Я договорился с Александром Яковлевичем, что мы вместе съездим за грибами в район Колосова. Мой бывший шеф был, как и я, заядлый грибник. У него от старых времён осталась обшарпанная «лада», которую он чинил едва ли не каждодневно. Мой «мерседес» был ровесником «лады», но ремонтировать его почти не приходилось: не было нужды. Александр Яковлевич был очень рад возможности выбраться за грибами, не беспокоя свою колымагу. Мы выехали довольно рано. Ещё до полудня мы наполнили доверху взятые с собой корзинки и присели перекусить и отдохнуть. Я с грустью заметил, что рана выходит мне боком. Я быстро выдыхаюсь, былых сил уже нет. Восстановятся ли они?
По окончании трапезы я начал допрос.
– Александр Яковлевич, вспомните, пожалуйста, кто проводил установку по мне, после чего всё и произошло?
– Альберт Васильевич, да зачем вам это надо?
– Надо. Вспомните, пожалуйста…
Я так посмотрел на своего бывшего шефа, что он, наверное, подумал, что ещё чуть-чуть, и я его зарежу грибным ножичком, которым я машинально очищал грибы от налипших листочков.
– Приходил старший лейтенант Ершов Алексей Иванович из Московского райотдела. Я проверил его удостоверение, ну а память у меня, сами знаете…
У него и вправду была поразительная память, и в разведке он был на своём месте: он умел всё замечать и запоминать.
– Узнаете его снова?
– Обижаете, Альберт Васильевич…
– Так, тогда поехали к Московскому райотделу, сыграем в наружку. Может быть, этот Ершов и покажется.
– Да вы что, Альберт Васильевич? Что вы затеваете?
– Александр Яковлевич. Не забывайте, что в том числе и из-за вашей благоглупости погибли два человека: Лидочка и я. Да, я живой труп, и хожу по земле лишь, для того чтобы расквитаться. И на вас ведь наша кровь…
– Альберт Васильевич! Ну, это уж слишком!
– Слишком?! Ершову про нас выложить с радостью, это не слишком. А Лидочка потом в могиле оказывается… Совесть-то у вас есть?!
– Но в чём же я виноват?!
– А вы не понимаете? Вас же под чужим флагом бандиты вербанули. Почему бы вам было не поинтересоваться, а чего это райотдел под нас копает? В рамках какого уголовного дела? Да и не обязаны вы были вовсе на его вопросы отвечать. Сами же знаете.
– Да, да… Как-то я не подумал.
– Вот то-то. Поехали!
Александр Яковлевич покорно уселся в машину, и мы тронулись в путь.
– Альберт Васильевич, извините за любопытство, а что этим бандитам от вас было надо?
– А… Долгая история. Но так и быть, слушайте…
Я рассказал ему всё, утаив только про пистолет, тайник и чистый бланк немецкого паспорта.
– То есть, они все деньги полностью получили назад, и всё равно вас решили убить.
– Вот-вот.
– Да, подонки, однако…
– А вы ещё мне помочь не хотели…
– А что вы затеяли? Месть? Есть ли в ней смысл?
– Есть, Александр Яковлевич, есть. Меньше гнид по земле ходить будет.
– Как же вы справитесь. Там же целая организация…
– И один в поле воин. Да и пуль я напрасно в воздух не пускаю. Вы же знаете.
– У вас что, оружие есть?
– Нет пока. Оружье своё завоюю в бою, – улыбнулся я.
– Ну, вы отчаянный человек…
– А что мне терять?
Александр Яковлевич промолчал. Так, молча, мы и подъехали к месту. Я запарковал машину метрах в пятидесяти наискосок от входа в райотдел. Было полчетвёртого, и мы настроились на долгое ожидание, и неизвестно, появится ли этот Ершов сегодня, или нет.
Нам повезло. Уже через час Александр Яковлевич ткнул меня в бок: «Вот он!». К райотделу неспешно двигался среднего роста полнеющий молодой мужчина, жгучий брюнет с солидными усами. Запомнить такого никакого труда не составляет. Усатый зашёл в райотдел, а я быстренько отвёз Александра Яковлевича к нему домой. Он забрал свои корзины, с грустью посмотрел на меня и произнёс поразившую меня фразу: «Да храни Вас Бог!». Сказано это было весьма искренне. Если бы кто знал, какой воинственный атеист был мой шеф ещё не так давно! В те годы он мог долго распекать оперработника, употребившего в забывчивости неподобающее атеистам выражение вроде «слава Богу» или «ну и чёрт с ним».
Я тут же вернулся к Московскому райотделу. Мне опять повезло. Через полчаса Ершов вышел из отдела и прошёл к стоявшему впереди неплохо выглядевшему «фольксвагену пассат» не старше пяти лет возрастом. Этот Ершов живёт явно не по средствам. Даже мой «мерседес» стоит много меньше, чем «пассат» простого мента из райотдела. Я проследовал за ним, стараясь держаться, как можно дальше. На моё счастье, он ехал по широкому и открытому для взоров проспекту Дзержинского, так что я мог отпустить его достаточно далеко, не боясь потерять. Бьюсь об заклад, он не заметил, что я следил за ним. Он свернул на улицу Голубева и прошмыгнул в арку большого дома возле школы. Сомнений не было, он живёт где-то здесь, в этом доме, в котором не менее полутора десятков подъездов.
Я вернулся домой, выгрузил грибы в ванну и начал с неохотой их перебирать. Мне было сейчас вовсе не до грибов. У меня так и не было чёткого плана действий, и я постоянно пытался выстроить его в голове. Ясно было, что мне необходимо в первую очередь подготовить пути отступления. А для этого надо съездить в Москву! Я разыскал старую записную книжку и нашёл нужный телефон. Вот он: Борис Звягинцев. Мы служили одновременно в Представительстве КГБ при МГБ ГДР. Я был простой «оперативный рабочий», как в шутку мы себя называли, а он – простой технарь из оперативно-технического отдела. Однажды он подготовил для меня магнитофонную закладку, которая в самый неподходящий момент завизжала, и её стал разыскивать под столом интересовавший меня объект. Был большой тарарам. Я взял всю вину на себя, выгородив Бориса, и он мне был за это очень благодарен. Из ГДР он вернулся в Москву, где унаследовал роскошную квартиру в комитетском доме в самом центре. Я заезжал к нему пару раз, уже уйдя из конторы. Борис подумывал тоже уйти, но не решился. Так он и служил в оперативно-технической службе. То ли в СВР, то ли в ФСБ. Я не вникал.
Борис оказался дома, и я договорился, что завтра к нему подъеду и остановлюсь у него на пару-тройку дней.
Оставив себе немного грибов на сковородку, я отдал остаток ошалевшей от счастья соседке, объяснив, что мне срочно нужно уезжать в командировку на недельку. С сожалением, я аккуратно, как только возможно, вскрыл свой замечательный тайник и вытащил из него бланк паспорта. Потом вставил заглушку назад и налепил поверху отрезок обоев, а потом повесил над этим местом зеркало. До поезда оставалось ещё достаточно времени, и я подскочил к дому, у которого я оставил Ершова. Я быстро нашёл его «пассат» среди вереницы машин вдоль дома. Значит, он действительно живёт здесь.
Я поставил свой «мерседес» на место и добрался до вокзала на такси. Билетов в кассе на «двойку» не было, и я взял билет на более поздний проходящий поезд, что мне было только кстати.
* * *
Москва произвела на меня сильное впечатление. Я не был там года четыре, и многое в её центре поменялось. Но я не обращал на эти изменения никакого внимания. Потолкавшись по книжным магазинам, просмотрев какое-то дурацкое кино, содержание которого я не мог вспомнить сразу по выходу, посидев в ресторанчике на Арбате, я дождался, наконец-то, вечера и позвонил в дверь квартиры Бориса. Борис был один. Он догадался спровадить жену и дочку к тёще, и мы могли спокойно разговаривать. За богатым ужином, запиваемым «смирновской», – Борис был потрясающий кулинар – я без обиняков выложил ему мою историю, показав свежие шрамы на груди и спине.
– Вот сволочи! – Борис стукнул кулаком по столу. – Что думаешь делать?
– А что бы стал делать ты?
