Как человек самый грамотный, он взял в свои руки рекламу. На экранах телевидения, по радио и в газетах замелькали обещания фирмы одиноким старикам, в обмен на завещание о наследовании их жилья, пожизненного обеспечения безбедного существования, ухода и дорогих подарков. Алик, конечно, знал, что в штате есть люди, которые помогают ускорить смерть этих простаков, но совесть его уже не реагировала, не протестовала, не мучила. Она постепенно успокоилась. Теперь ему часто приходилось принимать самостоятельно решения об участи подопечных, доверившихся им, стариков, и он без колебаний лишал их и жилья, и остатков жизни. Конечно, не своими руками, для этого существовали приматы-исполнители. Окончательно освободившись от внутреннего морального судьи, он теперь уже жаждал большой власти. Ведь возможность навязывать свою волю миллионам себе подобных, неразрывно связана с бессмертием, пусть и относительным. Ему мерещилось большое, очень большое своё дело. Например, нефтянка, торговля оружием, золотом, наркотой. Было желание, были способности, не было нравственных ограничений. Не хватало только солидного начального капитала. Жажда денег, власти не давали покоя. Он уже не опасался подсылаемых к «денежным мешкам» киллеров, хотя слышал об этом ежедневно. Честолюбие, алчность лишили его чувства самосохранения. Он, конечно, помнил из истории, к чему это приводило даже римских императоров, но и это его не останавливало. Деньги, большие деньги и обеспечиваемая ими власть полностью захватили его и понесли в пропасть. Какие-то Чубайсы, Березовские, Гусинские, Ходорковские, Абрамовичи ворочают миллиардами. Он должен подняться за ними, а, может быть, и выше их!»

Алик даже содрогнулся, вспомнив это сумасшедшее, безумное время. Деньги, деньги, деньги! Он не мог думать ни о чём другом. И днём и ночью мозг его искал способы получения солидного начального капитала и дальнейшего его удвоения, утроения,… удесятирения… «Глупцы те, которые думают, что человек подобный мне может удовлетвориться даже и большим, с точки зрения кого-то, богатством, остановиться! Алчность, если уж она есть, – беспредельна! Ещё Аристотель говорил, что причина всех бед кроется не в собственности, а в жажде обладания ею! Насколько же он был прав! Я забыл обо всём на свете! Передо мной постоянно маячил золотой телец! Жил как во сне. Давно известно: кто хорошо ищет, тот всегда найдёт! И я нашёл. Женщины – вот кто даст мне нужный капитал! В Москве появилось немало богатых женщин. Я молод, красив, силён, умён, образован. Почему бы и не продать себя за хорошую цену!?»

И случай подвернулся. Однажды на улице он стал свидетелем того, как какие-то парни приставали к довольно привлекательной, ухоженной, прекрасно одетой женщине лет сорока пяти, пытающейся укрыться от них в своей дорогой машине. Алик легко расшвырял их: они были пьяны, а он недаром несколько лет занимался каратэ. Спасённая от домогательств не знала, как его отблагодарить. Пригласила домой, угощала изысканными винами, не скупилась на лестные для него слова благодарности. У неё была шикарная, даже для видавшего виды Алика, квартира в центре Москвы. По разговору чувствовалась её близость к современной российской элите. Захмелев, он позволил себе некоторые вольности, – к этому времени он уже научился легко добиваться благосклонности женщин – она не противилась. Наутро он проснулся в её постели. Завязалась связь. Он переехал к ней. Она влюбилась в него, что называется, по уши. Он умел подать себя. Да и как можно было не полюбить такого воспитанного, образованного и умного красавца, выгодно отличающегося от её грубых и наглых деловых партнёров, помешанных на способах добычи денег и не умеющих говорить ни о чём другом! Злоупотребляющие сексом все они, по сути, и мужчинами-то не были!

Лариса ввела его в круг своих приятелей, и он сразу понял, что эти люди рангом много выше прежних знакомых бизнесменов. Эти явно ворочали миллионами и были связаны с верховной властью. Далеко не сразу Лариса посвятила его в свои дела. Ему пришлось потрудиться, чтобы она стала доверять. В замкнутом кружке крупных финансовых и промышленных акул, в который он попал, друзей не было. Были только партнёры по бизнесу, да и то чаще всего временные. Здесь никто никому не доверял, постоянно ожидая подвоха, обмана, интриги. Деньги, особенно большие деньги, делают людей ядовитыми пауками, помещёнными в одну банку, где действует один закон: сильный всегда рано или поздно побеждает, слабый обязательно должен погибнуть! Все знают об этом, но алчность, как мотивация поведения, настолько сильна, что нейтрализует даже инстинкт самосохранения! К тому же никто до самого печального исхода конкурентной борьбы не считает себя слабым! Увы, чужой опыт им недоступен! Алик не был исключением, он тоже не допускал мысли о возможном своего поражении в борьбе алчных, аморальных эгоистов за кусок богатого советского пирога. Только бы к нему подобраться!

Как женщина, Лариса быстро ему надоела – свежестью она не отличалась – годилась в матери. Но ради поставленной цели он усердно играл роль обожателя, лгал и душой и телом, лицемерил, льстил. Порой он сам себе становился противен и тогда многократно произносил про себя, как заклинание, излюбленную фразу: «Цель оправдывает средства!» Помогало. Высокая мораль, совесть, порядочность – всё чему учили в семье, в пионерии, в комсомоле – как будто испарились. А может быть, просто укрылись где-то в глубине души от той мерзости, в которой он последние годы жил, и когда-нибудь всплывут, вернутся? Ведь тогда придётся держать ответ за всё содеянное! А вдруг и действительно существует всевидящий и всезнающий бог!? Ему стало жутко.

Последовательно, вспоминая и анализируя события последних лет, Алик постепенно приближался к развязке.

Как-то в порыве откровения Лариса обмолвилась, что далеко не все взаиморасчёты между партнёрами в её бизнесе производятся через банки. Укрывая доходы от налогов, порой они рассчитываются наличными долларами. При этом суммы составляют миллионы. Как же он обрадовался этому известию! Об убийстве он никогда не думал. Допустимость жестокости в делах существовала в его подсознании. Ведь цель оправдывает средства! Зайцев ранее его самого понял это, да и сотрудники по фирме тоже, между собой за бездушие, называя Каином. Давний приятель однажды сказал:

– На удивление резко ты изменился в последнее время, Алик! Хорошо помню тебя совсем другим: активным комсомольцем, как мне казалось, вполне искренне верящим в коммунистические идеи всеобщего равенства и справедливости, строго соблюдающим Моральный кодекс строителя коммунизма. Ни единого пятнышка не было заметно на твоей комсомольской совести! Полная противоположность того, как тебя характеризуют сейчас! Я всё думаю: «Когда же ты был на самом деле искренним – тогда или теперь? Или никогда? Страшный ты человек! Чего угодно от тебя ожидать можно!

– Лично тебе нечего бояться! – отшутился я. – Всё течёт, всё изменяется! Закон диалектики. Вот и я сменил систему ценностей на более соответствующую времени!

А ведь Зайцев был прав. Услышав от любовницы, то чего так жаждал, я стал выжидать подходящий момент и дождался.

Обычным вечером, когда они с Ларисой после трудового дня, уютно устроившись на мягком диване, потягивали коктейль и возбуждали друг друга ласками, в дверь позвонили и вошли два по виду очень приличных молодых человека. В руках у них были объёмистые, тяжёлые кейсы. Обменялись любезностями с хозяевами, а затем уединились с Ларисой в кабинете для делового разговора. Через незначительное время все вышли в гостиную. На лицах сияли праздничные улыбки – договорились! Выпили по рюмке за успешное предприятие и гости ушли, но уже с пустыми руками. Они остались вдвоём. Женщина-прислуга ушла домой сразу после ужина. Охрану Лариса, как это часто случалось в последнее время – ведь рядом с ней теперь постоянно был рыцарь – тоже отпустила. К тому же дом был элитарный, и на входе постоянно дежурили портье с охранником.

Алик и сам сразу догадался, что было в кейсах, но Лариса не удержалась, чтобы не похвастать удачей. Плеснув в бокалы коньяка, она предложила тост за успешную, очень успешную сделку. Она выглядела счастливой как никогда. Видимо, деньги в квартире были очень большие. Он сделал вид, что это его совсем не трогает. Нежно, как он умел делать, обнял, поцеловал Ларису и повёл в спальню.