– Сначала – да! – рассмеялась Линда. – Ты хоть помнишь, что ответил на мой самый невинный вопрос, как ты стал топ-менеджером такой крупной компании в столь молодом возрасте? Ты сказал, что, видимо, кому-то из руководства понравился твой точеный профиль.
– Вообще-то я хотел сказать про свой зад, потому что так и было. Наша директорша всегда так смотрела на меня пониже спины… Но все же вовремя остановился.
Линда всплеснула руками:
– О боже! Ты просто неисправим! Ты хоть понимаешь, что тогда твоя карьера висела буквально на волоске? Дожми я эту тему, и тебя бы с треском выперли из компании!
– Но ты, как и все, повелась на мой шарм и обаяние, и не смогла передо мной устоять.
– Это правда. Меня буквально покорила твоя непосредственность и милая рассеянность! – улыбнулась Линда.
Она тогда действительно повернула разговор в другое русло, как мастерски умела делать, показав молодого топ-менеджера с такой неожиданно привлекательной стороны, что с того памятного интервью узнаваемость его компании резко подскочила, а он сам получил еще большее доверие руководства.
Макс, совсем успокоившись, еще раз поцеловал Линду в губы и произнес:
– У тебя завтра есть запись?
– Нет, мы сегодня закончили, теперь только на следующей неделе.
– Ты можешь завтра там не появляться?
– Думаю да, без проблем. Позвоню утром Стасу.
– Я тоже на завтра возьму выходной. Благо в пятницу у нас обычно тишина. Завтра съездим в отделение, а потом проведем выходные вместе. Я никуда тебя не отпущу.
– Нет ничего проще – у тебя большая кровать. Я и сама не хочу от тебя уходить. Мне хорошо с тобой.
– А мне плохо без тебя.
– Тебе не кажется, что это одно и то же?
– Кажется, но мне все равно.
Макс глубоко вздохнул и положил голову Линды себе на плечо. Если бы его сейчас спросили, какая у него мечта, он бы, не задумываясь, ответил: чтобы эта минута длилась вечно…
***
В отделении полиции было тихо и почти безлюдно. Крашеные в унылый бежевый цвет стены и низкие подвесные потолки из грязно-белых в дырочку квадратных панелей навевали тоску. Напротив входа прямо в стене располагалось огромное окно без единой переборки с крупной вывеской синего цвета, гласившей, что за, очевидно, пуленепробиваемым стеклом размещалась дежурная часть.
Коридор был освещен слабо, а вот за стеклом было светло. Там, внутри просторного, но сильно захламленного предметами мебели, компьютерами и разного вида бумагами помещения, приложив ухо к телефонным трубкам, что-то активно обсуждали каждый на своем месте двое полицейских: молодой лейтенант с простоватого вида лицом и уже далеко за пятьдесят майор, всем своим видом внушавший доверие и уважение. Макс невольно подумал, что было бы здорово, если бы их делом занялся этот майор.
Когда они подошли к окну, имевшему, как в банковской кассе, контейнер для перемещения документов, лейтенант поднял палец в знак того, что их заметили и скоро уделят внимание. Макс и Линда переглянулись и собрались терпеливо ждать.
За толстым стеклом почти не было слышно, о чем говорят полицейские, но, судя по жестикуляции и мимике на их лицах, они старались в чем-то убедить своих собеседников: майор при этом, как и полагается старшему по званию, был сдержан, а лейтенант – словно открытая детская книжка с картинками. Макс так и представил, как он убеждает какую-нибудь старушку, что инопланетяне на их крыше не высаживались, а это просто ремонтники заделывают щели в гудроне и шипят своими горелками. Кстати, он понятия не имел, как чинят крыши, но образ показался ему очень правдоподобным и смешным. Он невольно улыбнулся.
Линда, которая в этот момент посмотрела на Макса и заметила улыбку, легонько толкнула его в бок: хватит, мол, дурачиться. Сегодня от их вчерашней тревоги почти не осталось и следа: не даром говорят, что утро вечера мудренее.
Макс послушно нацепил на себя серьезную мину.
Не прошло и минуты, как лейтенант положил трубку и нажал на какую-то кнопку.
– Слушаю вас, граждане.
Голос в динамике оказался неожиданно резким и громким, отчего Линда вздрогнула.
– Я бы хотела написать заявление о преследовании и угрозах, – бодро сказала она.
– Муж? – понимающе переспросил лейтенант, покосившись на Макса.
– Что? – не сразу поняла Линда. – А, нет. Поклонник.
Лейтенант отчетливо вздохнул и что-то ввел в компьютер.
– Ваши документы.
Линда положила в контейнер паспорт, Макс последовал ее примеру.
– А вы по какому вопросу?
– Я с ней, – не растерялся он. – Свидетель.
Контейнер с паспортами перекочевал на сторону лейтенанта, и он стал вводить их данные. Затем вместе с паспортами он передал им временные пропуска и указал на турникет справа от окна:
– По коридору направо, второй этаж, 208 кабинет. Вас вызовут.
Очевидно, майор ими заниматься не будет, подумал Макс. Он так и не оторвался от телефонной трубки, пока им оформляли пропуска. А жаль. Но когда после пятнадцатиминутного ожидания под дверями 208 кабинета они были приглашены войти зычным женским голосом, Макс отчетливо осознал – насколько жаль. За большим столом, спиной к окну и лицом к ним, сидела грузная, но еще относительно молодая и даже не лишенная привлекательности женщина с капитанскими погонами на плечах и сталью во взгляде. Она оценивающе осмотрела их обоих, и задержалась на какую-то долю секунду больше необходимого этим холодным взглядом на Линде.
Линда специально не накладывала макияж, оделась попроще, не стала надевать никаких украшений и собрала свои роскошные волосы в простой хвост, который перетянула прозрачной пружинкой, чтобы не дай бог не выглядеть хоть сколько-нибудь надменно и вызывающе, но все равно выглядела потрясающе. Сияющая кожа лица, ухоженные руки с искусным маникюром, блестящие волосы, простые на вид, но дорогие брендовые джинсы, выгодно подчеркивающие безупречную фигуру, неброская сумочка из кожи пони – все это выдавало опытному взгляду следователя ее статус и успешность. И Макс, довольно хорошо знавший женщин и не раз встречавший и в жизни, и на работе такой типаж, почти воочию увидел, как в этом взгляде капитанши, как ее про себя назвал Макс, мелькнула, но тут же была тщательно скрыта банальная зависть и слепая неприязнь к ним обоим и к Линде в частности.
Такой тип женщин люто ненавидит себе подобных, то есть почти всех других женщин. Особенно более красивых, умных, успешных, уверенных в себе. Но капитанша, похоже, от неуверенности как раз не страдала – даром, что была следователем и, по сути, занимала мужскую должность. Однако всем остальным, по-видимому, была обделена. Такие женщины, обычно, являются прилежными работниками, ярыми и непримиримыми защитниками животных, в том числе дворовых крыс, а также старушек и справедливости в их сугубо личном понимании, и считают себя воплощением чести, архангелами во плоти, невидимыми героями. Они свято верят, что творят исключительно добро и раздают всем подлецам по заслугам. Они гордо несут по жизни это знамя мнимой справедливости, совершенно не замечая, что срубают его навершием по пути чужие головы и судьбы.
Макс также очень хорошо знал, что такие женщины, обычно, отлично ладят с мужчинами, но только с теми, кто свободен от обязательств. Они их прекрасно понимают, холят и лелеют, словно сыновей, однако взамен получают чаще всего лишь панибратское отношение, поскольку мужчины редко воспринимают таких особ в качестве женщин. И горе тому мужчине, который посмеет запасть на какую-нибудь красотку: он сразу упадет в глазах условной капитанши ниже плинтуса и не будет больше удостоен ее величайшего внимания.
Таким образом, и Линде – красивой и успешной, и душке Максу, покоренному ею, на расположение следователя, судя по всему, рассчитывать не приходилось.
– Капитан Сучко, старший следователь, – представилась она хмуро. Голос был официальный, интонации практически отсутствовали.
Макс подавил смешок – ну и повезло же капитанше с фамилией! Или не повезло им… От женщины, наверняка не раз в своей жизни слышавшей насмешки по поводу фамилии, не укрылась эта непроизвольная реакция Макса. Скорее всего, если судить по отсутствию на безымянном пальце кольца, это была девичья фамилия, следовательно, висела на ней клеймом с самого детства. К тому же, если лишний вес, который сейчас был почти угрожающим, преследовал ее со школы, ей никак нельзя было позавидовать. Дети и подростки бывают ужасно жестоки. Макс слабо представлял, как можно было, повзрослев и став следователем, не начать оправдывать свою фамилию. И, капитан Сучко, судя по всему, вполне ее оправдывала.
