Ночь наступила почти незаметно. А вместе с ней страх тревожной волной прокатился по спине Далии.

– Эвон, мы потерялись, – в очередной раз сказала Далия.

Но Эвон не ответил. И это пугало сильнее, чем тьма, окружающая их.

Аха без устали шагали вперед и иногда, когда ливень стихал, напевали рокрэйнские песни. Кажется, им нравилось это приключение.

«Дух воинов не сломить, – думала Далия. – Надо закалять и свой».

И всякий раз, глядя на аха, она расправляла плечи и, перехватывая мешок поудобнее, смело вырывалась вперед. Обгоняла их и вела за собой.

На третью ночь ливень прекратился. Далия сочла это хорошим знаком. Так же как и крик сокола где-то вдали.

– Варга! – обрадовался Эвон и с улыбкой на лице устремился на звук.

Аха побежали за ним.

За одной из невысоких насыпей скрывалось дерево. Высокое и безжизненное. Его серый ствол изъели короеды, а сухие ветки поломались из-за сильного ветра. На одной из веток висел фонарь из белого стекла. Внутри мерцал слабый огонек. Он сопротивлялся ветру и ливню и, на удивление, побеждал в их неравной битве.

– Дерево тоже было в записях Сэтила! И вот та самая луна на его ветвях!

Эвон запрыгал вокруг ствола, когда они подошли к дереву ближе. Сокол, усевшись на ветку рядом с фонарем, будто тоже радуясь находке, защебетал.

– И что дальше? – спросила Далия.

– Останемся здесь. Пока дождя нет, нам нужно отдохнуть.

Аха бросили мешки к дереву, с которого сразу посыпался песок. Они упали на землю и разместились поудобнее. Эвон тоже устроился на песке и, достав свой бештет, допил остатки воды. Воин неподалеку вытянул из сумки еще один и поделился с Эвоном. Тот быстро перекусил вяленым мясом из запасов и, расслабившись, уснул. Далия села рядом, но спать ей не хотелось. Она всматривалась в даль и ждала хоть какого-то знака, который бы помог им продвинуться вперед.

Под деревом они просидели три ночи. Собирали капли дождя в бештеты. Молились Рэю и просили о помощи. Спали, прижавшись друг к другу, чтобы согреться холодными ночами. И, скучая жаркими днями, вырезали на стволе дерева разные иероглифы. На небосвод вернулось палящее солнце. Духота была невыносимой. Будто в бане, в которой на раскаленные камни без остановки подливали еще и еще. Вода закончилась к вечеру первого дня. Еда – к ночи следующего.

– Гребаные камни, – злился Эвон. – Не думал я, что мой путь закончится, даже не начавшись.

Далия искусала обветренные губы. Она не хотела верить в то, что это конец, и старалась не слушать Эвона. Лучше было пропадать в своих мыслях.

– Не хочу умирать в пустыне… – Он закрыл глаза, свернувшись калачиком у дерева. – Не сегодня. И не завтра. Человек может прожить без воды неделю. Вот и проверим, на что мы способны. Потренируем силу воли.

Один из аха спросил у Эвона:

– Не лучше ли вернуться обратно?

– Нет, Ихдин. Мы не пойдем назад. Хотя бы потому, что не знаем дороги. Здесь у нас есть хоть какой-то шанс. Сэтил писал, что у этого дерева все свершится. Надо просто ждать и молиться.

На четвертый день сил не осталось совсем. Голова сильно болела и кружилась. Путники, хватая ртом горячий воздух, быстро дышали. Желудок сводило в спазме, но Далия сдерживала тошноту. Слава святым, ближе к вечеру по пустоши прошел небольшой дождик – и им удалось смочить горло. Но этого все равно было недостаточно, чтобы вдоволь напиться. Сокол Варги, наевшись жуков, вернулся к ним вместе с тучами, нависшими над головами. Аха с Эвоном уснули. Изможденные, они даже не проснулись от начавшейся бури, которая поднимала вверх песок и скручивала его в смерч. Ветер был таким сильным, что дерево, под которым они спали, трещало, угрожая сломаться пополам. Единственное, что оставалось неизменным, так это огонек в лампе. Он горел даже в такую погоду.

Пустыню накрыли ночь и духота. Темнота обрушилась на путников, сменив собой стихший ливень. Далия все смотрела вперед и не сводила с горизонта глаз, стараясь не потерять единственный оставшийся ориентир – солнце, заходящее на западе. Как вдруг вдали мелькнул женский силуэт с чем-то светящимся в руках. Далия протерла глаза.

– Галлюцинации? – прошептала она.

Но силуэт не исчез.

– Эвон, – толкнула его Далия. – Просыпайся.

Он нехотя разлепил глаза и, повернув свое обветренное лицо к девушке, стоявшей вдали, сказал:

– О! Галлюцинации…

Тут песок под ними задвигался. Будто небольшое землетрясение разбудило пустыню. Все, испугавшись, вскочили и схватились за дерево. Из высушенных ветвей посыпались термиты, которые сразу же утонули в бурлящем под ногами песке. Земля, казалось, готовилась взорваться изнутри. Из песка вырвались черные щупальцы и потянулись к путникам, собираясь утащить на глубину. Они извивались и, медленно поднимаясь, казалось, смотрели на своих жертв. Раскачиваясь из стороны в сторону, готовились напасть.

– Точно галлюцинации, – хихикнул Эвон и потянулся к одному из щупалец. – Да ты милашка! Такая прям… гибкая… и черная… И шипящая.

– Эвон. – Далия вскочила на ноги и с опаской потянула его за локоть. – Это змеи!

Змеи, плавно и изящно изгибаясь, ползли прямо к их ногам. Аха проснулись от того, что щупальца заползи на них и, обвивая руки и ноги, шипели что-то на ухо. Воины вскочили, готовясь защищаться, но Эвон приказал не трогать змей.

– Там девушка, – сказала Далия. – Идем за ней.

– Стой! А если это мираж? – Эвон дернул ее за локоть. – Мы потеряемся, если пойдем туда.

– Змеи ведут нас к ней. – Далия высвободила руку и, шатаясь от усталости и обезвоживания, пошла за черными щупальцами.

Девушка то становилась ближе, то вновь удалялась. Пропадая из виду, она появлялась с разных сторон и, раскачивая фонарем, звала путников за собой. Эвон с аха шли следом за Далией. А та двигалась за силуэтом, который вел их к фиолетовому свечению среди песков.

Когда девушка остановилась, змеи расползлись по сторонам и скрылись в песке. Она стояла на краю обрыва и наконец, не боясь, подпустила путников к себе.

– Ты видишь? – спросил у Далии Эвон, когда фиолетовый свет стал сиять еще ярче.

– Это… – Далия шагнула к краю.

Внизу разинуло пасть ущелье. Из стен его росли огромные кристаллы. Аметисты. И в свете луны они сияли, словно фиолетовые звезды. На дне расположились небольшие глиняные домики и горели огни, освещая заросшие пальмами улицы. Вот о чем писал Сэтил. О тайном городе, на который обрушилось само ночное небо.

– Это-ш-ш-ш Вилада, – с шипением, будто с ними говорили сами змеи, сказала девушка.

Ее темная кожа блестела от пота, а тугие косы, собранные в высокий пучок, украшали тонкие кости какого-то животного. Лицо разделяла красная, неровно нарисованная полоска. Под широкими черными глазами сияли бордовые точки, а на подбородке тонкие белые линии, словно лучи солнца, тянулись к шее и спускались по ней вниз, пропадая под льняной тканью, скрывающей грудь. – Это ваш-ш-ш-ше спасение, – улыбнулась она, и ветер заиграл с ее ожерельем из маленьких, стучащих друг о друга камней.

Очередной сон, начинающийся с темноты и неизвестности, уже не пугал Юри. Так же как и комната, в которой она бывала уже не раз. Детская, в углу которой сидел Юстин. Он совсем не изменился с их последней встречи: будто загнанный зверь, вжимался в стены и, почти отчаявшись, звал на помощь.

– Юстин, – окликнула его Юри.

У нее все еще кружилась голова. Удерживать равновесие было сложно, и Юри старалась лишний раз не двигаться.

– А? – убрав руки от лица, оглянулся Юстин. – Кто здесь?

Юри стояла в тени и выходить из нее не решалась. Она боялась спугнуть Юстина и хотела узнать у него куда больше, чем в прошлый раз.