— Больше никакой рыбной ловли, — предупредил Монк.

— О Боже мой, нет. — Ирвин открыл сумку, которую принёс с собой, и вынул коричневый конверт. — Вот здесь папка. Это не шутка. Просто прочитайте её. Никто не должен увидеть её, не спускайте с неё глаз. Это в высшей степени засекреченный материал, такого вам не приносили ни «Лайсандер», ни «Орион», ни «Делфи», ни «Пегас».

С таким же результатом он мог бы ударить Джейсона Монка в солнечное сплетение. Пока бывший шеф неторопливо поднимался на причал, чтобы отыскать свою взятую напрокат машину, Монк стоял с открытым от изумления ртом. Наконец, тряхнув головой, он засунул конверт под рубашку и направился в «Тики-хат» перекусить.

Когда Монк приехал на острова, у него было мало денег, а цены на северном берегу, где стояли фешенебельные отели, были высокими. Монк рассчитал свой бюджет, и с портовыми сборами, топливом, ремонтом, лицензией на чартер и лицензией на рыбную ловлю средств оставалось совсем немного. За невысокую плату он смог снять обшитое деревом бунгало на менее модном побережье Саподилла-Бей, к югу от аэропорта и с окнами на блестящее полотно отмели, куда отваживались заплывать только мелкосидящие в воде лодки. Бунгало и побитый пикап «шевроле» составляли все его земное имущество.

Он сидел на террасе, наблюдая, как солнце передвигается вправо, когда позади его домика послышался звук мотора и на песчаной дороге остановилась машина. Худощавая фигура старого англичанина показалась из-за угла. На этот раз в тон панаме на нём был мятый тропический пиджак из альпаки.

— Мне сказали, что я найду вас здесь, — радостно произнёс он.

— Кто сказал?

— Та приятная молодая девушка в «Банановой лодке».

Мейбл было далеко за сорок. Ирвин тяжело поднялся по ступеням и кивнул в сторону пустого кресла-качалки.

— Не возражаете, если я сяду?

Монк улыбнулся.

— Будьте моим гостем. Пива?

— Не сейчас, спасибо.

— Тогда слабый дайкири. Никаких фруктов, кроме свежего лайма.

— А мне так больше нравится.

Монк приготовил два дайкири с лаймом и вынес на террасу. Они сидели и неторопливо, наслаждаясь, пили его.

— Успели прочитать?

— Да.

— И?

— Омерзительно. Но может быть и фальшивкой.

Ирвин понимающе кивнул. Солнце осветило вершины невысоких гор на противоположном берегу. Отмель засветилась красным цветом.

— Мы так думали. Такой вывод напрашивался. Но стоило проверить. И вот что выяснили наши люди в Москве… Просто проверили.

Сэр Найджел не показал Монку отчёт. Он пересказал его, эпизод за эпизодом. Джейсон против воли заинтересовался.

— Трое, и все умерли? — переспросил он наконец.

— Боюсь, что так. Создаётся впечатление, что мистер Комаров хочет получить свою папку обратно. Но не потому, что это фальшивка. Он бы никогда не узнал о ней, если бы её написала чужая рука. Это все правда. Это то, что он намеревается делать.

— И вы считаете, что его можно ликвидировать? С полнейшей беспристрастностью? Уничтожить?

— Нет, я сказал «остановить». Это не одно и то же. Ликвидация, если использовать вашу изящную цэрэушную фразеологию, не поможет.

Он объяснил почему.

— Но вы полагаете, что его можно остановить, дискредитировать и уничтожить как силу?

— Да, я так и думаю. — Ирвин искоса острым взглядом наблюдал за ним. — Это никогда не покидает вас, не правда ли? Влечение к охоте. Вы думаете, оно пройдёт, но оно остаётся внутри, прячется.

Монк мысленно перенёсся в прошлое — на много лет назад и на много миль вдаль. Затем отогнал эти мысли, поднялся и наполнил стаканы.

— Хорошая попытка, сэр Найджел. Может быть, вы правы. Может быть, его можно остановить. Но не я. Вам придётся найти другого парня.

— Мои патроны не скупые люди. Безусловно, будет гонорар. Работник, достойный своих нанимателей, и всё такое. Полмиллиона долларов. Американских, конечно. Вполне приличная сумма даже в наше время.

Монк прикинул, что можно сделать на такие деньги. Расплатиться с долгом за «Фокси леди», купить бунгало, приличный грузовик. А оставшуюся половину поместить с умом под десять процентов годовых. Он отрицательно покачал головой.

— Я выбрался из этой проклятой страны, когда был почти на волосок от смерти. И я дал клятву, что никогда больше не поеду туда. Соблазн велик, но — нет.

— Гм, сожалею об этом, но необходимость заставляет… Вот это лежало вместе с моими ключами в отеле у портье сегодня.

Он запустил руку в карман пиджака и вынул два тонких белых конверта. Монк вытряхнул из каждого конверта письма на фирменных бланках.

Первое было от финансовой компании во Флориде. В нём говорилось, что в связи с изменением политики долгосрочные займы на некоторых территориях рассматриваются теперь как неоправданный риск. Долг по «Фокси леди» поэтому должен быть погашен в течение одного месяца; в случае неуплаты компании остаётся только лишение должника права выкупа и изъятие за неуплату. В письме содержалось много обычных уклончивых выражений, но смысл был достаточно ясен.

Второе письмо украшала эмблема губернатора её величества на островах Теркс и Кайкос. В нём высказывалось сожаление по поводу того, что его превосходительство, которому не положено давать объяснения, намерен ограничить действие вида на жительство и лицензии на чартер, выданных Джейсону Монку, гражданину США, одним месяцем после даты этого письма. Автор письма подписался как «покорный слуга мистера Монка».

Монк сложил оба письма и положил их на стол.

— Это грязный заговор, — тихо сказал он.

— Боюсь, что так, — ответил Найджел Ирвин, глядя на поверхность воды. — Но таков выбор.

— Вы не можете найти никого другого? — спросил Монк.

— Я не хочу никого другого. Мне нужны вы.

— Ладно, выгоняйте меня. Не первый раз. Я выжил. И опять выживу. Но я не поеду снова в Россию.

Ирвин вздохнул. Взял «Чёрный манифест».

— Так Кэри и говорил. Сказал мне: он не поедет за деньги, и он не поедет, если ему будут угрожать. Вот что он сказал.

— Ладно хоть Кэри не превратился в дурака на старости лет. — Монк встал. — Не могу сказать, что мне было приятно. Но не думаю, что мы можем сказать друг другу что-то иное.

Сэр Найджел Ирвин тоже поднялся. Он был опечален.

— Думаю, нет. Жаль, очень жаль. О, последнее… Когда Комаров придёт к власти, он будет править не один. Рядом с ним стоит его личный телохранитель и командующий «чёрной гвардией». Когда начнётся геноцид, он будет руководить всем как палач нации.

Он протянул фотографию. Монк посмотрел на холодное лицо человека лет на пять старше его самого. Англичанин шёл по песчаной дороге к месту, где за домом он оставил свою машину.

— Кто это, чёрт побери? — крикнул ему вслед Монк.

Из сгущавшейся темноты послышался голос старого шефа разведки.

— О, он? Это полковник Анатолий Гришин.

Аэропорт острова Провиденсия не самый большой авиационный вокзал в мире, но благодаря этому быстро обслуживает пассажиров. На следующий день сэр Найджел Ирвин предоставил для осмотра свой единственный чемодан, быстро прошёл через паспортный контроль и вышел в секцию для отбывающих. Самолёт американских авиалиний, отправлявшийся в Майами, в ожидании стоял на солнце.

Из-за жары большинство зданий было открыто с одной стороны, и только ограждение из сетки вместо забора отделяло их отлётного поля. Кто-то, бродивший вокруг здания, остановился у ограждения, заглядывая внутрь. Ирвин направился к нему. В этот момент объявили посадку, и поток пассажиров устремился к самолёту.

— Ладно, — сказал сквозь сетку Джейсон Монк. — Когда и где?

Ирвин вытащил из нагрудного кармана авиабилет и просунул его через сетку.

— Провиденсия — Майами — Лондон. Первый класс, конечно. Через пять дней. Хватит, чтобы закончить дела здесь. Будете отсутствовать около трёх месяцев. Если выборы в январе состоятся, мы опоздали. Если вы будете на борту самолёта в Хитроу, вас встретят.