– Я сам узнал только утром, – ответил Янь Цюлинь, беря плочки.
– Ну, какой он? Как рассказывали? Превосходный мастер? Как его владение мечом? Отвечай же, проклятый Янь Цюлинь! Он и правда способен рассекать горы и разделять реки одним взмахом меча?
Вопросы сыпались на Янь Цюлиня непрерывным потоком. И он даже подумал, что в его друга, вероятно, вселился Мэн Фэн, если бы его речь периодически не скрашивалась ругательствами. В конце концов он ответил:
– Я не видел в его руках меча! Почему бы тебе не подойти и не попросить его преподать тебе пару уроков, чтобы удовлетворить своё любопытство!
Второй юноша цокнул языком и закатил глаза. Но всё же украдкой оглянулся на Янь Лина, который в этот момент, улыбаясь, говорил о чём-то с одним из мастеров. О третьем нефрите Хунфэн ходило немало историй, но этот утончённый человек с бледным лицом как-то не вязался со всеми этими героическими преданиями. Казалось, он не выдержит и одной атаки. К тому же у него действительно при себе не было никакого оружия, в руках мелькал лишь веер, хотя раньше Янь Лин владел известным мечом, который носил имя Чунлай24. Говорили, что он пропал вместе со своим владельцем в северных горах.
Янь Лин получил меч от Вэй Юаня. С этим оружием довольно сложно управляться, оно требует очень быстрого и мощного течения ци, но его разящая способность не знает себе равных. А ещё этот меч позволяет перенаправить атаку прямо во время удара или вернуться к исходной позиции, если в ходе атаки что-то пошло не так. Отсюда и его название. Вэй Юань отдал его именно Янь Лину, потому как считал, что Чунлай лучше всего подходит его темпераменту. Более спокойным Чжоу Сяньцяню и Мо Байхэ такой меч бы не подошёл, он оказался бы для них слишком резким.
Так или иначе сейчас при Янь Лине не было никакого оружия, и это немного расстроило юношу, засыпавшего вопросами Янь Цюлиня. Этим молодым человеком был Ши Цзысюй. Он являлся учеником мастера Ли Шу. По способностям он немного уступал Янь Цюлиню, однако тоже был достаточно одарённым, чтобы снискать звание молодого таланта на состязании Небесного Меча.
Ши Цзысюй был лучшим другом Янь Цюлиня. Хотя они обучались у разных мастеров, дружили с самого детства, и даже их дома находились практически по соседству. У Янь Цюлиня не было ни шисюнов, ни шиди, а у Ши Цзысюя их было слишком много. Мастер Ли обучал целых одиннадцать учеников и учениц. Ши Цзысюй хоть и был выдающимся, но и пятеро его шисюнов достигли заметных успехов. Они были уже довольно взрослыми, дашисюну исполнилось двадцать три, и он редко бывал в школе, занимаясь внешними делами. Оставшимся четверым было от восемнадцати до двадцати двух, а его шиди и шимэй25 были возрастом от семи до одиннадцати лет, в то время как самому Ши Цзысюю уже исполнилось пятнадцать. Он во всех смыслах был посередине – и по возрасту, и по старшинству среди учеников мастера Ли, ни туда ни сюда. Поэтому неудивительно, что он предпочитал проводить время с Янь Цюлинем.
После окончания общего ужина все стали расходиться по домам. Янь Цюлинь после тренировки Янь Лина и так был утомлён, а на пиру после еды и чаши вина и вовсе разомлел, поэтому отправился спать, Ши Цзысюй вызвался пойти вместе с ним, так как жили они рядом. Ши Цзысюй не любил ранние подъёмы и предпочитал спать до тех пор, пока его вторая шимэй не придёт его будить. Даже утренний колокол он умудрялся проспать. Поэтому Ши Цзысюй решительно не понимал, как Янь Цюлинь мог вставать до общего подъёма. Когда они дошли до своих домиков, Ши Цзысюй пытался уговорить Янь Цюлиня пободрствовать ещё какое-то время. Ему не терпелось узнать, что же за урок преподал ему мастер Янь сегодня. Однако Янь Цюлинь отказался и ушёл к себе. Ши Цзысюю не оставалось ничего другого, кроме как осыпать его проклятиями и уйти.
Глава 8
Тем временем Чжоу Сяньцянь, Мо Байхэ и Янь Лин вернулись в Зал Собраний и расселись вокруг стола. На подносе дымился чайник с только что заваренным чаем и ожидали три чаши. Янь Лин разлил чай, с удовольствием заметив, что это не жасминовый, а затем подал чаши своим шисюнам.
Сколько лет прошло с тех пор, когда они в последний раз вот так все вместе пили чай? Сейчас им казалось, что минула уже целая жизнь. Возвращение Янь Лина стало настоящим чудом, в которое ни Чжоу Сяньцянь, ни Мо Байхэ до сих пор не могли полностью поверить. Янь Лин всё ещё был тем самым Янь Лином, но уже неуловимо другим. В нём сохранился всё тот же юношеский дух озорства, но его словно окутывала тяжёлая аура, которая не отступала даже когда он улыбался. Они не могли знать, что ему довелось пережить за эти двенадцать лет, но определённо это изменило Янь Лина.
Взяв свою чашку, Янь Лин слегка подул, разгоняя пар, вздымающийся от горячего чая, и сделал глоток. Чжоу Сяньцянь спросил:
– Это ведь ты был тем мастером, который в доме господина Юя сказал Янь Цюлиню о яде «Три вдоха»?
Янь Лин улыбнулся:
– Ты поймал меня с поличным.
– А-Лин, – Чжоу Сяньцянь аккуратно поставил свой чай на стол, а затем пристально посмотрел на второго шиди. – Тебя никогда не интересовали яды. Но ты стал неплохо в них разбираться. Мастер Сы Шэн заметил кое-что и поделился со мной своими опасениями…
Он не успел закончить, как Янь Лин усмехнулся:
– От зоркого глаза мастера Сы не скрыться, – но затем его лицо помрачнело, а тёмные глаза, казалось, стали непроглядно чёрными, словно в них открылась зияющая пропасть. – Я был отравлен. И этот яд по-прежнему течёт в моих венах. Сколько бы я ни искал, я всё ещё не смог найти ответы на свои вопросы.
– А-Лин… – с лица Мо Байхэ мгновенно сошли все краски.
– Я узнал лишь, что этот яд изначально был создан тюркскими племенами, однако позднее, когда он попал на Центральные равнины, он был изменён, и его формула по сей день остаётся неизвестной. А если неизвестна формула, нет и противоядия. Старик, что нашёл меня в Гуаньнэй, сделал отвар, который сдерживает распространение яда. Но это не навсегда. Рано или поздно он возьмёт своё.
– Если есть яд, должно быть и противоядие, – сказал Мо Байхэ.
– Ты что-то узнал, не так ли? Иначе как ты оказался в поместье Юй? – спросил Чжоу Сяньцянь, обращаясь к Янь Лину. Тот кивнул.
– После возвращения с земель тюрков, я решил подробнее изучить деятельность школы Хэйшуй, поэтому какое-то время провёл в горах Гуаньнэй. Оттуда всё пошло, и я решил вернуться в начало. Я задался вопросом, каким образом настолько редкий яд оказался в руках Хэйшуй и всплывал ли он когда-либо ранее. Я отыскал лишь два случая использования яда, действие которого было похоже на тот, которым отравили меня. Первый произошёл двадцать лет назад, и он довольно спорный, потому что доказательств этому нет. Был отравлен глава школы Хуоху Чжан Минчжи. На тот момент он был главой всего несколько лет, однако внутри школы всё было не очень гладко, постоянно возникали распри, собственно, с тех пор уже и без того поблекшее величие Хуоху стало совсем сходить на нет. В итоге главу Чжана настигло искажение ци. Никто бы и не узнал, что это было отравление, только вот там оказался талантливый мастер и по совместительству лекарь, который заподозрил отравление. К сожалению, спасти главу Чжана тогда не удалось, так как лекарь не смог сразу определить, каким именно ядом он был отравлен, а когда понял, все усилия уже оказались напрасны. Доказательств, что это было именно отравление, не было, поэтому этот случай можно считать лишь условно подходящим.
– Да, я помню это, – кивнул Чжоу Сяньцянь. – Глава Чжан внезапно умер от искажения ци. Тогда ходило много слухов, но в итоге Хуоху быстро поставили на пост главы Цао Минцзина, и всё стихло. Учитель ещё тогда сомневался в причинах смерти, у главы Чжана был спокойный темперамент, его нельзя было назвать подверженным искажению ци. Выходит, это всё же было убийство.