одно из немногих мест, где меня никто не трогает и куда почти никто не ходит. Пару раз вместе со мной захаживал Ресмон, но здоровяку было скучно, хоть он и испытывал искреннее благоговение (вот и нужная эмоция для выращивания травы), наблюдая за моими действиями. Как он потом признался (внешний вид парня, кстати, приобрёл изменения в лучшую сторону, поскольку в лазарете ему не только поправили свежие раны, но и залечили старые), чужая «грамотность» для него кажется более необычной и чудесной, чем «какие-то огненные шары и превращения в зверей». Поначалу я было удивился, но потом сообразил. Всё ведь очевидно! Как мне объясняли ещё домашние учителя, магом становится примерно каждый пятый. А вот грамотным… тут разброс уже повыше. Не каждый аристократ владел сим искусством. Не каждый офицер (хоть и большинство) и даже не всякий купец (знал я таких: весьма умелы в торговле, но с грамотностью беда).

В общем, просиживал я там штаны чуть ли не половину свободного времени. Остальную половину тренировался на полигоне — как физически, так и магически — да пролёживал в лазарете. Хех, это сегодня мне повезло быстро закончить, а иногда бывает, что лекарей присутствовало всего пара человек, да и у тех очередь! В иной раз случалось, что свободные маги имелись, но отсутствовала Киниса. Была занята другими делами. И я ждал именно её. Скорее всего, большинство считало, что я в неё влюбился. Повод так думать у них, конечно же, был. Но кто виноват, что она действительно симпатична, является аристократкой, пусть и одного из низших рангов, а также вполне себе очевидно отвечает мне взаимностью? Хах, я ведь это вижу!

— Правильный ответ — восхищение, — сурово произнёс Табольд. — Плохо! Плохо! — едва ли не крикнул он. — Почти вся группа не знает элементарных основ! Я ведь не требую чего-то запредельного, наподобие серии эмоций для создания экстракта «Второй жизни». Это лишь чуть сложнее самого простого!

Он едва не плюнул на пол, но сдержался и вздохнул.

— Ладно ещё… — покосился в журнал, — трое из вас поступили сюда лишь пару дней как, но что остальные… — махнул он рукой. — Поднятие мёртвых? — задал ещё один вопрос.

— Власть! — хором ответили все, словно стараясь оправдаться за прошлый промах.

Анджи кивнул, а потом занял положение в центре аудитории. Значит, короткая проверка окончена, начинается урок.

— Мы уже прошли с вами такие вещи, как стихии, барьеры, исцеление и друидизм, — он хмыкнул, — а те, с кем не прошли, не отчаивайтесь. Темы идут по кругу, так что за месяц вы узнаете обо всём. Просто те, кто начнёт с более сложных… — пожал он плечами, — тому не повезло. Ходите в библиотеку или расспрашивайте товарищей. Либо, — наклонил голову, — старательно запоминайте материал, ведь основа магии везде одинакова.

Его не перебивали и слушали предельно внимательно. Причин было две: первое — факт распределения. Тех, кто к концу второго месяца плохо владел магией, направляли в наиболее тяжёлые и трудные места работы. Про это напоминали регулярно, а также и про то, что лучшие получат хорошие места в Тайной полиции, элитных магических лечебницах, лучших мастерских или даже в поместьях аристократов. Кнут и пряник. Вторым фактором являлась система наказаний. Наставник имел право назначить наказание по своему усмотрению за любое действие, которое ему не понравится. И некоторые были весьма изобретательны в том, что им не нравится. На моей памяти были случаи, когда хлестать спину направляли тех, кто «слишком много крутился». А в другой раз иной учитель мог простить даже выкрик с места или пожирание хрен знает чего, что и организовал Осберт на последнем ряду. Собственно, Табольд был довольно лояльным мужиком, который нечасто применял эту систему, потому на его занятиях класс вёл себя чуть менее скованно, но я всё равно предпочитал не рисковать понапрасну. Чего уж, я ещё ни разу не был высечен!

— Сегодня начнём тему алхимии. Что это такое, в чём её суть, почему она столь сложна, но вместе с тем столь востребована. Как вообще создавать алхимические снадобья, в чём пересечения с артефакторикой и рунами и почему они все относятся к производственной магии, — привычно произнёс он.

Я, к счастью, застал все темы, кроме стихий, которые считались одними из самых лёгких и в каком-то роде основой всего волшебства. Благо, что библиотека позволила быстро нагнать не столь уж страшное упущение. Плюсом свою роль играла и возможность конспектировать слова наставника, что весьма повышало уровень уважения и одновременно ненависти к моей персоне. Со стороны коллектива, само собой.

Вот же… придурки! Ведь адекватный человек начал бы подлизываться, ища контакты и общие темы, банально чтобы я «по дружбе» мог напомнить ему какой-то материал или прочитать пропущенный урок. Эти… злились. Что я лучше. Версы! Когда же вы уже передохните⁈ Надеюсь, Хорес желает, чтобы с моей смертью магия пропала из всего мира!

— Однажды люди заметили закономерность, что изготовленные волшебником эликсиры оказываются более эффективны. — Анджи изучал класс, особенно внимательно осматривая задние ряды. — Речь идёт о самых простых снадобьях вроде сока ликса, который снимает головную боль и последствия чрезмерного употребления выпивки.

Краем глаза заметил, как ухмыльнулся сидящий справа от меня Ханес, невысокий юркий паренёк с ёжиком чёрных волос. Тоже мой сосед по комнате. Судя по виду, он отлично знаком как с ликсом, так и с похмельем. Интересно, чем напиваются отбросы? Мёд для них слишком хорош, пиво?.. Ну-у… брага разве что. В такое ещё поверю.

— Тогда магов стали специально обучать варить различные эликсиры, как целебные или полезные, так и разные яды, а потом вообще всё, что только можно вообразить, — наставник усмехнулся. — Например, эликсир потенции, вечного света, смены пола, антимагии… — Табольд пожимает плечами. — Эликсиры — это уникальные вещи, основное преимущество которых в том, что ими можно воспользоваться после смерти мага. Ну и то, что грамотный алхимик, как и зачарователь, при наличии достаточного количества времени и подготовки может сделать такое, что иному боевику и не снилось, заставляя своих врагов плакать кровавыми слезами.

А ещё Анджи упускает «маленькую деталь». Для таких вещей крайне желательно быть грамотным. Либо иметь при себе писца. То есть служить в поместье аристократов. Хотя алхимиков, как я знаю, чаще всего отправляют в отдельные гильдии. Раньше не задумывался о причинах, считал эту практику аналогом распределения целителей, но сейчас… кажется, я понимаю суть.