К стихотворению Дельвига На взятие Парижа (1814) Антоша, Саша – мальчики-поэты… Подскажут стих снежинки за окном, Девичьи глазки, шпаги, эполеты И Царкосельский общий милый дом, И общая вполне любовь к России — Отец ведь и немецкого не знал… О, патриоты юные былые, За вас сегодня – памятный бокал! 4 ноября 2023 26 мая (6 июня) Гаджет, ловкий кукушонок, Вытесняет нас беспечно За порог родного дома, Только Пушкин в нем – навечно! Негритянский рот подвижный, Голубых очей свеченье… Он не древний, он не книжный! Пушкин милый, с Днем рожденья! 2023 Вечер в деревне Трех зримых солнц прощальное свеченье: Одно в полях у горизонта, Два других – в зрачках котенка На моих коленях. Задумавшись, притих… И только Мурлычет по-французски, в нос. Как мир непостижим – и прост! В нем миллионы звезд – и слез, И нет любви, любви… Почти? Нисколько? Цыганка на зимнем базаре Девяностые годы Ах, погадай, спляши нам, оживи Забеганность – и затхлость! – бедных будней, Над колтуном волос возвысь свой бубен. Над колкостью снежинок, нелюбви, Невзгод привязчивых… И над загадкой судеб Повсюду сплошь горючих, как ни лги. Пишу «И белый лист, и письмена…» И белый лист, и письмена Каракульки, шипами роз значки… Пусть все не так! Здесь я вольна Чутьем иль чудом, в полусне почти Вернуть. Свершить. Рука одна Творит услышанное, чуть не то – в клочки! Сер оборотнем белый лист покуда Не просияет стих – чутьем иль чудом. «Из-под руки круглятся кружева…» Из-под руки круглятся кружева То тяжко, то ребячьи просто: Строка, строфа… Какая роскошь Спасаться от всех бед в словах, Будто в волшебных завитках Заветной нити вологодской! Не потеряться б в черканных листках, Меня зовущих рабски и господски… «Сначала – звук. Грохочущий, свистящий…» Сначала – звук. Грохочущий, свистящий, Наивно длящий «эль», как леденец, Являет, будто фокусника ящик Жар мысли, блеск… И бред! Сребро – свинец! Многоглаголят, жгут – трудны, легки — Стихи… Опять стихи. Дитё Дитё… дитё плачет! Ф.М. Достоевский 1 Фонтанов жизнь шумливая разбилась, Осколки – мокрым глазом по углам… «Война дворцам!» Глумливое льнет рыло К плечам добролюбивых парижан, Рычит: «Смерть Мессалине!» Грязно, длинно Растянут шлейф грехов вдовы Капет. Христос прощал все вины… «Гильотина — Мамаше! Сыну!» И пощады нет. 2 О, равенство! Мечтою осиянный Круг праведников рьяно правит суд, Так скоро, споро так клеймя изъяны Дворян, дворянок… Да любого вдруг! Натруженный конвейер-эшафот — Жилось чтоб лучше!! Гулкости горючей Подвал. Ствол шахты. Толща черных вод… Глядит, глядит Дите из всех глубин — Царевич наш и сгинувший дофин. Моим репрессированным дедушкам Армянский дед был красный партизан В Гражданскую. И деток (семь!), посуду Бивал, горяч и скор. О том не буду, Так стукнула судьба: навет, обман, Тюрьма… Наверно, было б чудо, Когда бы жизнь не завершилась там! В тот год мой белый дедушка, казачий В снегах казахских гибнул, чуть иначе. Земля вам пухом – говорю. И плачу В душе по ласке вашей и тычкам. Школьница пятидесятого года – «Сто лет сей сундучок не открывала, Раз интересно – на! Смотри подряд!» — У тетушки в резной шкатулке малой Минувшее… Вот, косу теребя, Она в наивном фартучке, в носочках На площади у клуба. Вдалеке В шинели торс, известный… даже очень, Без трубки, без газетки – налегке. БЕЗ ГОЛОВЫ! – «А кто снимал? Знакомый? – «При клубе был фотограф!» – «Жив-здоров Тогда остался?» – «Что??» И бровь изломом, И нотки страха в спотыканьи слов… Солнце – навсегда! Но кто летучей кистью смял огонь, Мазнул над сколком солнца жестко, сильно По кожице небес? И фиолетом гнили Набрякла Запада прощальная ладонь… Все, нету солнышка! Запрятали, зарыли В морскую хмурь, потухло, слившись с дном. Но чуя волн ласкающий ковыль – и Поутру снова вскинется коньком! |
