Мы втихаря сдували друг у друга задачки по математике – тем, кто активно работал на каждом занятии, математик Павлуша ставил в конце семестра «автомат», и не надо было сдавать ни зачет, ни экзамен.

Пришли преподаватели, и мы прикрыли задачки кальками. Взволнованный вид Розы Устиновны нас заинтриговал.

– Товарищи, – сказала она и значительно помолчала. – Вы понимаете, так дальше продолжаться не может!

При этих словах Славка оторвался от своих пластилиновых горок, что она там еще придумала?

Но ничего новенького она нам не открыла. Мы и без нее знали, что безнадежно застряли на зонировании, а нам бы давно пора перейти к эскизированию. Ее тираду мы пропустили мимо ушей, так как не видели причин для волнения: «зонирование» ли, «эскизирование» ли, а работа идет себе своим ходом, как ее ни называй, и когда надо будет, что-нибудь да и вырисуется.

Когда же она многозначительно заявила, что из любого тупика есть выход, мы насторожились. Разве у тупиков бывает выход? Уж мы-то знали: только вход.

А Роза Устиновна перечисляла этапы: макетирование (она показала на Славкины горки), составление пояснительной записки (что предусматривает, сообщила она, работу в библиотеке), эскизирование (не на кальках, уточнила она, а прямо на натянутых планшетах), графическая подача, мы перестали слушать.

Но когда Владимир Григорьевич прикнопил к стене огромный график и попросил нас с ним ознакомиться, поднялся ропот, который по мере изучения столбцов стал перерастать в бурный протест.

Всю переменку мы бурно протестовали. Да что же это такое, почему на нас взваливают новые заботы, когда мы со старыми не успеваем разделываться?! Со всеми этими курсовыми по статике, светотехнике, стройматериалам, теормеху, конструкциям! А семинары по философии? А бесконечные тыщи по-иностранному?! И они еще хотят, чтобы мы к следующему занятию умудрились сделать макет подосновы?!! Славка, ты виноват, новатор чертов!..

Славка, обозлившись, вдруг смел свои домики (он их из пенопласта нарезал), схватил три горки в кулак, смял, скатал в шар и залепил им в доску.

Шар повисел немножко, потом упал.

– Что я, вол, что ли, больше всех вкалывать? – кричал Славка, радуясь возможности сдаться.

– А как же идея, образ? – подковырнула Кислушка. – Не потянул?

И Славка, махнув рукой на нас всех, угомонился.

Роза Устиновна, оглядев кафедру, поделилась со мной своими пожеланиями: надо бы шторы купить, цветы на подоконник поставить, стены как-то украсить.

Я, помня о часах и бедной старушке, ее предостерег: на эту чувствительную стену ничего уже, кроме календаря, не повесишь.

– Ну, на «нет» и суда нет, – Роза Устиновна сухо улыбнулась.

Мы какое-то время молча занимались своими делами, а потом пришел Владимир Григорьевич и торжественно объявил:

– Мы получаем хоздоговор на пятнадцать тысяч. Проект поселка в Верхотурье, я у них там по обществу «Знание» выступал… Так что печатная машинка нам обеспечена! И прибавка к зарплате. Студентов привлечем – и реальным поселком займутся, и заработают немножко. Герман Иванович, возьмите тех, с кем вам хотелось бы работать.

– Я их еще не знаю…

– Но впечатления какие-то уже есть.

Роза Устиновна предложила:

– В бригаду нужно взять лучших. Ведь это такая честь – участвовать в реальном проектировании.

– Я с вами не согласен, Роза Устиновна. Если это задание мы будем воспринимать как честь, работы мы не увидим. Тут надо, как говорят студенты, пахать, и иметь к тому желание и способности. И доверие к своему руководителю.

– Но доверие за такое короткое время возникнуть не может! Это мы с вами, Владимир Григорьевич, знаем группу, уже работали с ней на втором курсе…

– Доверие может возникнуть сразу! Вы заметили, как Слава Дмитриев увлекся поселком? Вы такое раньше за ним замечали? И я нет. Значит, сумел Герман Иванович взять его за живое?

– Славу? В бригаду?! – Роза Устиновна удивленно улыбнулась. – Но он хвостист и лентяй!

– Пусть поработает, посмотрим, что из этого выйдет.

– И как мы, Владимир Григорьевич, объясним группе, что наш выбор пал на него? Боюсь, начнутся взаимные обиды и расслоение коллектива…

– Это как раз то, что нам нужно. Разбудить спящее царство, – и Владимир Григорьевич стал рассказывать про «ядро», которое нам предстоит создать и к которому будут тянуться другие, ведь не секрет, что для многих проект – только лишь один из предметов, который нужно сдать, чтобы не было «хвоста», и не больше. Мы должны положение переменить!

– И все же, такая привилегия, как работа в бригаде… А вы что думаете, Герман Иванович? – Роза Устиновна повернулась ко мне.

Честно говоря, я ни о чем не думал. Меня пугали какие-то обиды и расслоения, и если их можно избежать, то было бы лучше избежать. Я сказал, пусть работают те, кто захочет.

– Так и сделаем, – Владимир Григорьевич, улыбаясь, встал во весь свой внушительный рост. Стул, освобождаясь от его тяжести, радостно скрипнул.

На этот-то раз мы были все в сборе еще за пятнадцать минут до начала проекта. Пришли преподаватели, и мы дружно уставились на них. Владимир Григорьевич не попросил нас пересесть поближе – мы просто вынесли лишние столы.

Он не потребовал журнал – журнал лежал перед ним. Он не провел «перекличку», ведь было видно, что вся группа на месте.

На месте были тряпка и мел, и доска была чисто вытерта.

Вперед вышла Роза.

Мы думали, она прочтет нам лекцию по озеленению поселка, но она сказала проникновенно:

– Товарищи!

Ее чересчур уж взволнованный вид не сулил нам ничего хорошего.

– У вас появилась возможность проявить себя!

Мы облегченно вздохнули. Возможность – это возможность. Если бы Роза сказала «необходимость»… необходимости не избежать.

– Наша кафедра получила хоздоговорную работу, и лучшим из лучших предстоит проектировать реальный поселок!

Перед нами возникла дилемма – необходимость выбора между двумя нежелательными возможностями. Не хотелось быть «худшими из худших», но и «лучшим» придется несладко, ведь ничего нет скучнее, чем реальное проектирование. В нереальном не возбранялось мечтать.

(Мы же знали прекрасно, что нас в будущем ожидает – работать начнем, ничего не поставим, кроме мрачных железобетонных коробок.)

– Предупреждаю, – взывала к нам Роза, – это работа трудная, она потребует напряжения, времени, еще большей отдачи сил! И спрос, разумеется, будет с вас строже!

Тут уж мы перестали слушать, заранее сочувствуя бедной бригаде «лучших из лучших».

…реальное проектирование… реальный поселок… польза… вещала Роза с энтузиазмом.

Ее речь закончилась неожиданно:

– Желающие записаться в бригаду – поднимите руки!

Она ожидала, очевидно, увидеть лес рук и, не увидев, растерялась – так ее потрясла наша пассивность. Но разве не она нас уверяла, что в бригаду будут включены лучшие из лучших?

А мы не хотели быть выскочками.

Кислушка, не поднимая руки, спросила с места:

– А мы должны принимать в этом участие, или эта работа на добровольных началах?

Потрясенная Роза не знала, что и сказать.

Владимир Григорьевич разглядывал нас с любопытством, таким обидным, будто бы ничего другого от нас, лентяев, и не ждал. Я потянула руку, но вовремя вспомнила про свой кол с плюсом за клаузуру – а может, они меня и не возьмут в эту бригаду, вот глупо бы вышло. Но он уже заметил, усмехнулся, и я, вопреки всему, вытянула руку до потолка и тоже посмотрела на него: а плевать мне, возьмете вы меня или нет.

Другой рукой я пихнула Славку: давай, записывайся! Он прошипел, что еще с ума не сошел, у него поселок на трех горках, можно сказать, уже почти разработан!

Владимир Григорьевич спросил:

– Дмитриев, вы записываетесь в бригаду?

У Славки не хватило мужества отказаться, и он кивнул.

Герман Иванович, который сидел, сцепив руки на животе, и, как всегда, смотрел в окно, вдруг вскочил: