– Цель визита?

Я озадачился и кратко солгал:

– Встреча с любимой женщиной.

Реакция была киношной:

– Смотри, уважаемый, кабаки да бабы доведут до цугундера.

Штатский дознаватель ещё раз корявыми мясистыми пальцами пролистал мой паспорт. На скучающей физиономии не отразилось никаких эмоций. Он как-то брезгливо отвернулся и хрюкнул в сторону:

– Свободен.

Я бы не упоминал это незначительное происшествие, если бы не его полная абсурдность. Когда это компетентные органы интересовались целями граждан на внутренних перелётах? О том, что одинокий человек в пустой комнате был именно из «компетентных органов» свидетельствовали его нарочито бесцеремонные манеры и отмороженный взгляд. По идее, таких кадавров тоже надо как-то попытаться любить. Вот уж действительно сложная задача. Почему-то подумалось о «камешке в ботинке» – может преследование уже началось? Прокрутив этот эпизод, находясь уже в воздухе, я решил выкинуть его из головы.

Услышанное от Ирины про власть не было для меня новостью. Понятно, что по мере вскарабкивания по этой зловонной во всех смыслах лестнице, стать лучше или сохранить человеческое лицо практически невозможно. Слишком много нечистот льётся сверху и проклятий звучит снизу. В своё время от духовного вырождения династий даже престолонаследие не спасало. Политика – не мой конёк. Поэтому даже если допустить, что миром испокон веков правит нежить, то, в целом, ничего нового для плебса не случится. Разве что станут объяснимы причины многих страданий и бед. Но легче от этого не станет точно. Другой вопрос, если неживые товарищи решили поставить жирную точку на истории цивилизации. В этом случае, конечно, не мешало бы проявить определённую инициативу. И если моя задача заключается в написании истории Ордена, я её выполню.

Резко начавшаяся ощутимая турбуленция перевела мысленный состав на другие рельсы. В дрожавшей от сильной вибрации голове закопошились тёмные червячки страха смерти. Потом им на помощь подлетело мрачное облако сожаления о прошедшем, наверняка сотворённое в недавно открытой во мне незаконной алхимической лаборатории. Старание вызвать на помощь дежурный спасательный отряд буддистских мудростей ни к чему не привело. Беспричинное отчаяние грозило вот-вот пойти в серьёзную паническую атаку. Усилием воли пришлось закрыться от надвигающейся опасности новым психоэмоциональным щитом. Его я сплёл менее чем за секунду буквально «на коленке» из ростков обнаруженной недавно ангедонии. Если в жизни осталось мало радости, то смерть уже не так страшна. Это древнее лекарство особенно хорошо работает в старости, когда телесные забавы зачастую сменяются мучительными болячками. Мне до этого было пока что далеко. Но быстро оценив все оставшиеся в моём шутовском коробе удовольствия, я понял, что особо терять нечего. Словно испугавшись растущего равнодушия пассажира к возможному «заземлению», самолётная тряска резко закончилась. Оставшееся до посадки время было потрачено на повторную прослушку «корабельного» выступления Ирины.

Добравшись до дома, я сразу сел за компьютер и стал набрасывать черновик про Гермеса Трисмегиста. Но работа как-то не шла. Решив, что надо побаловать организм свежим морским воздухом, я вышел на набережную.

Вечерело. Праздная приезжая публика сонно дефилировала по круговому маршруту. Подневольный рабочий люд спешил заскочить домой, чтобы после присоединиться к вожделенному безответственному блужданию вдоль чернеющего подлунного моря. Я дошёл до своей любимой лавочки в самом конце освещаемого фонарями променада. В этом месте даже во время штиля море яростно набрасывалось пенной гривой на хаотично наваленные каменные громады. Задрав ноги на трубчатый парапет, я уставился на лунную дорожку, предприняв попытки на время распустить утомительную мысленную вахту.

Сзади послышались шаркающие шаги, и кто-то невесомо присел на дальний край скамейки. Я сразу же приподнялся, чтобы уйти. Но тут услышал мягкий приятный голос:

– Вечер добренький вам. А мы ведь с вами уже вчера виделись. На кораблике том забавном. Вы ещё вина не пили совсем. А ведь вкусное было вино. И в самолёте я вас видела – вы впереди сидели. И в городе вас часто встречаю – у вас такой надменный вид, что не запомнить трудно. Шагаете прямо сквозь людей, никого не примечая. Прежде так, наверное, опальные вельможи вышагивали в гуще улюлюкающей толпы. Так что мы – старые знакомые.

Повернув голову, я с недоверием убедился, что передо мной та самая «дореволюционная» старушка, моя соседка по палубному столу. Лёгкая сонливость моментально пропала вместе с робко постучавшейся в мозг шпиономанией. У сидевшей на самом краешке лавки бабушки была такая открытая улыбка, что верить во что-то плохое рядом с ней было просто невозможно. Я присел обратно и вопросительно посмотрел в сверкнувшее под луной пенсне.

– А вы знаете, я ведь всё слышала, что говорила та обаятельная женщина. Хотя думала, что в наушниках экскурсовод будет говорить об окружающих красотах.

Я тоже улыбнулся и спросил:

– Как вы вообще на корабль попали?

– Я к сестре в Петербург летала. Трое нас было сестёр, а теперь двое осталось. Вот мы на могилку сходили, в музеях погуляли. Хорошо время провели. А в последний вечер я сидела на набережной, на лавочке, неподалёку от пристани. И ко мне подошёл такой вежливый молодой человек и предложил бесплатную прогулку на катере. Но с условием – слушать экскурсию надо будет через аудио-гида. При входе мне выдали вот эти самые наушники, – тут она достала из кармана плаща пару чёрных кружочков, – Я грешным делом прихватила их на память.

Странная, конечно, встреча. В такие совпадения поверить трудно. И что было делать? Намеренно вызвать страх не получалось, да и опасностью как-то не пахло. Но я всё-таки попробовал. Меня преследуют? Это переодетый мертвяк? Затесавшаяся в ряды благородных рыцарей ведьма-оборотень? Сейчас уколет зонтиком с курарой, и недолго музыка играла. Или вцепится зубами во что-то для меня ценное. Но паранойя не шла на выручку. Оставалось только удивляться и слушать говорливую бабулю, которая продолжила так:

– Сначала я удивилась, почему в наушниках не говорят о Зимнем Дворце, который мы проплывали. А потом сразу стало ясно, что нам рассказывают что-то секретное. Конечно, я не совсем всё понимала, что говорила та красивая женщина. Но кое-что сообразила. Ведь я много пожила и много повидала. Так что, если вы не против, расскажу одну правдивую историю. Возможно, она пригодится в вашей жизни. А может и нет. Но всё равно вам будет любопытно.

Мне я впрямь было весьма любопытно, какую сказку можно было притянуть к корабельной лекции, не предназначенной для чужих ушей.

– Дело было давно, во времена Советского Союза. Муж моей средней сестры-покойницы был о-очень большим начальником. Одним из руководителей Московской области. С сестрой мы виделись очень редко, и про мужа она старалась особо не распространяться. Только иногда, в минуты женских откровений, всё время говорила, что боится с ним спать, так как он спит с открытыми глазами.

Здесь глаза у старушки раскрылись так широко, что я немного испугался за неё. Но она снова по-детски улыбнулась и продолжила:

– Не пугайтесь, я офтальмолог в прошлом. И знаю, что некоторые люди рождаются с короткими веками. Или живут с повреждёнными лицевыми мышцами. Поэтому другим кажется, что они во сне не закрывают полностью глаз. Понятно, что когда зрачок блуждает, просматривая сновидения, зрелище для неподготовленного зрителя будет жутким. Мы тоже были уверены, что у мужа сестры короткие веки. Но сама она сильно переживала на этот счёт. Боялась.

И вскоре произошёл тот самый случай. Сестра со своей подругой поехала на похороны общей хорошей знакомой – бедняжка умерла от сепсиса – «скорая» ехала чересчур долго. Любые похороны близкого человека – вещь неприятная. Не знаю уж зачем, но подруга сестры взяла с собой и двенадцатилетнюю дочку. После прощания, вся троица решила прогуляться по кладбищу, благо погода была тёплая и приятная. Гуляли они, гуляли, и вдруг подружка моей сестры остановилась возле одного красивого высокого памятника. «Смотри, Машенька – сказала она, указывая на портрет, – как похож-то на твоего Вячеслава!». А Вячеслав-то – это муж, который спал с открытыми глазами. Сестра глянула и охнула – точная копия! Из надписи они узнали, что год смерти – 1955, то есть лет двадцать назад двойник мужа усоп. Покойник не простой был человек – какой-то очень большой чин в советской тайной полиции МГБ. Очень большой. Генеральский.