Лидия Яковлевна Лавровская Под припев цикад и сов… Книга стихов Не первый раз по примеру многих авторов, прежде всего любимой Ахматовой, критически пересматривала все написанное, особенно за последние четверть века. Недовольно отмахнулась от многого, кое-что правила, возможно, напрасно, но сегодня эти стихи мне слышатся такими. Вот и сложилась нежданно-негаданно эта книга. И, наверно, сам Бог велел в юбилейный год вспомнить свои старые и новые стихи, посвященные Александру Сергеевичу, ими и начну. Александр Сергеевич Пушкин (1799–2024) «Наше всё» «Сверчок» и «Обезьяна», «Тигр», «Француз», С лицея он любимый данник муз, Во всём – юнец особенного нрава… И «наше всё» уж на века по праву! Пушкин Как солнце, что ни луч, посыл тепла, Взрастит, очеловечит сердце Свет-Александр тысячеперстный Прикосновеньем славы и добра. Сей Арион спасенный, спасший Душ полчище – вчерашних, наших, Грядущих… Братцы, Пушкину – ура! 1999 Пасхальный май XXI века И по утру в окне Сизый сирени дым… Нет, не приснилось мне — Маем живы одним! Усладив маету Бедных русских дорог, На подмогу Христу Пушкина дал нам Бог. 1999 Царское село Дворцов и вод холодных сочетание, И крон огромных путаные недра, Над ними синим взмахом величальным Пречистое – в лучах, в слезах ли – небо… Здесь «Обезьянка», Хануман нечайный, Властитель наш, порой нужнее хлеба, Посверкивая светлыми очами, Уже грустил, гримасничал победно! Южная ссылка В неуемном детском любознанье Всё хрустит страницами томов И грызет жемчужными зубами Перья – под припев цикад и сов, Ночи пиццикато… Лет орлов, Пагуба кнутов перед очами, Бальные игривые печали… Над главою – Бог. Последняя зима Гул толков мерзостных мрачит, страшит, Как толпищ грозное безлюдье, На твердь бессмертия несется жизнь С размаху грудью… Всё, всё навыворот: ход мыслимых потерь, Немыслимых приобретений, Когда охотится стоглавый зверь Дразнящей тенью. Отступит – и опередит на шаг, Прядя ушами: Вот смерть! – поверх осатанелых врак, — Тебе, избранник! И никнет, пред мишенью серой слеп, Вовеки уязвимый лучник – Феб. «Пронеси чашу сию мимо…» ЧЕРНАЯ РЕЧКА Стишком о юбилейном мае Не замарай листы, Заметь всесильных знаков стаю Из выси темноты… И в смуглых пальцах звякнет – чаша?! Сквозь гул – речей? Реки?! А если в эти воды – дважды? Покров любви сотки, Обереги, чтоб жил и жил бы, Спеши, не суесловь! Ах нет, напрасно… В каждой жилке Стихает горько кровь. Пушкин и Грибоедов Два Александра, два умнейших мужа России рабской – и такой родной! Неужто ей народ-Молчалин нужен Да государь, господний рулевой? Куда ж Дубровских, Чацких? За границу, Коль кланяться, гнуть шеи не резон? Но смотрят в души молодые лица Поэтов наших… ИМ – земной поклон. 1998 «Куда ж нам плыть?» При слове «корабль» враз Петровской гравюрой В морщинках штриха Игрушечный будто… Нет, бешеный, бурый Разящий фрегат! Кочанчики взрывов смешных – на бумаге, Где в ряд облака. А в уши гудит средоточьем отваги — Ветр в снасти? Строка? О, странствий приманка! Нескудная тема Страны и стиха. Куда же нам плыть, Александр? Робко, гневно Русь в сборах пока… Сочи, 1999 Любимому стихотворению «Прощай, свободная стихия…» А.С. Пушкин У волн былых голубоглазый ангел — Иль дьяволенок! – очень молодой, О будущем своем не мысля ранге, Смеялся, злился, был самим собой. У волн былых взрослело сердце, ныло… Ах, кто она, желанна и свежа, Что повелительной улыбкой милой На берегу сумела удержать? У волн былых рвались, звенели строфы, Являлись Байрон и Наполеон, И Черной речки, северной Голгофы Уже порой предчувствовался стон… Современникам Пушкина Снег вечности приял ваш след! Положим, некто, добрый малый, К родным заехал на обед. Глядь, пойман зеркалами залы Вот профиль, вот затылок… «Нет! Неужто?? ОН ведь!» И под старость Всё грел счастливца давний свет: Обедать с Пушкиным случалось! И разве – вдумайтесь! – смешон Пушкиновед, нам отыскавший Письмо, статеечку о том, Как ОН шутил да кушал кашу? |
