– Я точно помню, как первым увидел свет, – продолжал спорить Масаши.

– Я Ичиро Ку. Первый сын императора, – перебив их, представился последний юноша.

Он, как и вчера вечером, оставался настороженным и подозрительным. Молча осматривал гостей и щурился, когда находил деталь в их внешности, за которую мог зацепиться. Соно взял его на заметку. Решил, что тоже будет изучать его. Ичиро мог быть опасен; и лишь святые знают, что старший сын замышлял, глядя на Юри и Соно.

– Отец присоединится к нам позже, поэтому можете угощаться, – сказал Масаши и положил себе в тарелку несколько моти.

Юри охотно повторила за ним. Соно лишь хлебнул воды из стакана. После ночи ему стало хуже, и сейчас болела не только рана, но и голова. Соно тошнило, а в глазах темнело, но он продолжал внимательно смотреть на сыновей.

– Господин Соно, отведайте нашего мисо-супа и жареного лосося, – заметив, что гость не завтракает, сказал Нобу.

– Благодарю, но я не голоден.

– Уважьте нас, господин. В гостях надо соблюдать традиции. Тем более, когда дело касается еды, – надавил Ичиро.

Соно выдохнул и постарался хоть немного прийти в себя, но с каждым вдохом ему становилось лишь хуже. Он взял ложку и зачерпнул бульон, но так и не поднес ко рту, боясь, что его стошнит.

– Не бойтесь, еда не отравлена, – подгонял Ичиро.

Соно кивнул, извинившись за паузу. Отхлебнув супа, медленно и тяжело сглотнул.

– Ну что, господин, вкусно? – Нобу радостно наблюдал за Соно.

– Вку…

Соно так и не договорил. Боль пронзила левый бок, из-за специй затошнило сильнее, в глазах потемнело – и Соно потерял сознание.

Очнулся он уже в комнате лекаря. И вести были крайне неприятными.

– Вы скоро умрете, господин. Вашу кровь поразила болезнь, а душа готовится покинуть наш мир. Рану не залечить. Вам нужно лишь ждать и молить богов о легкой кончине в храме, – спокойно сказал лекарь.

Сказал так, будто это не важно. Будто жизнь Соно ничего и не стоила. Но Соно и так об этом знал.

Юри разглядывала десятки десертов на столе и представляла, каков каждый из них на вкус. Сладкий, молочный, кислый, лимонный. Она хотела попробовать все, но из-за привкуса крови во рту отмахнулась от этой идеи. Когда Соно упал, Юри от испуга прикусила себе язык. Вкус моти со сливками смешался с другим – металлическим. Юри быстро наелась, и не потому, что завтрак был сытным, а потому, что в желудке поселилась тревога. Она разбухала, как рис, и Юри тошнило от запаха еды.

Соно унесли. И как бы Юри ни просила пустить ее к нему, ей приказали оставаться в зале Двенадцати блюд. Близнецы тоже были напуганы и, ожидая прихода отца, склонили головы. Акайо скучающе, будто видел обмороки за завтраком сотни раз, достал из-под стола книгу. А Ичиро, скрестив руки на груди, хмурился.

– Что с вашим другом, госпожа? – спросил он, когда их с Юри взгляды встретились.

– Соно был ранен клинком в живот. Но лекари другой страны сказали, что вылечили его.

– Смею сомневаться в их словах. – Ичиро сделал глоток чая.

– Не бойтесь, – улыбнулся Масаши. – С вашим другом все будет хорошо. Он же вам… лишь друг?

Двери зала открылись, и съёни, остановившись на пороге, поклонилась сыновьям императора.

– Император ждет сиафа в тронном зале. Меня прислали за госпожой.

– Отец не будет завтракать? – затревожился Нобу.

– Император уже поел в своих покоях.

– Странно, он никогда не нарушал нашу семейную традицию и всегда начинал день с нами. С отцом все хорошо? Он не заболел? – спросил Нобу.

– Лекарей в покои не вызывали, господин.

– Юриэль-тэ, не заставляйте императора ждать, – рассерженно сказал Ичиро.

И Юри, допив стакан воды, вышла за служанкой из зала Двенадцати блюд.

Комей Ку, в роскошном красном платье с белым поясом и оранжевыми нижними одеждами, сидел на троне. Он нервно стучал ногой и что-то обсуждал с первым советником. Завидев Юри, они замолчали. Она же, вспомнив про этикет, представилась и низко поклонилась.

– Я Эо Вэй, – назвал себя мужчина с длинной, касающейся пола бородой.

– Тебе идет наряд сиафа, дитя. Но заслужила ли ты его носить?

– Мне принесли его служанки, и они же забрали мою одежду. Не знала, что во дворце ее нужно заслужить.

– Приснился ли тебе пророческий сон?

– Ваши подушки очень удобные, перина мягкая, наволочка шелковая. Я уснула как младенец и не видела снов.

– Знал бы, положил спать тебя на пол, а вместо подушки дал бы деревянный брусок, – улыбнулся Комей Ку.

Но Юри его шутка не показалась смешной. Так же как и советнику, который молча уставился в пол.

– Докажи мне, что ты сиаф, Юриэль. – Лицо Комея Ку вновь стало серьезным.

– Пока мне нечего вам рассказать, император.

Советник наклонился к Комею Ку и, прикрыв рот рукой, что-то зашептал ему на ухо. Тот, смотря на Юри, качал головой. А Юри не отводила глаз от жемчужины в его короне.

– Эо говорит, что с тобой прилетел сокол. Он сидит на дереве около окна твоей комнаты, а ночью поедает мышей у нашей кухни.

– Сокол мой, это верно. Но дар, позволяющий видеть его глазами, мне пока неподвластен.

Эо снова что-то зашептал Комею Ку, и тот так же тихо ответил ему.

– Я склонен думать, что ты сейчас обманываешь меня, Юриэль. За это я прилюдно выпорю тебя и изгоню не только из дворца, но и из страны.

– И вашего спутника, сына Такеро Ито, вместе с вами, – добавил Эо. – За то, что якшается с лгуньей, и за то, что привел змею в наш дом.

Комей Ку махнул рукой – и хомто, стоящие за его спиной, направились к Юри.

– Нет! Стойте! – крикнула Юри, но стражники слушались лишь одного человека.

Они схватили ее, заломили руки за спину и силой потащили к выходу.

– Стойте! – Юри упиралась ногами и пыталась вырваться.

– Соно Ито ищите у лекаря, – сказал Эо стражникам.

– Вчера я коснулась вашей руки, – у самых дверей закричала Юри. – И увидела ребенка…

Комей Ку остановил стражу.

– Маленький ребенок, укутанный в простыню с вышитой на нем сливой, громко плакал. – Хомто развернули Юри лицом к трону.

Комей Ку встал с трона. Его тело напряглось, кулаки сжались, а плечи подрагивали из-за быстрого дыхания.

– Но малыш, рожденный в стенах дворца, сейчас не здесь. Его душа где-то далеко. Но ваши с ним сердца связывает нить, и она еще не порвана.

– Замолчи! – крикнул Комей Ку, будто боялся, что она скажет лишнего. – Замолчи…

Он осел на трон и спрятал лицо в ладонях. Потер глаза, помассировал виски, погладил усы – но ничего не помогало ему успокоиться.

– Ты… Ты заслужила наряд сиафа, – выпалил он. – Отпустите ее.

Хомто поклонились Юри, и она, освободившись, одернула задравшееся платье. Ее сердце стучало так же бешено, как и сердце Комея Ку. Они оба были напуганы, но причины на то у каждого были свои.

– Иди к себе, сиаф. И… и не говори никому, что увидела.

– Слушаюсь, император.

Юри поторопилась скрыться в коридоре, из которого пришла. Она не запомнила, куда и какая дверь ведет, поэтому вскоре заблудилась. Опустившись на пол в конце коридора, Юри пыталась отдышаться. Она вытирала слезы и махала рукой у лица, осушая их. Ей нужен был воздух. Она очень хотела выйти на улицу, но в этом лабиринте из дверей не смогла найти даже уборную.

– Вы потерялись, госпожа Юриэль? – в коридоре появился Ичиро.

Юри вскочила и поспешно отряхнула юбку.

– Нет… то есть да… то есть…

– Отец наказал вернуться вам в ваши покои? – Он медленно подходил ближе.

– Да, я просто…

– Так почему вы сидите на полу в коридоре?

Юри сделала шаг назад и ударилась спиной о стену.

– Если бы я знала, куда мне идти, то давно бы уже закрылась в своей комнате. Будто мне по нраву рыдать на виду у всех. Особенно перед тем, как меня чуть не выпороли и не выгнали отсюда.