Возражая Д.Л. Мордовцеву, газета «Киевлянин» изъявила готовность согласиться с ним, «что малорусский язык способен к развитию и совершенствованию, как способен к этому сербский, болгарский и всякий другой язык, всякое другое наречие.
С этой точки зрения можно даже не соглашаться с венскими «гелертерами», назвавшими сербский язык языком свинопасов и волопасов, не соглашаться, хотя бы уже по одному тому, что все народы на заре своей истории были волопасами или свинопасами, и это нисколько не мешало им впоследствии благополучно и удачно подвизаться на поприще лингвистическаго развития».
Но тутъ возникает другой вопрос: нужно ли вообще это развитие малорусского наречия, имеет ли оно шансы на какой-либо успех?
«Киевлянин» думает, что оно совершенно не нужно, что в нем не представляется решительно никакой надобности, Д.Л. Мордовцев ссылается на то, что две-три генерации болгар и сербов победоносно пронесли свой язык через все препятствия и он стал теперь языком культуры – языком литературы, науки, парламента, дипломатии. Д.Л. Мордовцев, повидимому, надеется, что и малорусскому наречию удастся достигнуть таких же самых результатов. «Киевлянин», однако, уверяет г. Мордовцева, что он жестоко заблуждается и что не только двум-трем, но и двадцати тремъ генерациям малороссов не удастся на этом поприще сделать ничего победоносного и по очень простой причини: все это уже сделано общерусским языком, хотя г. Мордовцевъ на генеалогическом древе лингвистики ставит его с отвагою, которая конечно не повредит этому «языку великого народа» – как верил Тургенев, – ниже малорусского и приравнивает к разряду обрусевших татарских князей. Между тем, и малорусскому языку принадлежит, как всякому известно и как нарочно забывает г. Мордовцев, своя доля участия в создании нынешнего общерусского языка. По справедливому указанию «Кіевлянина», главнейшими сотрудниками Петра I на поприще научной, литературной и отчасти государственной деятельности были малороссы, питомцы Киевской академии; уж, конечно, они не могли не принести своей лепты в сокровищницу общерусского языка, не могли не оказать на него влияния особенностями своей южнорусской натуры, своего южнорусского духа. И это участие малороссов в общерусской лингвистической работе продолжалось и после Петра, продолжается и по настоящее время: достаточно вспомнить Гоголя, Костомарова и, пожалуй, самого г. Мордовцева, который свои романы пишетъ по-русски, а не по-малорусски.
«Кіевлянинъ», вообще, решительно отвечает: «нет» – на вопрос: есть ли какая-либо надобность въ развитии и усовершенствовании малорусского наречия, в превращении его в язык литературный и научный, когда у нас уже есть готовый литературный общерусский язык.
«Такие попытки, – замечает «Киевлянин», – всегда будут носить характер праздной затеи, так как они противоречат историческому ходу вещей. Ведь гг. Мордовцевы и единомышленные им поборники самостоятельности малорусского языка не могут сказать жизни: остановись и подожди, пока мы разработаем малорусский язык и превратим его в орудие культуры. Жизнь не остановится и будет продолжать свой естественный исторический ход, а в этом ходе наблюдается ежедневное, ежечасное, ежеминутное общение между собою миллионов великороссов и малороссов, при чем орудием такого общения является могучий, достигший высокой степени развития язык, язык Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Тургенева».
«Новое Время» прибавило к приведенным замечаниям «Киевлянина» от себя следующее: «Никаких решительно препятствий и стеснений малорусскому языку населения Полтавской, Харьковской, Черниговской, Киевской и др. губерний в действительной русской жизни, а не в воображении г. Мордовцева и комп., не ставится. Никто никому и нигде в России по-малорусски говорить не мешает и не запрещаетъ. Одни безчисленные малороссийские труппы, и в столицах заставляющие вспоминать превосходное замечание Гоголя, что канчуки в большом количестве вещь нестерпимая, – живое тому свидетельство. Но гг. Мордовцевы хотя и не говорят этого, имеют в виду одно препятствие: неразрешение газет и журналов на их наречии, весьма мало похожем, кстати, на действительный язык малороссийского сельского населения. Да, это препятствие есть и должно быть, в культурных и государственных задачах России. В руках галицких поляков, малорусский жаргон Кулиша, Барвинского и комп. – орудие разъединения русского народа. Не будем же мы так простодушны, чтобы самим прилагать свои руки к подобному разъединению. Это неясно только разве г. Мордовцеву, да Лесе Украинке, да Олене Пчилке, да Носу, да Нечуй-Витру, Коржу, Комарю и Вороному, но совершенно ясно было Гоголю: вот имя, которое хоронит все лингвистические затеи украинофилов.» В ответ на оговориваемую статью Д.Л. Мордовцева напечатал В.С. Драгомирецкий, галичанин, живущий с детства в России, в тех же «С.-Петербургских Ведомостях» (н-р 100) пояснение, в котором представил стремление русской партии в Галичине к изучению русского литературного языка и к сближению местной литературы к общерусской. Выходя из единственно разумной точки зрения, что литературный язык должен быть один для велико-, мало- и белороссов, что, однако, решительно не умаляло бы значение областных наречий, необходимых, как в настоящее время в Галичине, для домашнего обихода, В.С. Драгомирецкий заключил свою статью следующими словами:
«В Галиции можно и следует поддерживать один только общерусский литературный язык, который распространяется там всё более и более и который при нынешних роковых условиях русского Прикарпатья единственно может сохранить его для всего русского мира».
Статья В.С. Драгомирецкого, написанная совершенно безпристрастно и верно представляющая деятельность и стремление русской партии в Галичине, вызвала со стороны г. Осипа Маковея, бывшего редактора украинофильско-правительственной «Буковины» в Черновцах, ныне сотрудника «Наукового Вістника», издаваемаго Обществом Т. Шевченка во Львове, ожесточенное возражение, в котором автор с задором, свойственнымъ всем литературно-национальным сепаратистам, старается осмеять всю полувековую деятельность русской партии в Галичине, силится доказать безпочвенность её стремлений, называет всех сторонников русской партии «противниками прогресса» и «ренегатами», – одним словом, сыплет всеми теми аргументами, которые такъ часто можно встретить в галицких изданиях, польских и малорусских с украинофильскою и полонофильскою тенденциею. Впрочем трудно передать своими словами или в содержании пошлость письма г. Маковея, по этому мы повторимъ его дословно так, как оно было напечатано в «С.-Петербургских Ведомостях» № 144.
«Письмо из Львова. (К вопросу о малорусском языке в Гали-чине)2.
Кому из галицких малороссов, не отказавшихся от своей народности, довелось прочесть письмо г. В. Драгомирецкого в редакции «Спб. Вед.», помещенное въ № 100 (14 апреля сего года), – того, конечно, неприятно поразила тенденциозность его. В самом деле, «блаженни вѣрующіе» в России, будто потребуется работа в течение всего нескольких лет… и русская речь будет раздаваться в Га-личине так же, как в Петербурге. Может быть, кому и на руку такое одурачивание русских читателей; быть может, иные довольны, если их таким образом надувают. Однако, да позволено будет усомниться в том, чтобы неверное изображение жизни галицких малороссов было полезно русскому обществу. Нужно сознаться, что великороссам трудно иметь достоверный сведения о положении вещей в Галичине, так как из Австрии в Россию допускаются лишь издания партии, к которой, принадлежит г.Драгомирецкий, доступ же малорусским изданиям из Австрии в Россию совсем возбранен. Вот почему противники малорусского языка позволяютъ себе писать по этому вопросу все, что им на ум взбредет.
В силу вышесказанного позвольте мне, малорусскому публицисту из Галичины, сделать несколько замечаний на письмо г. Драгомирецкого – на основании принципа: Audiatur et altera pars!
В этом году австрийские малороссы празднуют столетний юбилей появления «Энеиды» Котляревского, первой книжки на чистом малорусском языке. Этот год малороссы считаютъ началомъ эпохи своего национального возрождения. Таким образом, малорусская литература – далеко не новая «выдумка», так как существует уже 100 лет при невозможных для нее условиях в России и более легких в Австрии.
