Согласно библейскому вероучению церковь не от мира сего, так же, как ее Господь, Христос не от мира сего. Но Он пришел в этот мир, «смирив» Себя до его условий, – в мир, который надлежало Ему спасти и восстановить. Целью церкви является не только, спасение людей в этом мире, но также спасение и восстановление самого мира. Церковь призвана действовать в мире по образу Христа. Члены церкви призваны приобщаться миссии Христовой, Его служению миру, которое возможно для церкви лишь как служение соборное, «да уверует мир» (Ин. 17:27). Спаситель говорит о Себе: «Я посреди вас как служащий» (Лк. 22: 27). Члены церкви соприкасаются с Христом, понесшим все грехи и страдания мира, встречая каждого голодного, бездомного, больного, заключенного. Помощь страждущим есть в полном смысле помощь Самому Христу, и с исполнением этой заповеди связана вечная судьба всякого человека (Мф. 25, 31-46). Жизнь в церкви, к которой призывается каждый человек, есть непрестанное служение Богу и людям. К этому служению призывается весь народ Божий. Члены тела Христова, участвуя в общем служении, выполняют и свои особые функции. Каждому дается особый дар для служения всем. «Служите друг другу, каждый тем даром, какой получил, как добрые домостроители многострадальной благодати Божией» (1 Пет. 4,10).

Поскольку религиозные устремления находятся в сфере подсознания, постольку индивид может считать себя неверующим, но фактически соблюдать ценности той или иной религии. Об этом свидетельствуют и результаты проведенного в 2009 г. Российским межвузовским центром гуманитарного образования по религиоведению социологического опроса студентов высших учебных заведений Санкт-Петербурга. Так, верят в Бога из числа опрошенных 59%. 80,1% респондентам среди религиозных конфессий ближе православие. Особый интерес для нас представляют ответы на вопросы, связанные с ценностной ориентацией. На вопрос, с чего начинается Ваше обращение к иконе с образом Иисуса Христа, 31,6%, опрошенных ответили: с покаяния перед Богом за свои грехи, 20,5% – с обращения к Богу о содействии успеху в служебных делах. 79,2% респондентов заявили о том, что самореализация человека в мире предполагает преображение и воспитание самого человека, и лишь 16,6% утверждают, что самореализация возможна на путях внешней работы в нем. На вопрос, какой из приведенных факторов составляет наиболее глубокую основу общественно полезной деятельности, 36,7% респондентов ответили: совесть, 20%: деньги, 17,6%: наглядный успех. На вопрос: на каких ценностях возможно дальнейшее развитие России, 38,1% респондентов назвали соборность, 38% – коллективизм, 20,1% – индивидуализм. 51,6% опрошенных отдают предпочтение обществу, в котором идеи ценятся больше денег, и только 18,3% не приемлют подобного общества. Результаты опроса позволяют предположить, что Россия и в перспективе сохранит свое православно-христианское духовно-нравственное ядро, что позволит ей сохранить свою самобытность.

В контексте анализа природы и функции религии особую важность приобретает проблема соотношения религиозной и естественнонаучной истины.

Так, в известном процессе суда над Галилеем, очевидно, речь шла не о выяснении истины, а о конфликте между духовной формой общества, которая должна быть чем-то более устойчивым и постоянно расширяющейся структурой научной мысли. Еще два века спустя И. Гете с ужасом говорил о тех жертвах, которые потребовало признание коперниковского учения. «Едва лишь признали мир закругленным и законченным, – утверждал писатель, – как пришлось отказаться от неслыханного преимущества быть центром Вселенной». Быть может, никогда еще человечеству не предъявлялось столь грандиозного требования. После согласия на это разве не превращалось все в дым и туман?..

Религиозный и естественнонаучный языки означают различные вещи. Небо, о котором идет речь в Библии, имеет мало общего с тем небом, в которое поднимаются самолеты. В астрономической Вселенной Земля есть крошечная пылинка внутри одной из бесчисленных Галактик, а для нас она середина нашего мира, разве не так? Естествознание стремится придать своим понятиям объективное значение. Наоборот, религиозный язык призван избежать раскола мира на объективную и субъективную стороны. Как в этом случае быть с противоположностью естественнонаучной и религиозной истины? Очевидно, следует, чтобы наша мысль двигалась посредине между этими представлениями. Правота подтвердившихся естественнонаучных выводов не может быть в разумной мере поставлена под сомнение религиозной мыслью, и наоборот, этические требования религиозного мышления не могут подрываться рационалистическими аргументами.

Величие того или иного ученого перед потомками в первую очередь определяется тем, насколько плодоносны и жизненно актуальны результаты его деятельности. В этой связи Николай Иванович Пирогов занимает совершенно особое место в истории медицины как профессор-теоретик, врач-клиницист, основоположник хирургической школы в России. «Воистину ни одно имя русского врача не может быть поставлено рядом с его именем»22.

Однако роль и место Н. И. Пирогова в культуре невозможно полно реконструировать, не принимая во внимание его религиозно-философские взгляды, поскольку именно они в единстве с естественнонаучными идеями дают горизонт мышления российского ученого.

Каков философский потенциал Н. И. Пирогова для настоящего и будущего? Актуальность именно такой постановки вопроса стимулируется кризисом основных ценностей (естественнонаучных и антропологических) новоевропейской цивилизации, основанной на антропологической картине мира, растущими диссонансами в уровнях развития различных областей научного знания.

Известно, что в течение трех столетий в европейской науке господствовала система мышления, основанная на механической картине мира, провозглашающая законы инерции (Р. Декарт, И. Ньютон) и самосохранения (Т. Гоббс) в качестве основных законов природы. Используя ньютоновско-картезианскую парадигму, фундаментальная наука – прежде всего физика – добилась значительного прогресса и завоевала себе репутацию среди прочих дисциплин. Умение увязывать базисные концепции и открытия с механической моделью Вселенной стало важным критерием научной узаконенности и в других областях, таких как биология, медицина, психология, психиатрия и т. д. Поначалу эта приверженность механическому взгляду на мир дала весьма позитивный толчок научному прогрессу этих наук. Однако в ходе дальнейшего развития концептуальные рамки, выведенные из ньютоновской парадигмы, утратили свою революционную силу и стали серьезным препятствием для изысканий и прогресса в науке. Из нового понимания природы была устранена целевая причина, игравшая первостепенную роль в античной и средневековой физике. Элиминирование принципа целесообразности из естествознания превращало природу в незавершенный, не имеющей в себе конца, а значит, и смыслового измерения ряд, мир предстал как объект неограниченной манипуляции и насильственного преобразования.

Подобно механической картине мироздания, оказавшей решающие влияние на развитие европейской науки, закон самосохранения становится основным объяснительным принципом антропологии и теории государства. Его открыватель – Томас Гоббс – высшее благо для каждого индивида видел в сохранении самого себя безотносительно к чему бы то ни было другому, в непрерывном успехе по достижению все новых и новых целей, из которых ни одна не может быть рассмотрена как высшая и единственная, ибо важна не цель, а само движение. В конечном счете, согласно Гоббсу, высший закон природы состоит в том, что каждая вещь стремится в своем состоянии, и притом не считаться ни с чем другим, а только с собой. Таков же смысл и верховного принципа механики – закона всей новоевропейской цивилизации, всей классической картины мира, построенной на основаниях индивидуализма и успеха.

В такой ситуации начинаются поиски иного понимания природы и другого отношения к ней человека, понимания, которое не влекло бы за собой указанных последствий.