Борис Леонидович Левит-Броун Последний успех. Стихи Раздел 1 Строфы греховной лирики Часть 1 Слова Призыв Взрыв дня, ни облачка… лишь купол вновь решает наивной человеческой мечтой загадку неба. Хвоями качает прибрежный сад. Я – времени: «Постой! Дай вновь пожить отрадою смятений! Дай захлебнуться зеленью надежд! Пускай скорбят отверженные тени, пускай из-под состарившихся вежд не слёзы… огнь себя извергнет властно, сжигая обветшалости мосты! Пусть то придёт, о чём молил напрасно, чего так ждал и так боялся ты!» Первый страх Сентябрь преступный вздрогнул влажным телом… толкнул меня в мучительный простор. И вот я вновь клятвопреступник… вор на капище, давно осиротелом. Кинжалов жертвенных знакомая семья семь «я» безжалостных мне снова в грудь всадила, уснувший маятник – чугунное кадило — качнулся, семигрешием дымя. И сам себя в презренной немоте, увы! я слишком узнаю былого, как будто дни опять вернулись те, где – грешник – я мечтал о красоте!.. Там казнью жизнь была, а избавленьем – слово. Она призналась О, эта осень! Санта Кроче! Твоё несчастное лицо… Казалась жизнь кивка короче, а стала вечной, как кольцо. Её края соединились щекой, коснувшейся руки. А может, мы себе приснились — рассудку… воле вопреки? Но эта осень!.. Санта Кроче! Меня уносит, как река, и солнце, что тоску пророчит, и влажная твоя рука. Иду на свет! В нём властью страшной разверзлись тело и душа, и новой молодости брашна зовут, агонией дыша. Приди, губительница, смело — погибнуть или погубить! Приди! Ты этого хотела! Нет благосклонного удела, ведь гибнуть – это значит жить. «Я не хотел расстаться с этим днём…» Я не хотел расстаться с этим днём! В нём оба мы незрячим упованьем — одним единственным, ещё слепым касаньем — повенчаны, как таинства огнём. И вся ты там – в заботах и тоске – … И весь я тут – в горячечном испуге – … Преступники, мы плачем друг о друге и таем, словно надпись на песке. Свет
Ты счастлива была б простым обетованьем, но что могу тебе, о женщина, я дать? Терзаний долгий срок? Короткое свиданье? Разлучных вёрст железную кровать? Но ласки первый снег, но тихий бред касаний, но строк моих бездомное тепло… О, не отвергни же преступный дар желаний! Пусть станет в них тебе и страшно и светло! Всё свет… всё свет, что от любви исходит! Стенанье гибнущих и то благотворит! От сердца к сердцу на последнем переходе блажен наш путь из раскалённых плит. Освобождение А знаешь, что такое – солнце? От страхов отрешённая душа, куда-то отворённое оконце, в какое-то сиянье, не дыша, от мира отлетающие тени, уснувший на перилах воробей, головки детской яблочное темя и сердца зов: «Скорее же, скорей проснись в твоём качающемся троне и, бледными ресницами шутя, приди в мои росистые ладони, стихом благословенное дитя!» Флорентийский экстаз «И вдруг как солнце молодое Любви признанье золотое Исторглось из груди ея, И новый мир увидел я!..» Ф. Тютчев Рассыпана, разобрана, смешна всех невозможных прелестей обитель! Ты не жилец… теперь ты только зритель — голодный зверь, очнувшийся от сна. Тристановым туманом от низин невозмутимо дремлющей берлоги ты встал, как хищник страшен, глух, как боги, своей несытой доли властелин. И жизнь – искательница невозбранных воль — рабынею поверглась благодарно. И Арно всхлипывал, и причащался Арно, а женственность счастливо и угарно тебе вручала участь, смысл и боль. Остриё Провинившийся сын, на жену, как на мать, я взираю, горя от стыда и желаний. Ни себя не простить, ни судьбы не унять — нету дерзости алчной моей оправданий. И в покое твоём, и в усталых глазах я листаю греха обгорелую книгу. Ты тверда, а меня жжёт огонь, гложет страх за бездумную преданность сладкому мигу. Ты простишь (может быть?) мне паденье моё и любовью укроешь казнённое тело, но во мне будет жить остриё, остриё тёмных жажд, что и старость смирить не сумела. |
